Закат распластался над деревней, как крыло огромной огненной птицы. В другое время Вика, задохнувшись от восторга, схватила бы камеру и «нащёлкала» фотографий, чтобы потом «развесить» их на стенах всех социальных сетей, в каких только была зарегистрирована. Но в тот вечер ей было не до живописных видов. Она вышла на крыльцо в надежде остудить в вечерней прохладе назревающий где-то глубоко внутри взрыв, однако на ум приходили отнюдь не успокаивающие мысли.
«Сидят голубки, воркуют! – Гремучей смесью мчались по венам злость наперегонки с ревностью. – Интересно им, видите ли, друг с другом! За дурочку меня держат! А ведь я так и знала!»
Настроение у Вики начало портиться ещё со вчерашнего дня, когда позвонила старшая сестра и отчитала за запущенный огород, дескать, картошка на их Максом участке совсем заросла, от соседей стыдно.
Максим, коренной городской житель, сразу же с подозрительным рвением засобирался в деревню, как будто полоть картошку было его самым любимым занятием. Но Вику не так-то легко провести. Она видела, что причина его радостного возбуждения – вовсе не картошка.
Рита была старше Вики на четырнадцать лет. Сколько Вика себя помнила, сестра была для неё сразу и второй мамой, и лучшей подругой. В детстве бежала к ней с разбитыми коленками, когда выросла – с разбитым сердцем. Оно, кстати, за свои двадцать шесть лет было уже столько раз разбито, что просто каким-то чудом ещё находило в себе силы шевелиться и что-то чувствовать.
Максим появился в её жизни около года назад. Он тоже был значительно старше, имел за плечами неудачный опыт семейной жизни. Всегда серьёзный, уравновешенный, он героически сносил все «взрывы» и «извержения» Вики, которые случались практически ежедневно, относясь к ним со спокойствием мудреца. На него она возлагала большие надежды. Быть может, наконец-то у неё будет нормальная семья, дети… К тому же Максим, единственный из всех её любовей, был одобрен сестрой. Правда, теперь-то она понимала почему.
«Они даже не заметили, что я ушла! – Продолжала она накручивать себя. – А если заметили, то только рады».
Как будто в подтверждение этих мыслей из-за распахнутых настежь и занавешенных тюлем дверей донёсся смех. Так смеются люди, которым хорошо вместе. Смех ужалил Вику, как ядовитая змея.
Прочь, прочь отсюда! Не важно куда! Куда глаза глядят! Лишь бы не видеть и не слышать их больше!
Она метнулась в дом, схватила сумочку. Максим с Ритой сидели за столом на кухне друг напротив друга. При её появлении их разговор оборвался.
Неужели заметили, что она все-таки существует?
– Вика, ты куда? – окликнула её сестра.
– Не важно.
– Вика! – позвал Максим.
Она приостановилась в кухонном проёме. Нервно закинула на плечо соскальзывающую сумочку.
– Вы сидите, сидите, беседуйте, – хотела сказать спокойным, доброжелательным тоном, но голос дрожал, в нём слышалось приближение взрыва. – Не буду вам мешать!
Лица у них сделались растерянными, они переглянулись, прикидываясь, будто ничего не понимают.
– Не понимаете? Зато я всё прекрасно понимаю! И я вас от себя освобождаю!
Максим поднялся и шагнул было к ней, но она с кошачьим шипением выставила перед собой руки:
– Не подходи ко мне!
– Вика, да что с тобой? – попыталась успокоить её Рита. – Мы просто разговаривали!
Вика полоснула сестру ненавидящим взглядом.
– Вы думаете, я не вижу, как вы разговариваете? Как вы смотрите друг на друга? Да для вас же ничего вокруг не существует! Ну ладно он, – она презрительно посмотрела на Максима, – он мужик, они все такие. А от тебя, сестричка, я не ожидала! Но раз уж он тебе так нужен, забирай! Мне для тебя ничего не жалко!
Она выскочила на крыльцо, лихорадочно сунула ноги в босоножки и, даже не застегнув их, бросилась прочь от этого дома и от этих людей, сделавших ей так больно. Босоножки хлябали и кололи пятки примятыми застёжками, длинным шлейфом тянулся за ней по улице собачий лай, но она не останавливалась до тех пор, пока не почувствовала, что уже не может дышать.
Нужно было где-то спрятаться, пока Максим не догнал её. Вика свернула с дороги в какие-то кленовые заросли. Прислушалась. Ничего не было слышно: ни шагов, ни голосов, ни рычания заведённой машины. Он даже не попытался позвонить ей! В жгучем мстительном порыве Вика вытряхнула из сумочки телефон и несколько раз с силой стукнула по нему каблуком, наслаждаясь его предсмертным хрустом. Потом обессиленно опустилась на корточки и расплакалась.
– Как, ну как они могли? – Вместе с рыданиями шёпотом выплескивались горькие слова. – Два самых близких для меня человека!
У Риты было всё, что нужно для женского счастья. Непьющий муж-вахтовик, две умницы дочки-студентки, любимая работа (преподавала рисование в школе) и для души – сад, в котором она обожала копаться с ранней весны до поздней осени. Зачем ей ещё и Максим?
А он-то как хорошо устроился! С одной сестрой живёт, другой – глазки строит! Казанова отыскался! Может, его бывшая и ушла от него поэтому, а вовсе не потому, что встретила другого!..
…Сумерки сгустились до темноты. Слёзы иссякли. Вика почувствовала, что замёрзла, и пожалела, что не догадалась взять кофту. Разбитый телефон тоже стало жалко. Она подняла его с земли, попробовала включить – бесполезно. Сидеть в кленовых зарослях надоело. Она осторожно выбралась на дорогу, готовая, если что, юркнуть обратно.
На улице было темно, тихо и пустынно. Никто, похоже, и не собирался искать её.
«Сидят там, воркуют», – подумала Вика, и её богатое воображение тут же нарисовало ей «картинку»: смеющихся Максима и Риту. Конечно же, они смеялись над ней и уверенно говорили друг другу:
– Да куда она денется?
– Успокоится – сама придёт.
«А вот не дождётесь!» – Вика вспыхнула, будто не придумала, а подслушала их разговор, и решительно направилась к остановке. Точного времени она не знала, но не сомневалась, что успеет на ночной автобус до города. И, действительно, успела.
Продолжение рассказа здесь
Спасибо, что читаете🧡
Всем тепла!