ЭПИЛОГ
Причудливо меняется сюжет
Под взглядом ясноокого светила.
Того, что было раньше, больше нет.
Оно давно прошло, но все же было.
Вдали осталось детство, первый дом
И мама, что заботилась о детях.
Но место заняла свое, притом,
Все в том же неоконченном сюжете.
Листает жизнь страницы день за днём
И хочется, чтоб был финал далеким.
Прочтя главу, другую мы начнем,
Себя вплетая смело в эти строки.
Не будет там все благостно, поверь.
Надеяться на это нет, не стоит,
Но хочется найти такую дверь,
Что к лучшему дорогу вдруг откроет.
И пусть дорога эта приведёт
Туда, где повезет участье встретить.
И сможешь ты, обычный рыжий кот,
Своей любовью на любовь ответить...
(Отшельник)
...Прошло полтора года...
Я по-прежнему живу в доме, который меня принял, с Ма и Па, и очень счастлив. Из тощего заморыша я превратился в крупного, красивого и сильного самца, с густой, пушистой рыжей шубой. Мой правый, пострадавший в драке глаз, долго лечили, что-то капали, чем-то мазали, я терпел, потому что чувствовал и точно знал, что мои люди никогда не сделают мне ничего плохого. Глаз и вправду стал видеть гораздо лучше, и сейчас я почти не ощущаю своего недостатка. Мои охотничьи реакции быстры и молниеносны, как у обычного здорового кота.
Па и Ма меня очень любят и уважают мои интересы. Я день за днем, месяцами рассказывал им о своей жизни. Они внимательно слушали, успокаивающе гладили мою спину и чесали за ушами. Думаю, что они мне сочувствовали и жалели. Я рассказал, что был вождем своего маленького племени. Ма удивленно поднимала брови, а Па улыбался, когда слушал длинные истории моего детства. Я смотрел на них и думал, что мне очень повезло в жизни. Ведь не каждый кот может похвастаться тем, что он и пригревшие его люди понимают друг друга с полувзгляда, полуслова и полумявка. Понимают и уважают. Ведь я всего лишь кот! Но ко мне относятся, как к полноценному члену семьи. Иногда, пытаясь осознать свое счастье и удачу, я начинаю представлять, что, наверное, мои люди - тоже коты, только другой породы. Иначе как бы мы могли общаться с ними на равных?
Конечно, мы внешне сильно различаемся, и привычки у нас разные, но наше общение происходит на уровне душ и сознаний. Вообще-то я люблю поговорить, и иногда так захожусь, что остановить меня трудно, но не всё можно высказать звуками речи. То, сокровенное, что копится в моем сердце, горячее, нежное, трепетное чувство, что я испытываю к Ма и Па, невозможно объяснить, не расплескав тайну и чудо любви в стандартных выражениях. Я просто смотрю им в глаза, мурчу песню счастья и вижу льющуюся из их глаз ответную любовь и радость осознания, что мы нашли друг друга.
Мои люди никогда не задирают передо мной носа, кичась своим превосходством. Они понимают главную тайну: мы не хуже и не лучше друг друга. Каждый из нас занимает свою нишу мироздания, определенную конкретно для нас. В моем лесу об этом знал каждый. Нас учили с младенчества, что разные виды могут сосуществовать рядом только при условии уважения принципов других сообществ.
Сознаюсь, иногда я нарушаю эти правила. Я молод и силен, шальная удаль еще играет в мышцах, и озорство, которое я себе иногда позволяю, выливается в материальный убыток для моих людей. На моем счету есть пара разбитых вазочек и цветочных горшков, каюсь, но могу поклясться, что сделал это не специально, а случайно! Просто я очень люблю попрыгать по шкафам и тумбам, вспоминая лазание по деревьям и игры с братом и сестрой в лесу. Я полюбил сидеть на подоконниках. Ведь за прозрачными стеклами я вижу многообразный и непостижимый мир людей. Таких огромных наземных нор, которые строят люди, в нашем лесу я никогда не встречал. Хотя... Если брать во внимание размеры, то похожие жилища строят лесные муравьи. А дома людей - просто их увеличенная копия. Смешно, правда?
Живя рядом с Ма и Па, я учусь у них правилам поведения и общения, принятым в их сообществе. Мне, как вождю племени, разрешено сидеть с ними за одним столом на отдельном стуле, хотя я не слишком понимаю, почему они не запрыгивают на стол, где есть еда, да и вообще зачем им стол, если можно есть на полу... Но у каждого вида свои странные привычки и предпочтения! Иногда я пытаюсь сидеть так же, как они, пардон, на попе и хвосте. Я приваливаюсь спиной к стене или какому-то другому предмету, потому, что иначе просто падаю. Это и правда ужасно неудобно! Не понимаю зачем они так себя мучают? Я позволяю стричь себе когти, потому, что иногда, сам того не замечая, пытаюсь затачивать их обо все подряд, как привык в своем лесу.
Привычку бесконечно полоскать свои лапы в воде, пусть и в теплой, я перенять не смог, как ни старался. Правда меня никто и не заставлял этого делать. Может они не умеют вылизываться? Ведь что может быть проще, чем намочить свои лапы языком и протереть ими мордочку. У меня есть определённые догадки, но я в них не уверен. У людей нет шерсти на всем теле. Поэтому она не становится противно мокрой после окунания в воду. Им не нужно отряхиваться, чтобы обсушиться, не нужно кататься по траве, чтобы она впитала лишнюю влагу. Для этого у людей есть большие мягкие шкуры - полотенца.
Все же они очень умны и хитры, эти люди. Придумать для своего удобства такую массу ненужных вещей - это еще нужно суметь. В моей бывшей норе даже близко ничего похожего не было. Живя в дикой природе, иногда жестокой и неласковой, мы умели обходиться минимумом и даже не думали, что нам может быть нужно то, что я позже встретил в норах людей.
А ведь тут, если подумать, можно найти много любопытного и полезного для котов. С одними вещами можно играть, о другие - чесать когти, на третьих - с большим комфортом спать!
Живя в большой, светлой, хорошо обустроенной для котов, человеческой норе, рядом с любящими и ценящими мое общество людьми, меня ни разу не посетило желание возвратиться в родной лес. Тот, кто тяжело жил и много страдал, никогда не захочет вернуть эти страдания: голод, холод, смерти близких, ужас в ночи. Я когда-то считал такую жизнь нормой, пока не узнал, что может быть по-другому...
...Конечно мне снятся сны. Снится мама, брат, сестра... Даже маленькие котята, рожденные мамой перед моим уходом. Я никогда их не забуду. Невозможно выкинуть из сознания часть своей жизни. Они выбрали свою судьбу, нашли счастье, понятное всем котам на свете - создали семьи и продолжили род в маленьких, пушистых мяукающих комочках. Мне будет неведом этот путь, но я не жалею! Близкое общение с расой людей, знакомство с их обычиями, взаимопринятие определенных обязательств по отношению друг к другу, невероятная любовь, возникшая в наших сердцах, сравнимая только с преклонением перед Тремя Кошками Радуги или ушедшими в мир иной героическими предками, - все это было бы более, чем непонятно и странно для моих лесных сородичей, если бы я взялся это им объяснить...
...Ма и Па очень добры ко мне. Они всегда радуются, когда я вспрыгиваю к ним на колени с желанием пообщаться. Ма часто называет меня разными словами, многие из которых я запомнил: "мой сладкий мальчик", "мой малыш", "мой красавец", "мой ласковый котик" и множество других нежностей, посвященных только мне. Мне одному. Вы спросите, как я понимаю, что это нежности? Когда вас гладят, чешут за ушами и у хвоста, трутся с вами носами, щеками и ласково шепчут такие слова, даже самый глупый дятел поймет, что это любовь.
Что касается имени, то я отказался от привычного и легко произносимого для котов Миу-миу и принял другое, то, которое мне предложили мои Па и Ма. Я выбирал его долго, несколько дней, из множества имен, которые люди обычно дают котам. Ма пробовала окликать меня по-разному, но только на имя Фоксик я откликнулся с желанием. Оно мне очень понравилось. Как объяснила Ма, фокс - это лисица, а я своей рыжей шерстью напоминал ей этого красивого, опасного зверя. Мне дали и полное имя Файерфокс - что означает Огненный Лис. Ни одного вожака племени котов на моей памяти не называли таким гордым и красивым именем. Видимо Ма душой почувствовала мою неразрывную связь с Огненным Котом...
...Мы жили мирно, спокойно и счастливо целый год, пока в нашей семье не появилась маленькая Гелла. Это случилось осенью, когда я готовился к переезду из летних аппартаментов в зимнюю нору. Как-то утром Ма и Па пришли домой крайне взволнованные с крошечной, больной кошечкой в руках. Не могу сказать, что я сильно обрадовался. Во-первых, она была очень мала и наверняка еще сосала мать, во-вторых, от нее ощутимо пахло тяжелой болезнью. Ее мордочка опухла, а на месте правого глаза был гнойный пузырь. Я знал, что такие болезни могут быстро перекинуться на всю стаю, и часто заставляют котят искать подножие Радуги практически через несколько недель после рождения. Бывает, что эти болезни потомству передают зараженные матери. Те, кто посильнее, выживают, но многие уходят к предкам, даже не получив родового имени. Сначала я старался находиться подальше от малютки, хотя она искала моего общества, чуя привычный ей запах. Но потом не выдержал - она была такая жалкая, маленькая и беспомощная, так жалобно и тоненько плакала, тоскуя по матери и своей стае, что в конце-концов я смирился с ее присутствием и даже стал помогать Ма ухаживать за ней. Я вспомнил, как тяжело болела Мяу, и представил, как невыносима была бы ее жизнь, если бы она в одночасье потеряла всю свою семью. А у этой девочки, волей судеб, из родичей рядом оказался только я. На меня легла ответственность за ее выздоровление. Обычно котята, находящиеся в такой стадии болезни, уходили на Радугу через пару дней, но эта девочка очень хотела жить и не сдавалась. Ее покалеченный глазик быстро очистился от гноя и шансы на жизнь значительно возросли. Конечно Ма и Па лечили ее своими человеческими лекарствами, но и я делал для нее все возможное: вылизывал, хоть и очень опасался заразы, грел своим телом, был ей нянькой. Мои хвост, лапы и уши стали ее первыми игрушками. Я успокаивал ее, когда она хныкала, показывал, как нужно есть из мисочки и ходить в туалет куда положено, а не там, где приспичило. Я, лишенный возможности быть отцом, полюбил ее, как свою дочь, волновался, когда ее лечили, переживал, когда сажали в переноску, чтобы отнести кошачьему врачу. Меня беспокоил ее хриплый кашель, ее сипящее дыхание. Но чем я еще мог помочь? Только пожалеть и успокоить...
...Я долго держался, но болезнь в конце-концов настигла и меня...
Ма заметила, что я часто чихаю, и понесла меня к доктору. Оказалось, что лечить придется обоих. Но я не был в претензии! Я мог бы отдать за малышку жизнь, если бы пришлось защищать ее от опасности.
У нас в лесу не было врачей. Каждый, заболев, лечился так, как подсказывали ему инстинкты. Мы жевали лечебные травы и голодали. Только такое лечение было нам доступно. С удивлением я узнал, что люди научились побеждать болезни, которые у нас считались неизлечимыми. Когда Ма или Па брали едва пищащую малышку, чтобы дать ей лекарство, промывали, капали и мазали ей глазки, у меня сжималось сердце от жалости, но я позволял им делать это, потому что точно знал: все, что они сделают, пойдет ей во благо...
...Ее нарекли именем Гелла. Ма обьяснила мне, что это означает "солнечная", "сияющая". Я был сыном Солнечного Кота, а Гелла, по всей видимости, была его дочерью, раз ей дали такое говорящее имя.
У малышки был редкий окрас. Я такого никогда не встречал в нашем лесу. Она выглядела, как день и ночь: половина мордочки рыжая, а половина - почти черная. То же было и на ее брюшке. Как будто малышку разделили между собой Солнце и Луна. Это точно было знАком! Я не мог его правильно истолковать, у меня не было нужных знаний, но я всеми силами помогал ей выжить...
Мы прожили все вместе почти полгода. Гелла сильно подросла. Конечно, с ней бывает нелегко, как и с любым подростком в возрасте взросления, но зато у меня есть маленькая веселая подружка, с которой я вспоминаю свои детские забавы и игры.
Признаюсь, если бы у меня была возможность выбирать: жить с Геллой или как раньше - только с Ма и Па, то я без раздумий выбрал бы жизнь с этой маленькой, озорной, ласковой кошечкой, которую полюбил всем сердцем.
Когда я рассказываю ей поучительную историю моей жизни, она слушает хоть и очень внимательно, но совсем без должного уважения к старшему брату. Ее единственный глаз, круглый и любопытный, упрямый и хищный, огромный и бездонный, смотрит на меня, и я вижу в нем, как в зеркале мира, отражение своего уже такого далекого прошлого, вижу лес, Ма, сестру Мяу и брата Мау, вижу длинную череду предков, уходящую в бесконечность Радуги...
Вы спросите не жалею ли я, что моя жизнь сложилась именно так? Я отвечу, что сожаление так же далеко от моего оценивания происходящего, как Солнечный Кот далек от Лунной Кошки. Он бесконечно пытается догнать ее и никак не может с ней пересечься. Так и я надеюсь никогда не встретиться со своим сожалением.
У меня есть семья: Па, Ма, Гелла и я. Это большое счастье и большая удача для нас всех. Мне и Гелле дали шанс выжить и полноценно прожить долгую, беспечальную жизнь без лишений, страданий и голода, а мы, в свою очередь, отвечаем своим людям обожанием на любовь, нежностью на ласку, верностью на доверие.
...Нас много на улицах: молодых и старых, здоровых и больных, красивых и не очень, не знающих дома с рождения и выброшенных за ненужностью...
...Оглянитесь, люди, в каждом из нас бьется живое, горячее сердце, которое мы готовы подарить тому, кто накормит и приютит нас. Мы будем вам лучшими друзьями в радости и самыми благодарными слушателями в ваших горестях. Мы поможем вам исцелиться телом и душой, если вы заболеете, потому, что только истинная любовь способна творить чудеса. А мы, коты, если кого-то полюбим, будем преданы вам всю жизнь, отмеренную нам Тремя Радужными Кошками...