24 ноября 1938 года Николай Иванович Ежов (1895—1940) был освобождён от обязанностей наркома внутренних дел. Он сохранил пока должность секретаря ЦК ВКП(б) и председателя Комиссии партийного контроля. Но началось его падение. А он сам говорил, что партия поставила чекистов так высоко, что, падая с этой высоты, они могут разбиваться только насмерть.
Кто не понимает причин его отставки, может ещё взглянуть на эту фотографию тех лет. Сопоставьте размер изображений Николая Ивановича и того, кто выше. Могло так долго продолжаться? Вот то-то и оно...
Николай Иванович Ежов и демонстрация с его портретом в 30-е годы
О том, как восприняли эту новость находившиеся в тех самых «ежовых рукавицах», написала Евгения Гинзбург:
«Снова появляется корпусной... Он водружает картонку с заповедями на прежнее место и быстренько уходит. На его лице подобие улыбки, и тоже с оттенком смущения. Изучаем текст заповедей, не пропуская ни одной буковки. В чём же дело? Решительно ничего нового! Но вот…
— Что-о-о?
Мы, остолбенев, смотрим друг на друга, не веря глазам.
— Ущипни меня, Юлька! Не спим?
В левом углу картона ведь была резолюция: «Утверждаю. Генеральный комиссар государственной безопасности Ежов». Была ведь? Ну конечно была! А теперь? А теперь она заклеена белой бумажкой. Аккуратненько так подклеена бумажечка, не сразу и заметишь.
Мы проводим несколько часов, как в горячке. Неужели он пал, этот карлик-чудовище? Ведь его культ был за последние годы доведён до гомерических размеров. Иногда казалось, что он может даже конкурировать с культом Сталина. Официальный его титул был «любимец народа»... Переводчики среднеазиатских акынов в бесчисленных одах именовали его «батыр Ежов»… Так неужели?..
Мы не смыкаем глаз всю ночь, и теперь в наших обескровленных сердцах начинает действительно брезжить тень надежды на возможность перемен.
Утром Ольга, получающая газету, выстукивает нам:
— Снят… Кончен… Видимо, разделит нашу участь.
— Мавр сделал своё дело — мавр может идти, — ликуем мы».
...Такие дела.