Полицейские предложили отвести двух женщин в участок с целью дать показания, а так же оформить Вере Ивановне справку-свидетельство о потере двух загранпаспортов: её и супруга. Женщину удивил тот факт, что Светлана не спрашивает про свой багаж. А ведь их сумки и чемоданы Гера увёз бесследно. Но, видимо, паспорта они хранили при себе, поэтому документы у них с Эдуардом не пострадали.
Всё в этой ситуации с соседями Веру Ивановну удивляло: и жестокость соседки по отношению к супругу, и любовник- водитель, о смерти которого было не велено сообщать, но знакомство с которым тщательно скрывались именно для их четы, так как Эдик водителя знал... И пропажу своих сумок Светлана полиции никак не озвучила... Понятно, что сумки, как и документы с деньгами, могут не найтись, но почему не сказать об этом?
Много было странного и непонятного в поведении их новых знакомых, и так хотелось уже побыстрей расстаться с ними, чтобы не попадать в общие истории, поскольку все эти жуткие неприятности Вера Ивановна склонна уже была связать именно с ними, а не с кулоном, благодаря которому она из одной, в принципе, выпуталась. Но судьба продолжала настойчиво переплетать меж собой их пути- дорожки, и никуда пока было не деться. Вот и сейчас, Вера Ивановна с радостью бы согласилась поехать в участок для получения хоть каких-то бумажек, гарантирующих им хоть какой-то статус и права, но Светлана резко передумала, решив, что в участок можно с'ездить и позднее, а сейчас ей надо с кем-то посоветоваться. Знай Вера Ивановна язык или хотя бы ориентируйся в местности- да ни к чему бы ей была компания попутчицы. А вот теперь приходилось соглашаться и подстраиваться.
Женщины зашли за угол здания, Света сказала:
-Я сейчас... - и отошла шагов на двадцать, принявшись кому-то названивать. Она старалась говорить негромко, прикрывая ладонью рот, но сквозь посторонние шумы было слышно:
- Он умер, его больше нет... Я так больше не могу... Я не справляюсь, мне нужна помощь... Он передумал... Как-как? Вот так! Как хотите, мне все равно...
Пока Светлана разговаривала, Вера Ивановна присела на одну из скамеек сквера. Она нащупала в кармане платья кулон и думала, куда бы его нацепить понадёжнее, чтоб не слетел. Она перестала видеть в нём такую уж проблему, не смотря на то, кому он принадлежал и кто его без ведома и разрешения пристегнул к лямке её сумки. Вера Ивановна повертела его в руках, рассматривая, как играют в лучах послеобеденного солнца алмазы в глазницах черепа. От этой игры света ей даже показалось на секунду, что черепок весело подмигнул...
Тут она просто почувствовала волну чьей-то энергии, направленной в свою сторону, отчего содрогнулась, так как сила эта ей показалась недружественной и Вера Ивановна напряглась, если не сказать, что успела чуть испугаться. На плечо ей вдруг положила широкую ржавую морщинистую грубую ладонь с толстыми жёлтыми в трещинах ногтями какая-то старая женщина, одетая в разноцветные лохмотья преимущественно красного оттенка. Смуглое треугольное лицо её с выраженными скулами было всё исчерчено лучистыми морщинами. Узкие чёрные, словно угольки, слезящиеся глаза с жёлтыми склерами смеялись, впрочем как и узкие пересохшие губы, открывая чёрный рот с широким языком, который постоянно вылезал и лукаво загибал свой кончик. Два жёлто-коричневых клыка - верхний справа и нижний слева - одиноко возвышались на гладких розовых деснах, как два утеса. Нос был короткий, широкий, такой же морщинистый в продольных складах, с огромными крыльями, не скрывающими зияющие ноздри. Малиновая косынка её чуть сползла набок, ещё более открывая узкий морщинистый, словно стиральная доска, лоб, окаймлённый чёрными с проседью сечёными свалявшимися волосами. Густые мохнатые разросшиеся чёрные брови почти сходились у переносицы и завершали портрет. Старушка щерилась беззубым ртом, вывалив язык, и стучала своей тяжёлой широкой ладонью Веру Ивановну по плечу.
-Bravo, bravo,- сипела она, пахнув на туристку изо рта крепким табаком, -Fuerte... Еlegido...*
Вера Ивановна инстинктивно отшатнулась и отдёрнула руку с кулоном, но старуха уже тянулась к её кисти и, похлопав по ней, произнесла:
-Тe lo digo: ir a la Peña de Bernal... Еlegido... Еlegido...**
Путешественница снова отдёрнула руку и резко встала, поправив платье и быстро положив кулон в карман. Она огляделась по сторонам и увидела идущую к ней Светлану. Та лихо взяла её под руку и потянула вдоль по скверу к выходу из больницы.
-Recuerda! Recuerda! Peña de Bernal...*** - старуха трясла руками, возведёнными к небу и осеняла уходящую путницу какой-то непонятной символикой.
-Этой-то что ещё надо? - легко спросила Светлана, оглядываясь на странную старуху и держась под руку, словно лучшая подруга. Лицо её было радостным и беззаботным, словно это и не она рыдала полчаса назад над обезображенным телом любовника. Казалось, все печали прошли стороной и у Светланы перезагрузка. Влекомая Вера Ивановна с удивлением разглядывала Светлану и не узнавала: та, бывшая прежде холодной, молчаливой и замкнутой, вдруг обнаружила в своём голосе дружелюбные заискивающие и заговорческие нотки, словно секретничала с лучшей подругой. Светлана совершенно преобразилась и излучала столько позитива, обаяния и дружелюбия, что её спутница просто смутилась. "Что за метаморфоза? Это можно ещё было объяснить вдруг возникшим желанием сблизиться и подружиться, перестав дистанцироваться и скрытничать, но куда в одночасье делся траур по Гере?... Так не бывает... - Рассуждала про себя сбитая с толку Вера Ивановна, пытаясь анализировать и где-то прогнозировать. - Пусть ты, из-за такого горя, раскаялась и захотела смягчиться, вести себя по другому, подружиться... Но куда делось горе?..."
Светлана же продолжала что-то весело рассказывать, показывать, словно ничего и не случилось и не было, но взгляда в глаза избегала, всё больше норовя смотреть по сторонам. Вере Ивановне непринуждённость эта и дружелюбие показались вдруг неискренними и напускными, она заметила, что Светлана чуть заискивает перед ней, хотя её грубому, прямому и сильному характеру это было не свойственно... Поэтому то, чему, казалось бы, можно было порадоваться, её снова насторожило.
-Так, ну что, берём такси сейчас, или ещё по городу помотаемся? Как ты думаешь? - вдруг резко перешла на ты Светлана.
-Я думаю: надо бы домой... - ответила Вера, пытаясь понять смысл этих резких перемен. Она украдкой несколько раз посмотрела на её улыбающееся безмятежное лицо, обращённое в сторону окна, когда они ехали назад в такси. Ей было по-своему жаль эту женщину, потерявшую только что, в общем-то, близкого, видимо, человека, и как-то справляющуюся в одиночку со своим горем. Хотелось по-человечески посочувствовать. Но где-то в глубине души сидели смутные подозрения, что Светлана неискренна и может использовать её в своих совершенно непонятных целях.
-Света, скажите, что значит Пенья де Берналь?
-А, это место такое... Там скала. Паломники его любят, и просто туристы. А почему ты спросила?
-Старушка на лавочке произнесла эти слова.
-А! - засмеялась Светлана. - Ох уж эти старушки! Много они знают слов...
-Ты думаешь, не стоит туда ехать? - так же перешла на ты спутница.
Светлана быстро взглянула на Веру Ивановну, затем опустила глаза и стала в раздумьях почёсывать у себя под носом, будто что-то соображая. Наконец она по-свойски хлопнула Веру Ивановну по кисти и делово, словно с этой минуты их пары находились в неразрывной сцепке, произнесла:
-Мы это ещё решим!
"Интересные новости... - думала всю обратную дорогу Вера Ивановна. - Светлана за меня что-то будет решать? Я же просто спросила совета... То она хотела от нас поскорее отделаться, теперь приклеилась, словно банный лист и будет решать, куда мне ехать? Как это понять? По телефону она говорила, что не справляется. С кем? С мужем? Мы ей будем помогать? Контролировать Эдика? Славно..."
Когда они вернулись, Вера Ивановна стала просить мужа позвонить Людмиле, чтоб та дала телефон гида, с которым можно было связаться и попросить помочь им вернуться в их заранее бронированный отель без документов. Ведь весь отдых, питание и досуг были заранее оплачены, и Вере Ивановне не хотелось тратить последние деньги с единственной уцелевшей карточки для оплаты проживания в их новом, вынужденном месте пребывания. Вячеслав Григорьевич позвонил дочери, но ей было некогда...
-Ну конечно, отец без денег и документов в чужой стране застрял, а ей некогда!... - не сдержалась супруга. - Кто бы сомневался!...
-Ну, Людочка занята, у неё важное мероприятие... - виновато пробовал, как всегда, заступиться отец.
-Слава, ну вот Денис за нами даже вылететь собирался. А ей что, всё равно? Это же не смешно - потерять документы в чужой стране!
Вячеслав Григорьевич снова виновато разводил руками:
-Ну, давай сами, что ли, туда поедем? Адрес-то мы, кажется, знаем? На такси, или на рейсовом автобусе... Как -нибудь найдём...
-Вот именно, что как-нибудь!- продолжала сердиться Вера Ивановна, постепенно смягчаясь. - Да и не можем мы пока, Слав, туда ехать. Справок у нас нет, из полиции, что мы - то, что из себя представляем. Вот завтра добудем справочки - и рванём! Окей? - весело подмигнула она мужу, видя, что он, под натиском её претензий, совсем расклеился, и пожалев, что дала волю эмоциям в отношении равнодушной Людмилы.
Ночью ей приснился первый муж... Он стоял у её кровати, в серых бликах луны, гладил по руке и шептал на самое ухо:
-Вера... Быстрее... Быстрее... Ты можешь не успеть...
*Молодец, молодец... Сильная... Избранная...
**Тебе говорю: сходи на Пенья де Берналь...
***Помни! Помни! Пенья де Берналь...