***
— Ну ты вчера выдал! — тряхнул головой Юлиус. — Ух и рожа была у сестрички, — Юлиус захихикал. — А мне такого сваришь?
— А тебе зачем? — изумился Дитц.
— Хочу подсунуть одному типу… А это что за дрянь?
— Осторожнее! — всполошился Дитц, но было поздно.
— А… а-а-а… — Юлиус медленно, но неотвратимо, начал подниматься вверх.
Дитц поспешил вернуть крышку на место. Он работал в повязке, чтобы случайно не подышать паром — зелье сверхлетучести было уж очень сильным.
— Диииитц! — завопил Юлиус из-под крыши. — Сними меня!
— Сейчас! — Дитц сдернул метлу со стены, поднялся к потолку…
Мальчик снял с себя пояс, обкрутил вокруг щиколотки Юлиуса, а второй конец примотал к древку.
— А-а-а!
— Чего орешь?!
— Ноге больно!
Дитц привязал пояс к обоим ногам. Его разбирал смех, но смеяться было смерти подобно, Юлиус такого не прощал.
Спустив Юлиуса, Дитц примотал его к столбику кровати.
— Подожди, я за утюгами схожу, — предупредил он.
Выбежав на стену Дитрих принялся хохотать в голос.
— Утюги? — удивилась кастелянша. — Зачем тебе утюги?
— Для одного волшебного дела.
— Х-м-м… Бетти, сбегай в прачечную!
Утюги были тяжелые, чугунные, с выемкой для углей — в своем мире Дитц такие только в музеях встречал.
Один он примотал Юлиусу к правой ноге, второй — к левой.
— Через пару часов пройдет, — предупредил он. — У меня тоже такое было.
— Какая же гадость, это ваше волшебство! — с отвращением сказал Юлиус. — Я хотел тебя позвать в город… Ты в городе хоть раз был?
Дитц помотал головой:
— Когда? Посмотри сколько у меня зелий!
— Твои зелья я смотреть точно не буду, — передернул плечами Юлиус и пошел прочь, медленно переступая утюгами.
Снаружи немедленно раздался взрыв хохота. В такие моменты волшебство Дитриху очень нравилось.
— Возьми кисть и прокрась все доски, — приказал Манфридус.
В такие моменты волшебство Дитриху напротив, не нравилось.
— Величайший, я же взлечу, как только на меня попадет хоть одна капля, — почтительно сказал Дитц.
— Привяжись к чему-либо, — брезгливо сказал колдун. — Почему тебя нужно учить каждой мелочи?
Рожа Юлиуса расплывалась в широчайшей улыбке. Ольгерда тоже выглядела очень довольной — Дитриха после случая с кремом она недолюбливала.
— Тебе Юлиус передает, — хмуро сказала Ленора, роняя перед Дитрихом два утюга — был бы он чуть нерасторопней, оба бы попали по ногам.
Лицо Леноры до сих пор было изуродовано. С того дня она старалась не попадаться людям на глаза — девчонку стало не видно и не слышно, но Юлиус с какой-то садистской радостью вытаскивал ее на свет.
— Коней! — звучно приказал Манфридус.
У него тоже была кисть и кожаные перчатки до локтей. Прямо на камне двора колдун начертил какие-то причудливые знаки, вроде многолучевых звезд в квадратах. Сейчас рыцари заволакивали в центр одного из знаков лошадь.
На нее надели четыре цепи — по одной на каждую ногу. Четыре штыря удерживали животное в центре построения.
— Красавицы, — завистливо произнес Юлиус.
Лошади, даже на взгляд Дитца, были чудно хороши. Две золотистые, изящные как статуэтки. Две — цвета красной глины, плотнее и мощней.
Что колдун собирается с ними сделать?
— Рожденные твердью, летящие с ветром… огонь вам дарю волшебства я сегодня! — речитативом начал зачитывать Манфридус. С его кисти на лошадей летели брызги.
— Дарю я вам легкость лететь вместе с тучей, дарю вам крыла, а еще заклинаю — всегда быть моей воле покорным!
Лошади храпели и нервно дергались. Манфридус мазнул каждую по лбу и дважды — по спине.
Дикий ржач пролетел над замком! По лбу первого коня заструилась кровь и что-то… вылезало из раны!
«Паразиты, — испуганно подумал Дитц. — Личинка Чужого!»
Он чуть не забрался под окрашиваемую карету!
— Рог! — громким шепотом сказал Юлиус. — Это рога!
Дитц присмотрелся… в самом деле, из раны выползал кончик витого рога, а вовсе не личинка Чужого!
Еще один страшный крик пролетел над замком! Кожа на спине второй лошади лопнула и оттуда вылезло что-то широкое, мохнатое и кровавое.
Скоро бились и отчаянно ржали все четверо когда-то красивых коня. Все они были покрыты кровью и пеной, из-под лопаток каждого торчали по два кровавых полотнища. Колдун выжидал, и постепенно все успокаивалось. Лошади перестали биться и замерли, тяжело и хрипло дыша, тогда Манфридус влил зелье в четыре бадейки.
— Напоите и обмойте!
По двору потекли алые ручьи. А Дитц вдруг вспомнил, чем должен заниматься — и пошел вокруг кареты, медленно переступая утюгами. Это было лучше, чем смотреть на то, как Манфридус над лошадьми издевается. Как, ну как же ему одолеть колдуна?
С «большой земли» разбойникам уже начали передавать зачарованное оружие, но против Манфридуса это не поможет. А порталов больше у Улафа нет. Наставник обещал сделать портал к сентябрю, ему нужно было какое-то особое положение звезд и планет для этого.
А Дитц тут за два месяца уже обалдел! К тому же, теперь он знает, какой Манфридус сильный. А если Улаф с ним не справится? Конец и плану их и им самим! Нет, надо придумывать что-то другое…
Зелье, попав на дерево, тут же покрывало его глянцевой пленкой. Странно, что Дитриха уже только утюги на земле держат, а карета стоит, как прибитая…
Прокрасив заднюю часть, мальчик сместился вбок и снова увидел коней. Их уже вытирали насухо. Рот открылся сам собой.
Жуткие полотнища превратились в огромные крылья, да такие красивые! Изменилась и масть коней: шерсть желтых отливала металлом, делая их золотыми; красно-коричневые стали просто красными… Голову каждой лошади венчал витой белый рог — и выглядели они просто невероятно прекрасными, если забыть, что с ними для этого сделали.
— Они великолепны, — восхищенно сказала Ольгерда. — Мы полетим в Чародию на них?
— Да, — голос у Манфридуса был усталый. — Гарт выдрессирует их. Карета готова? — резко обернулся он к Дитриху.
— Почти, Великий Манфридус!
Карета была покрашена ровно наполовину. На замок спускалась ночь и экономка велела принести факелы. Ужин Дитриху притащили в башню — и как он добирался до нее было отдельной песней! В эту ночь он даже не смог лечь в кровать.
— Вот теперь я понимаю, — задумчиво сказал он метле с утра, — что значит «неудобно — спать на потолке». То одеяло вниз упадет, то подушка…
В полдень колдун позвал его:
— Отправляйся в город. Зайдешь в мастерскую Квиста и прикажешь, чтобы тебе сшили костюм, достойный моего ученика. Ты отправишься со мной в Чародию.
— В ту самую Чародию? — удивился Дитц. — Какое у меня будет задание? — осторожно уточнил он.
— Никакого, — задумчиво сказал Манфридус. — Это вроде… встречи выпускников Черной Школы. Все что тебе нужно — выглядеть прилично.
Колдун смерил Дитца задумчивым взглядом:
— И подстригись.
— А где мне получить деньги? — спросил мальчик.
Манфридус принялся хохотать, натурально — до слез, утирая лицо рукавом:
— Юлиус! — позвал он. — Объясни ему…
— Почему он тебя берет с собой, а меня — нет?! — с глубокой обидой выпалил Юлиус, как только колдун удалился. — Какие деньги, Дитц! Эти смерды должны целовать тебе ноги только за то, что к ним обратился ученик самого Манфридуса!
— А зачем тебе на слет колдунов? — удивился Дитц. В желудке у него резко сделалось нехорошо. Как это так — ему придется зайти в магазин и потребовать… чтобы ему дали все бесплатно? Для таких штук нужно быть Гартом…
Нет, Дитц может сыграть и это. Просто очень не хочет.
— А Ольгерде туда зачем? — обиженно пробубнил Юлиус.
— Так Манфридус ее наверное и не спрашивал…
— А вот и нет! Она с ним сама напросилась. Других посмотреть и себя показать. Платье себе парчовое сшила… К нему пояс с золотыми бляхами…
— Проводишь меня в город? — попросил Дитц, перебивая обиженный бубнеж. — Я никогда там не был.
Город находился у подножия замковой скалы, но Дитц так туда и не добрался. Во-первых Манфридус очень быстро оценил, как здорово, когда у тебя есть на кого перевалить мелкую работу, а во-вторых… Дитц прекрасно занимал себя и в замке. И сказать честно — побаивался отправляться вниз.
Юлиус, напротив, очень любил бывать в городе — он даже временно оставил в покое свою великую обиду. Лицо его раскраснелось от удовольствия.
— …И тогда мы с Ларсом говорим этому слизняку, понимает ли он, что его жизнь зависит только от нашей милости…
Дитц готов был увидеть бедность и грязь по колено, но городок выглядел на редкость прилично. Аккуратные домики, крытые черепицей крыши, узкие улочки и прохожие, шарахающиеся по сторонам, едва завидев Юлиуса.
— … Знаешь, какие у него были сабли? Узорчатая сталь, волос на лету режет! Но бургомистр сказал, что пожалуется Манфридусу… этот червь считает, что может мне указывать! — продолжал болтать тот.
— И что вышло? — поинтересовался Дитц.
— Ничего, — скривил губы Юлиус. — Он бы правда нажаловался. Когда я стану править здесь, его выпорют у позорного столба, а затем прогонят через весь город голышом… Или лучше просто повесить, как думаешь?
Дома раздвинулись, Дитц с Юлиусом выехали на рыночную площадь.
Дитрих знал, как это должно выглядеть — шум и куча народа, много-много лавочек со всякими занятными штуками, бастионы овощей и фруктов, мед и сыр, которые тебе дают попробовать тонким ломтиком…
Рот Дитца заранее наполнился слюной. Не то чтобы в замке Манфридуса плохо кормили, но между завтраком и обедом Дитц всегда успевал проголодаться.
— Ну-у, в рост пошел, — качала головой тетка, когда он демонстрировал свой аппетит дома.
А Дитц всегда радовался, когда она так говорила — на физкультуре его вечно ставили почти в конец линейки.
Мальчик постарался отогнать воспоминания — не время. А то сейчас опять домой захочется. Обычно Дитц старался об этом не думать, но иногда домой хотелось просто до слез…
Рыночная площадь поразила его:
— Это все?
— Осенью Озерный Тракт опять подтопит, через нас купцы поедут, — пожал плечами Юлиус и, не слезая с коня, подцепил с ближайшего прилавка горсть клубники.
Пара десятков лотков — вот и весь рынок. Огурцы, репа, ягода… Юлиус направил коня вбок — на рыночную площадь выступала хлебопекарня.
— Свежий? — строго спросил подросток.
Продавец мелко закивал. Юлиус ухватил пару пирожков…
— А ты? — перевел он взгляд на Дитриха. — Ты тоже не обедал.
Дитц, чувствуя себя ужасно неуютно, тоже ухватил два пирожка. Пекарь молчал, Дитц старался не смотреть на него.
Юлиус тоже не смотрел на пекаря, но не потому, что ему было стыдно. Он считал пекаря попросту не стоящим внимания.
Поодаль хлебопекарни обнаружилась мясная лавка, лоток с рыбой, молочный ряд… Дитц не выдержал:
— А если кто угодно из замка может забрать у них что угодно — почему рынок до сих пор не исчез?
Юлиус недовольно поморщился:
— Не кто угодно, а только самые высокопоставленные…
— Очень, — хмыкнул Дитц и указал на прислужника, нагребающего огурцы в мешок. — Не похоже, что он заплатил.
— Если он заберет слишком много, смерды нажалуются бургомистру, бургомистр приползет к Манфридусу, а Величайший очень не любит, когда его отвлекают по мелочам… так что этот дурак расплатится за огурцы своей спиной. А вот и лавка Квиста!
Лавка Квиста оказалась высоким мрачным зданием с бойницами окошек. Над дверью опасно поскрипывал деревянный щит с цветным пятном в форме упелянда.
Внутри было немного уютнее, но тоже мрачно. Даже яркие волшебные огни не помогали — серые стены, темные балки, коричневый диван, темный стол, какие-то гроссбухи… Единственным ярким пятном было ростовое зеркало.
Юлиус, ничем не смущаясь, тут же плюхнулся на диван.
— Позови старого Квиста, — надменно приказал он вышедшему на звук колокольчика пареньку.
Тот молча развернулся и зашел обратно.
— Гляди сюда, — Юлиус подтянул к себе один из гроссбухов. — Вот из такого она прошлое платье сшила…
Гроссбух оказался каталогом тканей. Юлиус показывал на кусок темно-синего бархата, с золотой нитью и жемчужными слезками. Затем он поднял каталог и приложил этот кусок к себе. Задумчиво уставился в зеркало напротив.
— Я хочу себе такой камзол, — наконец решил он. — Глянь, как красиво!
У брата и сестры были волнистые черные волосы и прозрачные синие глаза, так что синий бархат Юлиусу и правда шел.
— А в чем проблема? — пожал плечами Дитц.
— Ты не поймешь…
— А все же?
— Экономка отдает Квисту деньги за материал, иначе он разорится и платьев у Гердочки больше не будет… Нам только шьют бесплатно. Понимаешь?
— Нет.
— Я же говорил — ты не поймешь, — разочарованно откинулся на спинку дивана Юлиус. — В общем, без приказа Манфридуса или денег сюда лучше не соваться, это не пирожки на рынке, понял?!
Последние слова были сказаны с нешуточной злостью.
— Ты чего? — удивился Дитц.
— Я чего? Я, наследник древнего рода Врона вынужден прислуживать колдуну и выпрашивать его милости, как дрессированный пудель!
— Это опасный разговор, Юлиус, — Дитц схватил собеседника за руку. — Мы не должны вести его здесь. Потерпи, у меня есть наметки…
— Какие? — жадно спросил тот.
— Это зависит от положения звезд… И давай закончим на этом, — твердо сказал Дитц, прислушиваясь. — Сюда кто-то идет.
В самом деле, стоило ему произнести эти слова, в комнату зашел высокий старик с бородой клинышком. На носу его блестели маленькие круглые очки.
— Рад приветствовать господина Врона, — сказал он смиренным тоном.
Дитцу в этом смирении померещилась какая-то скрытая насмешка, и судя по недовольной морде Юлиуса, тот тоже ее уловил.
— Он, — Юлиус кивнул на Дитриха, — едет на слет колдунов. Он должен выглядеть достойно ученика самого Манфридуса!
— Что же моя скромная лавка может предложить ученику самого Манфридуса? — насмешка в тоне старика стала слышней. — Бархат, золотое шитье?
Дитца перекосило. Юлиус помрачнел. Бархат с золотым шитьем он хотел себе, а Дитцу… жирно ему будет, вот что! Голова у Дитриха варила будь здоров, но он все-таки немного недотепистый и вообще — младше на три года. Жирно мальку!
— Вы столько лет шьете, — решил подольстить портному Дитц. — Наверное лучше нас знаете, во что мне одеться, чтобы это не выглядело нелепо.
И Юлиус и портной уставились на него одинаково изумленно.
— Что же… — глухим тоном сказал старик. — Ученику не стоит быть слишком разукрашенным. Наряд должен быть простым, но дорогая ткань скажет о богатстве его мастера.
Юлиус ужасно путался под руками. Ему не нравилось ничего, что предлагал портной, к тому же он снова начал ныть, что у Ольгерды куча дорогих платьев, а ему на охотничий бал не в чем пойти.
— Вот смотри как было бы здорово — рубаха из серебряной парчи… и атласный камзол. Фу, что это за тряпка?
— Эту шерсть дают горные козы. Их не стригут, но собирают клочки пуха по кустам и камням. Она легкая, но теплая и дорогая…
— Слишком просто, — отрезал Юлиус. — У вас что нет черного шелка или бархата? Вот это я понимаю красота!
Юлиус любил тряпки как девчонка! Но Дитц ему этого не скажет. Ему уже было все равно, во что его там оденут. Сколько можно листать каталоги?
— Гляди, — под нос Дитцу был сунут какой-то журнал. — Вот такого фасона я камзол хочу. С прорезями на рукавах!
— Бархат будет смотреть достойно, — кивнул портной, — но шерсть более ноская…
— Сделайте, как он говорит, — взмолился Дитц, желающий уже только выбраться отсюда. — Иначе мы никогда от вас не уйдем!
Старик отвернулся и прокашлялся.
— Как прикажете, молодой господин, — когда он повернулся, лицо его было серьезно, но в глазах плясали смешинки.
Однако, оттащить Юлиуса от каталогов оказалось не так просто.
— Я есть уже хочу! — возмутился Дитц. — Мы так ужин пропустим!
— Зайдем в трактир.
— Вот еще! — фыркнул Дитц. — Жрать помои вместе с простолюдинами!
Вот такое Юлиус понимал. С неохотой оставив каталог, он все-таки выбрался на свежий воздух. Эх, сейчас бы метлу — домчались бы до замка с ветерком!
На метле Дитц летал каждое утро, перед завтраком, когда стошнить еще нечем.
Он думал, что и в Чародию полетит на ней, но оказалось — нет. В карете с Манфридусом и Ольгердой. Несколько часов в их незабываемом обществе.
Дитц понял, что должен как-то уговорить колдуна взять с собой Юлиуса:
— А Юлиус с нами? — спросил он.
— Зачем мне там Юлиус? — поднял брови Манфридус.
Никаких особых аргументов у Дитца не было. «Да не вам, а мне»?
— С ним веселее, — только и смог ответить он.
Колдун некоторое время задумчиво рассматривал его и видимо что-то прикидывал.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Скажи Юлиусу, что он отправляется с нами.