Светка и Ленка дружили со второго класса. Сидели за одной партой, вместе их принимали в пионеры, вместе они проводили свободное время. На школьных вечерах пели дуэтом и даже на свидания в старших классах ходили вместе к удивлению незадачливых поклонников.
Девочек многое объединяло. Обе из небогатых семей, обеих воспитывали матери. Только отец Лены погиб - несчастный случай произошёл с ним на стройке, где он работал, когда Лене было два года. А отец Светы пропал. Ну как пропал - когда мама Светы была на последних месяцах беременности уехал на заработки и не вернулся, затерялся на огромных просторах Родины. А так как однажды прислал жене денег и короткое письмо, что он жив и искать его не надо, то милиция и не искала, супругов развели, мама стала одна растить Свету. Хорошо, что помогали родители. У мужа родни не было. Так и жили, нормально жили - не шиковали, работали, хорошими были людьми. Мама Лены - Мария Алексеевна на заводе работала, мастером цеха. Родила она Лену поздно, оттого очень очень берегла её, особенно после смерти мужа. Ведь никого больше не было у Марии Алексеевны из родных. Только двоюродный брат, с которым она почти не общалась, да и жил он в другом городе. А вообще человеком она была мягким, ласковым, деликатным. Даже самые суровые и грубоватые рабочие её цеха Марию Алексеевну слушались больше оттого, что берегли - боялись обидеть, любили даже. Ну, и уважали, конечно - она сама много лет простояла за станком. А вот Ленка выросла, то ли вопреки, а, может быть и наоборот из-за этого бойкой, хваткой, с твёрдым характером. Мамочка была у неё одна, как и она у мамы, и Лена с детства заботилась о ней.
А вот у Светки, как будто по иронии, всё было наоборот. Мама у неё работала медсестрой в хирургическом отделении районной больницы. Рано осталась она без мужа, с ребёнком на руках и вот её как раз такая необходимость выживать научила одному - нужно много трудиться, без труда ничего не достаётся. Конечно, трудились все. Но Галина Петровна действительно работала не покладая рук - брала всегда дополнительные дежурства, когда была возможность подрабатывала ещё и сторожем в местной библиотеке. Так что Света была предоставлена по большей части сама себе. Мама, закалённая непростой работой, казалась ей порой даже грубой. Но Галина Петровна привыкла так жить - решать сама проблемы, всего добиваться, зарабатывать, для этого ей нужно было быть прямолинейной и целеустремлённой, жёсткой и выносливой. Света маму очень любила, больше всех на свете. Но сама была не такой, была красивой и мечтательной, ранимой, мягкой, добросердечной. Пока Галина Петровна вкалывала на работе Света дома убиралась, готовила, не забывала усердно учить уроки.
Когда Лена и Света в первый раз познакомились обеим было по девять лет. Света, которая только перешла во 2б из 2г, который расформировали, на перемене одиноко стояла у окна, пока другие ребята носились по школьному двору. Лене она показалась такой красивой и загадочной, как будто не такая же школьница, а какая-то принцесса. И когда к Свете стал приставать хулиган третьеклассник Пашка, тут же, прямо на глазах у Ленки, та кинулась на него с единственным доступным оружием - учебником чтения, которым шарахнула обалдевшего Пашку по башке. Вышла учительница, драку разогнала, отругала на всякий случай всех. Но принцесса Светка была спасена. А чтоб уже точно никто не посмел её обидеть Ленка пошла провожать новую подругу после уроков домой. Впрочем, им было и так в одну сторону, жили девочки на одной улице. Света была очарована Леной. Какая она добрая и смелая! А ещё смекалистая и открытая, щедрая и честная - писала Света о новой подруге в маленькой тетрадочке, в которую записывала, вместо разговоров с мамой, свои мысли. "Какая умная, какая красивая, какая хорошая!" - взахлеб рассказывала Ленка Марии Алексеевне о Светке. С тех пор они были не разлей вода.
Конечно, познакомились и их мамы. У Галины Петровны времени было не много, но уж нашёлся свободный день, чтобы пригласить в гости дочкину обожаемую подругу и её маму. Женщины друг другу понравились. И хотя не принято было, да и воспитание не позволяло откровенничать, но двум одиноким матерям не нужно много слов, чтоб друг друга понять. Шли годы, подругами они хоть и не стали, уж очень были разными, но добрыми знакомыми вполне. Лена и Света были как сёстры - матери этому очень и очень радовались. Да что уж, была в этом и практическая сторона - Галина Петровна знала, что пока она на работе её дочь под присмотром и накормлена Лениной мамой, а Мария Алексеевна была спокойна, что всякие вопросы в школе, проблемы со здоровьем, путёвки в лагерь всегда поможет для обеих девочек решить мама Светы.
Мария Алексеевна и правда стала Свете с годами как родная. Они похожи были - обе мягкие, кроткие, с добрыми сердцами. Иной раз могла Света, когда была ребёнком, положить голову на колени ей, вот как собственной маме, а она её всегда приголубит, пожалеет. И не та это была жалость, которую придумали потом практичные современные люди, не верящие в бога, привыкшие всю жизнь бороться, плохая жалость, жалость к ничтожеству и никчёмному человеку, та жалость, которую стыдно к себе терпеть, та, что хуже ненависти. А та это была жалость, которую испытывали их милосердные бабушки, для которых "пожалеть" означало приласкать, унять боль и разделить печаль от любви, а не от презрения. И всегда всегда все находили сочувствие и понимание у Марии Алексеевны.
В старших классах, когда в силу возраста черты характера достигают самого острия, Света и Лена стали разными, как день и ночь. Лена всерьёз увлеклась мальчиками, к учёбе относилась совсем уж безответственно, хоть и ругала её подруга. Подумывала после десятого класса пойти в ПТУ, а потом работать сразу за стройку. Тогда там можно было хорошо заработать, квартиру получить, а Ленка знала, что ей это нужно - мама была уже в возрасте, работать ей было тяжело, Лене хотелось её уберечь от тяжкого труда, отправить на пенсию, возить в санаторий, покупать всё самое лучшее, ведь она такая у неё была хрупкая, такая нежная. А вот Света наоборот погрузилась целиком в учёбу, на танцы бегать перестала, даже в гости к Марии Алексеевне и Лене реже приходила, день и ночь учила, читала, брала в библиотеке невиданные книги, которые до неё, наверное, никто в этой библиотеке и не брал - мечтала поступить в университет, на истфак, стать историком, а, может быть и археологом, увидеть древние миры и другие страны. И Ленка, и обе мамы, и Мария Алексеевна, и Галина Петровна, конечно, Светкой восхищались - красавица, перспективная, а какая умная! Когда Света что-то рассказывала, все замирали, открыв рты - сколько она всего невероятного могла поведать, как рассудительно говорила, какие премудрости знала! Света и правда была очень умной девочкой. Учителя её хвалили с детства - послушная, скромная, тихая, слова поперёк не скажет, всё сделает, что не поручишь. Только Лена как повелось со второго класса оберегала подругу - так и приягивала Светка неприятности. То кавалеры навязчивые, то хамы первосортные, все так и норовили воспользоваться тем, что Света была безотказной. Лена ругалась, что такая умная подруга, а не может когда надо подать голос. Но любила Светку такой, какая та есть - ну робкая, зато сердце большое, душа добрая. Света была для подруги как тёплый огонёк в холодном мире, "и пускай она этим теплом горит для нас, а я уж буду оберегать её от всего плохого" - думала Лена.
После школы у обеих планы сбылись. Лена пошла в училище, на маляра-штукатура. Тогда это профессия была, и работа всегда есть, и денежка. А Светка поступила в университет, на исторический факультет, как и хотела. Всё так же дружили они, делили радости и невзгоды. Мария Алексеевна ушла на пенсию, болела и больше теперь сидела дома - хозяйничала на кухне, готовила Ленке всякие вкусности. Вот та с учёбы придёт, иной раз и со Светой, а у Марии Алексеевны уже и пирожки напечены, и борща ароматного кастрюля.
Ухажеров у Ленки было не счесть - многих привлекала бойкая, остроумная, весёлая симпатичная девушка. Да вот сама она была очень разбочива, никого серьёзно не воспринимала. "Вот" - жаловалась Лена подруге - "ишь ты, цветы подарил, в кино сводил и всё - хозяин, туда не ходи, то не делай". "Того и гляди, затянет замуж, запросит ему борщи, да носки, командовать будет" - в полушутку возмущалась она. Ну и прада, тут и Света согласна была с подругой - нравилась всем свободная, яркая и смелая Ленка, а через пару свиданий начиналось "на танцы не ходи", "помаду сотри", "так не выражайся". Лена такого не терпела. Чем вызывала безмерное уважение подруги. " Я вот тоже никогда не позволю с собой так " - думала Света. А сама, ну прямо как магнит, так и притягивала таких вот типов. Все они сначала по уши, что называется, влюблялись в умную красавицу, а уже через пару встреч пропадали, без звонка и весточки, если оказывалось, что Светка не готова ради них вот прям сейчас учёбу бросить, замуж выскочить и уехать в Сибирь. Да она может и уехала бы, только подруга Ленка её останавливала. За что невзлюбили её Светкины кавалеры, прозвища всякие неприличные давали, гадости говорили. Ну Светке, понятно, всё равно было.
Учёбу Лена закончила, пошла, как и хотела, работать на стройку. Жили они с мамой хорошо, зарабатывала Лена очень прилично. Мария Алексеевна, конечно, переживала, что у дочери жениха нет, что живёт она с ней. Ну да ладно, молодые ещё, куда торопиться.
Света училась отлично, получала стипендию, мама её Галина Петровна по многолетней привычке так и работала в две смены, со всеми возможными подработками. Хоть и возраст, и здоровье уж не то, а остановиться она не могла - не привыкла. Света собиралась в аспирантуру, ей уже любезно предлагали остаться работать в родном университете, заняться наукой, серьезными исследованиями. Девушка вся была поглощена подготовкой.
Но тут в её жизни появился Фёдор.
Познакомила их, как ни странно, Лена. Она тогда крутила роман с парнишкой, который тоже работал у них на стройке, с Мишей. Мишка был добряк, улыбчивый, простой - строитель по образованию, техникум закончил, был на пару лет постарше Лены. И любил её, ну вот всем сердцем, вот по-настоящему - не давил, не просил меняться, не командовал, просто был рядом. А Лене с ним легко было - посмеяться от души, побыть собой, даже поговорить. Как-то захотела она Светку с ним познакомить, когда поняла, что он и правда ей дорог. Думала, сейчас Светка одобрит, потом познакомлю с мамой. Ну как-то идти куда-то с двумя девчонками Мишка застеснялся. Что делать? Решили для компании позвать, вроде как в пару Светке какого-нибудь друга. Да вот незадача - так уж вышло, что Мишка был сирота, не особо общительный, ну, не привык, близких друзей не завёл. Но был один приятель, вместе в техникуме учились, только Миша строитель, а тот автомеханик. "Но парень отличный" - уверял Мишка - головастый, очень талантливый, механик от бога, руки золотые!" "Ну как будто мы его зовём жигули чинить, честное слово" - смеялась Лена. Но всё-таки на такое "двойное свидание" Фёдора позвали.
Федя был и правда парень хороший. Крепкий, сильный, рассудительный, хозяйственный. Вырос он в деревне. Мама у него работала в деревенском магазине продавцом, батька тоже механиком трудился, в совхозе, сельхозтехнику чинил. Простая семья была, средняя, а вот Федя получился талантище. Удачно выбрал будущую профессию, что называется, прямо в точку попал - понимание работы всех этих механизмов и двигателей давалось ему легко, на каком-то интуитивном уровне, руки росли, как говорится, откуда надо, и ещё на на практике в техникуме Федю приметили в крупном автотранспортном предприятии. Сразу после учёбы пригласили его туда на работу, второй год Федя работал, и уже директор явно намекал ему, что скоро он станет главным механиком, вот такой вот, можно скачать, карьерный взлёт.
Света Фёдора без преувеличения поразила. Своей красотой, своим невероятным умом, добротой. И после совместной встречи, когда они вчетвером сходили в кино и в парк, Федя ещё пошёл Свету провожать домой, потом пригласил на свидание. Света согласилась. Федя ей понравился, вызвал доверие, от него прямо уверенностью веяло. Это была не отталкивающая неоправданная самоуверенность, не душная опека и менторство, как у её предыдущих ухажеров, нет. А какое-то подсознательное желание держаться этого человека, быть под защитой его силы и разума.
Они стали встречаться. Фёдору Света казалось самым умным человеком в мире, она восхищала и поражала его. Он мог часами слушать её, ему так было, оказывается, интересно знать про древние культуры, про странные и страшные обряды народов мира, про теорию пассионарности, о которой он раньше и не слышал, всё это его прямо таки завораживало. Он искренне поддерживал её, радовался, когда она получила долгожданное место в аспирантуре и принялась писать диссертацию. Федя не уставал повторять любимой, что она самая умная, самая талантливая, самая перспективная, самая красивая. Света отвечала ему взаимностью. Всегда знала, чем он занимается, стала с интересом отличать стартер от ротера, карданный вал и коленвала. Света верила Фёдору и верила в Фёдора. Она такая нерешительная, такая робкая, ей казалось, он часто помогал ей принять решение, умел так ясно и логично разложить по полочкам любой вопрос, что сразу становилось понятно, где верный выход. Он всегда становился на защиту её интересов, если она снова получалась жертвой своей безотказности, мягко учил её говорить "нет", беречь себя, рассчитывать свои силы. Он умел облечь её смутные мечты и фантазии в практическую оболочку реальности, придав им вполне осязаемую цель и предложив способ её достижения. Он был амбициозным, практичным, у него всё время были перспективы, планы, стремление учиться. Как и у неё. И они как будто друг друга двигали вперёд, поддерживали, вдохновляли.
Поэтому никто не удивился, когда на свадьбе Лены и Миши Федя сделал Свете предложение и она согласилась.
Лена впервые в жизни сдалась. Отдала близкого человека, так сказать. Федя нравился ей, она видела, как он боготворит Свету. Лишь в глубине души какой-то червячок точил и точил душу. Но Лена была такая всегда - недоверчивая, осторожная, излишне даже, если дело касалось родных. А родных у неё всю жизнь было двое - мама да Светка. Вот теперь Мишка, любимый Мишка. За них она была как всегда горой.
Мария Алексеевна нарадоваться не могла - обе девочки вышли замуж, красавицы, умницы, и мужья у них какие хорошие. Галина Петровна, конечно, тоже была рада. Её немного удивляла амбизиозность зятя - сама она была намного проще, никогда планов не строила, работала и много, чтоб заработать на хлеб, и сейчас работает не меньше. "А молодёжь, эх, фантазёры" - снисходительно улыбалась Галина Петровна.
А жили-то ведь хорошо, и вся жизнь впереди ещё лучше! Лена с Мишей получили комнату в коммуналке пока, строили квартиру себе, работали на кооператив. Света с Фёдором сначала тоже в комнате ютились - Свете как аспиранту дали, а как она аспирантуру закончила, Федя стал-таки главным механиком, и у них появилась своя квартира.
И Мария Алексеевна, и Галина Петровна, и Ленка с Мишкой, и Света с Фёдором, и даже их маленькая кошка Муся - все были счастливы. Каждый занимался любимым делом и верил в то, что делает. На душе было мирно и спокойно, в доме уютно и сытно. На дворе стоял 1987 год и никто из них не знал, что их привычный, с любовью выстроенный маленький мир уже начал рушиться по кирпичикам вместе с миром большим.
Настало страшное смутное время, развалился СССР. Обе семьи, как и многие-многие другие семьи тяжело пережили такие потрясения – рухнула привычная жизнь, ушла уверенность в завтрашнем дне, пошатнулись поколениями выстроенные устои, исчезла вера в идеалы… Каждый выживал как мог.
Лене с Мишкой повезло – успели достроить и получить квартиру, а предприятие вскоре развалилось и оба остались без работы. Молодые, полные сил, толковые работники - и не у дел. На горизонте замаячила перспектива существовать втроём на скудную нерегулярную пенсию Марии Алексеевны. Света старалась подбодрить подругу - мол, склеится, без заработка не останетесь. Ленка не отчаивалась, впрочем, как и Миша – было б согласие да любовь в семье, а там всё перемелется. Так говорила всегда Мария Алексеевна.
Так что у Светки неизвестно ещё было ли лучше. Она ждала ребёнка. Вот-вот должна была в этот беспокойный мир, так не вовремя, прийти их с Фёдором дочь. Света тогда работала в университете, зарплата была копеечная, платили через раз. Предприятие, где работал Федя, не закрылось, нет, хоть тут посчастливилось, если можно так сказать. Но перешло, как часто было в то время, в частные руки. Серьёзный автотранспортный гигант, кормивший сотни людей, был разорён и куплен за бесценок циничным столичный дельцом. Сокращения были значительные, Фёдору повезло, что он вообще остался на работе – до хозяина дошла молва о его таланте. Да вот только новый начальник – новые порядки. Из главных механиков Федя стал рядовым, основной работы по ремонту машин поубавилось, зато прибавилось всяких других обязанностей, которые гордому механику с золотыми руками, привыкшему быть «номером один», не нравились вовсе. А что делать, шеф обозначил сразу – хочешь остаться на работе, будь добр выполнять. И чинил Федя дорогую иномарку начальника, после основной работы, не за отдельную плату, конечно – ещё чего, ему и так зарплату платят, да неплохую по тем временам, поболее, чем многим. И работал личным водителем, и при необходимости охранял территорию вроде как сторожем, и даже за дворника как-то пришлось поработать. Зарплату ведь платили. А зачем нанимать ещё людей, раз есть Федя, которому, шеф знал, кормить семью. А кормить приходилось теперь троих - родители Фёдора остались без работы. Магазин, где работала мама, закрылся, отца сократили, как не самого, прямо скажем, лучшего работника. А скоро и новый «голодный рот» был на подходе.
Жену Фёдор, конечно, любил. И дочь ждал. Ну, раз уж вышло так, раз послала судьба ребёночка, будем воспитывать. Отношение начальника на работе его унижало. Он - талантливый механик, он не раз делал невероятные, сложные вещи, в его руках работало то, что, казалось, заработать не могло. Его ценили и уважали, ещё недавно без его совета старый начальник и вовсе не принимал решений. Он мог позволить себе баловать любимую жену, не отказывать себе ни в чём, был уверен в будущем. А что теперь? Он никто. Его не ценят. Он вынужден прозябать на жалкой должности бесконечно терпя пренебрежение, неуважение, выполняя какую-то чёрную работу. Конечно, платили и правда неплохо, вполне хватало, чтоб не голодать. Но самолюбие Феди испытывало страшные страдания. Не мог он теперь пройтись по родному цеху с гордым видом «хозяина» - новое начальство поставило над ним руководителя. Совершенно бездарного, кстати, как видел Фёдор. Не бежал к нему начальник и за советом – его по важным вопросам консультировали «спецы» из столицы. Федя только выполнял что ему приказано. А ведь он мог много и много больше! Те, кто пошустрее, да погибче ловко перестраивали свою жизнь – кто-то менял работу, кто-то шабашил на себя, кто-то уходил за большими деньгами в криминал. А Федя загорелся мечтой, нет, не мечтой, а целью – открыть свой автосервис, хоть небольшой, но свой. Пока чинил личное авто шефа стал очень хорошо разбираться в устройстве иномарок, приладился. А так как развелось сейчас хозяев таких машин немало, да все при деньгах, то бизнес обещал стать прибыльным. Дело было только за начальным капиталом, но тут надо бы подумать… Вот такие мысли помогали Фёдору терпеть унижения на работе.
Света видела, как мужу тяжело. Каждый раз приходил он с работы уставший, измотанный. А ведь он кормит и её, и родителей. Он её защитник, каменная стена – с нежностью думала Света. Рассказывал, как его не ценят на работе. Какой глупый у него шеф, какие бестолковые его «прихвостни» - так он называл людей, которых новый хозяин назначил на руководящие должности. У Светы душа болела за мужа – она-то знала какой он талантливый у неё, таких ещё поискать. А сейчас что с ним сделала работа – энергии нет, улыбка сошла с лица, нервный.
У него совсем не оставалось сил на домашние дела – сходить в магазин, помочь с уборкой дома, даже посуду помыть хоть за собой. Это говорило Свете о том, что муж совсем истощён – ведь раньше он всегда старался всё делать сам, берёг любимую Свету, его умницу и гордость, чтоб она могла позаниматься, написать статью, поработать над лекциями для студентов или спокойно заняться научной работой, которая была так для неё важна. Сейчас она взяла на себя всё, что только могла. Конечно, в декрете она не хотела бросать научную работу, чтоб не «выбыть», что называется, из жизни и из профессии. «Да всё равно дома сидишь, может ты тогда как раз могла бы сама, пока время у тебя есть» - всё чаще говорил Федя, когда жена просила его что-то сделать. Да, Света соглашалась, как тут поспоришь – она ведь и правда дома, а он их всех кормит. Ночами или ранним-ранним утром, пока ещё не родила, читала научные журналы – Ленка через бог знает каких знакомых доставала для неё иностранную периодику про раскопки, научные открытия, новые методы исследований – про разное там писали. Работала ещё над новыми статьями. Хотела, чтоб муж знал – она у него всё та же умница, «светлая голова», «Светлана-премудрая», как раньше любил с гордостью называть её Федя. Только всё чаще Фёдор на её робкие попытки рассказать о своих делах в университете или на исследовательском поприще только молчал в ответ, да сразу переводил разговор на своё – о работе рассказывал, о том, как планирует автосервис открыть. Света внимательно слушала. Вникала. Федя всегда к ней прислушивался, «не зря ж» - говорил – «у меня жена разумница». Света и сейчас всей душой была за мужа, и так и эдак прикидывала, думала, как им денег скопить, как всё организовать. Потом свои соображения высказывала Феде. "Глупышка моя» - снисходительно улыбался он – «это не так всё просто, это тебе не книжки твои читать». «И действительно» - думала Света – «какая ж я бестолковая». И пускай на работе Фёдора должным образом не уважали и не ценили, но он-то знал, что на нём всё держится, что без него семья пропадёт. Так часто и говорил мужикам в цеху, что Светка у него как ребёнок, ничего без него не может, как жила, если б не он не понятно, да ну и ладно – зато красавица, слушается его, уважает. А он её любит, ребёночка они ждут, так что Федька кормилец.
Свёкры Свету не очень-то жаловали всегда, хоть и сами не признавались. Вроде гордились, что невестка у них умная, сами-то они, как говорится, университетов не кончали, а тут даже какая-то аспирантура, слово-то какое, но, видно, очень мудрое. Настораживало их всё непонятное. А, впрочем, неплохо, видать зарабатывает, Светка, да и перспектива есть, ну и хорошо. А теперь что? Вон у Вадьки, соседского парня, жена горничной работает у богачей, так и продукты домой носит, и денег. А соседей дочка, молодая девка тоже, девять классов закончила, да на рынке в палатке торгует, дома не сидит. А Светка что – денег не приносит, только ходит хвостом вертит в своём этом университете, а теперь вообще дома села. Сама-то свекровь на работу не спешила – ей надо дома за мужем ухаживать, он выпивать начал, нужно за ним смотреть. Но Светке они это особо не высказывали – боялись. А вот Федя, когда в деревню к ним ездил, вдоволь наслушался. Но родителей тут же на место ставил – это его жена, его выбор, его ребёнок.
Скоро у Светы с Федей родилась дочь - Таня, и у молодой мамы совсем уж не стало времени на глупости. Надо было хозяйство вести. Теперь они экономили, и вся немалая зарплата Феди откладывалась – копили начальный капитал, чтоб свой бизнес начать по ремонту автомобилей. А трат тогда было немерено – помещение купи, инструмент купи, да нужным людям заплати, чтоб добро твое не сожгли да тебя самого не подкараулили в тёмном переулке. Надо так надо – знала Света, нельзя, чтоб муж дальше терпел такое отношение на работе, он заслужил уже своё дело, где б он свой талант смог применить. А остальное не важно. На ребёнке, конечно, не экономили – для Танечки всё самое лучшее. Да и свёкрам не откажешь – они уже пожилые, живут в деревне, им тяжело. И Федя родителей оберегал – стиральную машину им импортную купил, помог с ремонтом в доме, телевизор обновил чтоб вечера им было не тоскливо коротать. А сами уж они – Светка с Фёдором – взрослые, как-нибудь потерпят, не голодают и хорошо. Слава богу, что хоть Галина Петровна, Светина мать, сама трудилась, как привыкла, копеечку себе на жизнь зарабатывала.
Позабросила Света свою науку. В те редкие дни, когда было время, пока муж бы на работе, а дома все дела переделаны, собирала она маленькую Таню и шла в гости в Марии Алексеевне, душу отвести. И Лена тогда приходила. И сидели они как старые хорошие времена втроём и болтали обо всём на свете. О делах, о жизни, о Светкиных успехах. Мария Алексеевна про каждую её статью знала - о чём писала Светка, где публиковали её труды, над чем она работала. Ленка Танюшку с рук не спускала. Галина Петровна та работала целыми дням, а Мария Алексеевна дома сидела, ибо болела тяжело. Но зато могла она Светкину дочку взять посидеть, чтоб подруги смогли поболтать или выбраться по делам.
Лучшая подруга Светы и её мама – самые, как получалось, близкие Свете люди не могли не заметить неуловимые перемены в ней. Нет, конечно, события вокруг тогда всех поменяли, да и Света стала матерью, но это всё было не то. Она перестала быть той талантливой, гордой своими знаниями, влюблённой в свою профессию молодой женщиной. Всё больше она прятала глаза, всё меньше эти глаза горели, когда рассказывала она о деле своей жизни, всё больше Света как бы извинялась за это, отмахивалась от расспросов. Всё чаще Света называла себя сама пренебрежительно, как бы невзначай, глупой, никчёмной, бестолковой. Всё это вводило в недоумение Лену и Марию Алексеевну. Как глупая Света смогла с отличием закончить школу? А институт? Аспирантуру? Как могла быть любимым и уважаемым преподавателем в ВУЗе? Как такая глупая могла публиковать свои статьи в научных изданиях? «Ну, уж если ты глупая, то про нас тогда что сказать, а Светочка?» - не выдержала как-то Мария Алексеевна. Больше Света вслух такое не говорила, да только «виноватая» её нынешняя манера поведения никуда не исчезла. Что делать, хоть Мария Алексеевна и удивлялась такой перемене, Ленка беспокоилась за подругу, но жизнь у каждого своя и сейчас она непростая. Хорошо, что они есть друг у друга, уж какие есть, такие есть.
Лена с Мишей тоже были, что называется, «по уши» в делах. Крутились изо всех сил. Когда работу потеряли, стали подрабатывать поденной работой. То у какого-то нувориша на даче стену отштукатурить, то окна поменять – нанимались в составе бригады и свою долю получали. Потом уже иногда и вдвоём работали, и сами бригаду собирали. Какая-никакая денежка. Им ещё надо было Марию Алексеевну кормить – она инвалид, ходила с трудом, пенсия ничтожная. Но физически тяжело было, особенно Лене. И как-то решили супруги, что стоит ей попробовать поработать на физически более лёгкой работе, если можно так сказать. Ну, по крайней мере, чтоб кирпичи не носить и мешки с цементом на себе не волочить. А тут приятель Мишкин открыл свою палатку на рынке – торговали шмотками, на крупных оптовках в столице покупали и с наценкой продавали. Народ тогда истосковался по свободе выбора, даже самый некачественный продукт скупали, особенно в провинции, лишь бы было модно, ярко – не как тоскливые монументальные творения советских швейных фабрик. Ленку взял к себе продавцом. Да так у неё стало ловко получаться это дело, что уже и постоянные покупатели появились, и почти всё всегда раскупали. Умела Лена как-то понять, как-то поймать эту волну – что людям нравится, что они купят, как лучше им предложить. Даже арендовал хозяин ещё соседнее место – расширил, так сказать, торговую точку. Иногда за отдельную плату просил Мишку съездить с ним за товаром. В итоге предложил супругам вести бизнес вместе. Так проще – и с нужными людьми дела решать, и товар возить, и торговать им, да и подменить друг друга случись что. Так и стали Ленка с Мишкой новоявленными «бизнесменами».
Работали много, дело опасное – тогда очень рискованно было иметь деньги и даже небольшой свой бизнес. Но что делать. Зато хватало на себя и на достойную жизнь для Марии Алексеевны. Она всегда обо всех заботилась, к Мишке как к сыну относилась и сейчас всеми силами старалась помогать. Покушать молодым приготовить, сходить к ним прибраться. Больше не могла, к сожалению – многолетняя хроническая болезнь давала о себе знать, пожилой женщине всё сложнее было ходить, долго стоять, что-то делать руками. Очень скоро Мария Алексеевна и вовсе стала почти полностью зависима от детей, хоть они и не показывали виду, но она-то понимала, что самостоятельно теперь справляется только с простейшим самоуходом. Да и для этого, чтоб она могла мало-мальски ходить и держать в руках столовые приборы, одеваться и умываться дети покупали для неё довольно дефицитные лекарства, которые и сдерживали развитие болезни. В остальном Мария Алексеевна была неприхотлива – скромная, спокойная, всё такая же доброжелательная и сдержанная, не смотря на болезнь.
Светке всё реже удавалось навестить Марию Алексеевну, хотя та для неё была как вторая мать. Но как придёт, то обязательно принесёт что-то из продуктов, или поможет чем-то по дому – постирать, прибраться. Да просто поговорить. Не всегда ведь у Лены с Мишей было время. Света очень уставала. Сама не знала почему. Она ж дома сидит. Танюша росла спокойной, особых проблем не доставляла. Уставать должен был муж. Федя приходил с работы, садился кушать и рассказывал жене, как прошёл его день. А проходил он неизменно плохо. Света пыталась поддержать Фёдора, говорила, что всё будет хорошо. Вот сегодня Танюша улыбнулась в первый раз – хорошо. Вот погоду на выходных обещали солнечную – хорошо. Вот я твой любимый суп приготовила – хорошо же. Но на любое её «хорошо» у мужа находилось в противовес «плохо». Дочь улыбается – это ничего не значит, она ещё мала, глупенькая ты, Светка. Погода солнечная – что ж в этом хорошего, мы ж не на курортах отдыхаем, у нас дела, глупо радоваться таким вещам. На суп сколько мяса ушло? А сколько оно стоило? Ну вот, глупышка, чему тут радоваться. Через несколько часов, пока Света терпеливо выслушивала мужа и пыталась переиграть его в эту игру «плохое против хорошего», она чувствовала себя уставшей, пустой, никчёмной. А потом приходилось судорожно заниматься делами по дому, она ничего не успевала. Фёдор часто снисходительно и устало говорил, что она по дому ничего не делает, у неё же времени вагон, но она не делает ничего. Но он уже смирился, он её и такой любит. А вот походы жены к подруге, к матери, к Марии Алексеевне его как будто бы злили. Он, конечно, ничего не говорил жене, нет. И она и обвинить его не могла ни в чём. Просто как только она собиралась идти в родным, дожидалась мужа с работы и начинала собираться, он непременно дольше обычного рассказывал о своём дне, сразу у него болело что-то, что она не могла его бросить и уйти, сидела, слушала, пыталась помочь. В итоге оставалась дома. Или уходила с тяжёлым сердцем, а когда приходила, её дома ждало ледяное молчание. Поэтому её визиты к единственной подруге и её маме, да и к собственной матери становились всё реже и короче, всё напряжённее. Денег на дорогу, уж тем более на подарки для близких она у мужа и просить боялась – они же всё откладывали на автосервис. Нет, подарки для свёкров это другое, Света понимала, они же пожилые, у них никого нет, да и вещи всё необходимые – куда в деревне без нового телевизора, мама с тоски завоет, она ж не ходит на работу. А удочка импортная для отца – рыбалка, это единственное хобби, он ради этого хоть пьёт меньше. Да и потом это же родные люди – свёкры. А тут кто – не родственники, чужая взрослая женщина, у которой есть муж, неплохо сама зарабатывает, чужая старушка, у которой свои дети есть. Зачем ты ей продукты носишь, когда мы сами экономим, Свет? Ты ей помогаешь ковры вынести на улицу выбить, а у нас самих дома уже два дня не убрано. Примерно так говорил Фёдор. Ты просто посадишь людей себе на шею, ты оказываешь им медвежью услугу. Подумай о себе, ты от них устаешь, посмотри какая стала, вечно поникшая, круги вон под глазами уже. Научись говорить нет. Жалел Фёдор жену.
Время шло, Таня пошла в ясли, вроде и времени у Светки стало больше, можно было выходить на работу. Ей пока дали совсем немного часов – работала она полдня. Но легче не стало почему-то. Света всерьёз задумалась о том, чтобы бросить любимую работу и пойти «как все нормальные бабы» уже работать на рынок или в ресторан, да хоть куда в сферу обслуживания – там тогда платили много больше, чем у неё в университете. Но Фёдор был категорически против. Дома дел полно, я достаточно и сам зарабатываю, разве нет? – говорил он.
В освободившееся время Света стала потихоньку возвращаться к науке. Однажды её знакомый в университете попросил написать отзыв на одну старинную вещицу. Дело было так. Через рухнувших «железный занавес» в страну хлынули иностранцы, бывшие эмигранты всех мастей. Многие из них жаждали узнать больше о своих предках, побывать на исторической родине, приобрести что-то ценное оттуда. «Чёрный рынок» наводнил антиквариат разного рода, обнищавшие деревенские бабушки продавали скупщикам за бесценок семейные реликвии – книги, игрушки, предметы быта, даже иконы и украшения. Но разве могли несведущие иностранцы отличить действительно ценную вещь от новодела, определить период и место изготовления предмета. Вот и искали способы удостоверится в ценности приобретаемого товара. Света, как историк, одним из её «коньков», был как раз быт помещичьих хозяйств предреволюционного периода, неплохо в таких вещах разбиралась. Сложную экспертизу предметов искусства, может быть, и не провела бы, но вот определить откуда и каким периодом датируется деревянная прялка или медные серьги, книга или чернильница вполне могла даже по фото. Собственно, такой заказ она в первый раз и выполнила – знакомый показал фотографии чернильницы, по которым Светка смогла сказать каким она датируется периодом, где такую могли использовать, насколько она приблизительно редкая и ценная и как её законно можно вывезти. «Сарафанное радио» сработало, и с тех пор у Светки периодически появлялась такая подработка. Не всегда по фото – иногда посредник заказчика мог прийти к ней прямо на работу с вещью. Суммы фигурировали небольшие, так как дорогие предметы антиквариата, конечно, оценивали на другом уровне, соответственно, и плату Света получала не колоссальную. Но на фоне зарплаты преподавателя вполне достойную. Навязчивое ощущение, что что-то не так, что что-то с ней не то, что она как будто потеряла себя, как будто потеряла или вот-вот потеряет в жизни что-то важное не покидало Свету, всё давило и давило на неё. Она гнала его от себя – сейчас не до смутных ощущений и самоанализа, нужно помогать мужу. И она спасалась от навязчивых мыслей тем, что работала.
Вытащил Свету из её «раковины» ранний утренний звонок, она ещё собиралась на работу. Голос в трубке был незнакомый, дрожащий, пугающий. Это звонит Наталья, соседка Марии Алексеевны. Нет, её самой нет, она в больнице, вот только что увезли, «скорая» предполагает, что инсульт. Нет, дети не приедут, нет, их нет, они не знают. Голос затих, послышались всхлипывания. Свету забило мелкой дрожью от предчувствия чего-то страшного. Лена с Мишей разбились на машине, с другом своим, они в столицу за товаром ездили, вот не вернулись. Вчера вечером узнали. Да постеснялась Мария Алексеевна звонить вчера, поздно уже было. Как смогли её пытались успокоить, валерианкой напоили, снотворным. Наталья уже не сдерживаясь плакала. А утром, говорит, пришла я, а Мария Алексеевна не отвечает, глаза закрыты, только дышит часто-часто. Вызвали «скорую», старушку увезли. А она только про вас вчера и говорила, что надо позвонить, да кто ж среди ночи звонит семейному человеку. А утром некому уже было звонить. Это я ваш номер нашла легко – он у Марии Алексеевны на картоночке записан, что рядом с телефоном лежит. Я уж тут ей в больницу всё собрала, но только не пускают пока. Да и некогда – пожаловалась соседка – у неё трое детей, двое малых, она одна с ними, так что и выбраться некогда толком. Так что хорошо бы, если бы Света смогла помочь.
Продолжение в следующей статье...