Что не говори, а этот фильм на распространённую в 1930-40-е шахтёрскую тематику хорошо смотрится и спустя 80 лет. В отличие от снятых тем же режиссёром в 1950 году "Донецких шахтёров", где ни сюжета толкового, ни актёрских работ интересных (кроме как у Василия Меркурьева), ни песен, ушедших в народ. А вот в "Большой жизни" (1939) всё почти с точностью до наоборот.
Даже типичный для того времени "заскок" с разоблачением вредителей в киноповествование искусно вплетён, а не кажется дежурным как в литературном первоисточнике - романе Павла Нилина "Человек идёт в гору" (впервые опубликованном в 4-х номерах журнала "Новый мир" за 1936 год и после войны не издававшемся). Было б неплохо и в целом сравнить это произведение с мало похожей экранизацией по сценарию того же автора (как-нибудь потом), а пока замечу лишь, что литературный председатель шахткома Усынин на порядок безобиднее гадкого киновоплощения: в книге он мелкий и безропотный чинуша, в конце концов лишившийся поста. Зато созданный образ шутника и пройдохи Вани Курского будто изначально был предназначен для Петра Алейникова.
А сейчас я хотел бы обратить ваше внимание на отдельные музыкальные моменты, что способны многое сказать о своей эпохе.
Самая популярная песня из тех, что специально сочинили для данного фильма - это конечно "Спят туманы тёмные" (муз. Н. Богословского, сл. Б. Ласкина), ставшая по сути народной (в отличие от стандартных маршей вроде "Стахановского племени"). Самое же занимательное - это то, что по сюжету её исполняет оказавшийся в итоге вредителем Макар Ляготин и мало того: она как бы служит примером "подлинно народного искусства"
в противовес "мещанским" романсам, которые часто тогда поносили с высоких трибун и в печати.
Один из них - "Белая ночь" - в исполнении суперзвезды тех лет Изабеллы Юрьевой как раз звучит с патефона в первом же эпизоде, где к герою Марка Бернеса заглянул тот самый демагог Усынин и обозвал сей репертуар "цыганщиной", "разложением" и "чуждыми мотивами". Я конечно и сам нелюбитель такой манеры пения, но это к делу не относится.
Налицо, если не идеологическая диверсия со стороны режиссёра Леонида Лукова, то хотя бы попытка защитить любимую музыку от оговоров. Правда, основный аргумент заключался в том, что с виду "правильные" песни да ещё и под гармонь может вполне спевать и скрытый враг.
Между прочим, точно такое же провопоставление в духе Усынина (но уже как авторская позиция) ранее было продемонстрировано в мультфильме "Любимец публики" 1937 года, где гастролирующий гусь-халтурщик выступал с "кукарачами" и романсами, но зритель в итоге предпочёл "народного" медведя и опять же с гармошкой. Так может быть "Большая жизнь" - ответ именно этому мультику?
(с) Albert Magnus специально для kin0guru
Если понравилась статья, ставьте лайки, подписывайтесь на канал и оставляйте комментарии.
