На осень 2016 года у нас была запланирована большая поездка. Питер, Нарва, Нелидово - вот такой маршрут. К сыну и сестре Тане - в гости с гостиницами с огорода, а в Нарве нужно было поставить памятник на мог иле матушки Славы. Памятник купили в Ульяновске из черного гранита небольшой. На нем выгравированы портрет Риммы Ивановны, имя и даты. Как положено.
Ехать запланировали, но у меня не было ни заграничного паспорта, ни визы. Паспорт мы сделали в Ульяновске, а вот за визой нужно было ехать или в Самару, или в Казань. Мы выбрали Казань. Она поближе. До нее 200 км, а до Самары в два раза больше. Никогда до этого не была в Казани. Город мне очень понравился, красивейший кремль, мечеть, глаз не отвести, православный храм, не менее красивый по соседству. Очень символично.
Навигатор привел к Визовому центру. Слава оставил меня в машине, а сам отправился на разведку. Прошло совсем немного времени - бежит назад. Пойдем, говорит, со мной быстрее, там инвалидам все без очереди оформляют. А я, если вы уже догадались, инвалид третьей группы. Чтобы дали вторую, и мы должны были дать, но, увы... Не умеем. Зашли в здание и там меня окружили таким вниманием, что мне даже неловко стало. Милая девушка повела меня в будку фотографироваться, усадила, все сама навела так, как надо. Мы посидели в Визовом центре около часа, пока заполнялись документы. И все, бесплатная виза у меня в кармане. Просто удивительно! Алекс, вы в другой стране живёте? А ещё я видела, как на бульваре волонтеры кормили бедно одетых пожилых людей. Старички сидели на скамейках и сосредоточенно что-то ели из мисок. Вот такие впечатления от славного города Казани.
Все это было ещё весной. Прошло лето с огородными заботами, с рыбалками. Наступила осень. Мы собрали урожай, погрузили плоды своих трудов в машину. Много на сей раз не получалось, поскольку в багажнике много места занял памятник. Доехали до Мележей, нашего любимого мотеля. Нас там ждали. Номер был забронирован по телефону. В Мележах мы были уже не первый раз и ехали туда, как к себе домой. В восемь часов, ежась от утреннего холода, мы уже усаживались в машину. Подмывает меня рассказать смешной случай, приключившийся со мной. Понадобилось мне в туалет, зашли на автозаправке - закрыт на ремонт. Что делать? Едем, ищем съезд в кустики. Никак не встречается ничего подходящего. И вот видим поворот в поле. А я уже просто умираю. Слава свернул, проехав мимо какого-то мужчины. Он махал протестующе руками. Слава остановился в метрах трехста от него. Я выскочила пулей, уселась за машиной. Слышу, муж с кем-то разговаривает, вернее, спорит. Подбежавший к нам мужик порывается посмотреть, что это я делаю за машиной, не ворую ли картошку, муж его не пускает. Он оказывается охранником был. Кричит, что сейчас наряд полиции вызовет, арестуют меня прямо на месте преступления. Когда мы уехали, понял ли он, что я не воровала их картошку? Не знаю. Наверное, понял😁.
Дальше ехали без приключений. Сын нас встретил за накрытым столом.
Наварил папе с мамой пельменей. На сей раз ходить по театрам было совсем некогда. Нам нужно было ехать в Нарву ставить памятник.
Я наготовила пропитания для сыночка на неделю, напекла пирожков. На другой день мы уже мчались в Нарву. Я смотрела из окна на знакомые пейзажи, которые не видела уже больше десяти лет, фотографировала.
На подъезде к Иван городу на заправке Слава купил зелёную карту, чтобы можно было переехать через границу на машине. В конце дороги виднелся замок Германа. Это уже Нарва. Через границу проехали быстро, опять же благодаря моей инвалидности.
Нарва преобразилась, появились красивые магазины, банки. На улице Уускюла наш путь закончился. Квартиру Слава открыл своим ключом. Удивительно, но она имела жилой вид. Герани на окнах цвели пышными розовыми шапками. На шкафу лежали книги, которые никак не могли принадлежать Славиной маме - Мопассан, Лермонтов. За квартирой следила соседка Нина Ивановна. Может быть, это ее книги?
Нина Ивановна пришла через пятнадцать минут после нас. Рассказала все новости. Слава вручил ей коробку конфет и банку малинового варенья, чему она была рада. В Эстонии конфеты совершенно невкусные.
Наутро мы поехали на клад бище Ригикюла, которое находилось недалеко от курортного городка Усть Нарвы в сосновом лесу. Погода была солнечная, среди сосен порхали с звонкими трелями птицы, прыгали по веткам белки.
Такое умиротворение наступило, как штиль на море. Все чистенько, аккуратно, никакого бурьяна, трава совсем не растет под соснами. Нашли могилу Риммы Ивановны и Васильевича, ее мужа, убрались на ней. Уборка включала в себя очистку от сосновой хвои, и подсыпку новой порции песка. За песком мы съездили на карьер. Неподалеку, на краю овражка накопали два здоровенных мешка песка. В первый день Слава сделал фундамент. А на другой день мы его установили.
Получилось неплохо. Зоя, дочь Васильича, так и не сподобилась поставить отцу надгробие, у него так и осталась металлическая табличка с именем и датами. Общий памятник Слава не захотел ставить, даже не рассматривал этот вариант, который предлагала Зоя.
В матушкиной квартире мы убрались, выкинули хлам, забрали кое-какую посуду, постельное белье, рукоделия, альбомы с фотографиями. На границе нас опять пропустили без очереди. Только заглянули в наш забитый багажник и поинтересовались, что мы везём. "Наследство" - ответил муж, таможенник махнул рукой и проверять нас не стал.
Пробыв совсем немного у сына, мы отправились к сестре. Проезжали опять через Рождествено, любуясь усадьбой на горе над Оредежем. Золотая осень вступила в свои права. В воздухе кружились листья, прилипая к влажному стеклу, срываясь и порхая разноцветными бабочками впереди машины. Воздух пропах терпким горьковатым ароматом опавшей листвы, грибов и мокрой хвои сосен и елей.
В деревне Сорокино набрали яблок с одинокой яблоньки на краю оврага. Она была усыпана яблочками, казалось, что на ней и листьев не было. Одни яблоки. Мы постарались, освободили яблоньку от груза, ветви, которые от тяжести чуть не обламывались, расправились и она, как в сказке "Гуси лебеди", благодарила нас, а мы ее. Привезли к Танечке полный багажник отличных зимних яблок. Они в том году поставили теплицу. Вася хвастался крупными помидорами и перцами. Они были разложены повсюду: и на полу, и на камине лежали толстые красные плоды. Танюша радовалась. Говорила, что впервые за много лет наелась досыта помидорами. Она уже плохо себя чувствовала, почти не ходила. Ей хотелось отдать мне и то, и это. Мне такое её настроение не нравилось, и я отказывалась от сервизов, книг, икон. Взяла только фотографии и тонкий белый палантин из кашемира, в котором мы обе венчались. Мы тоже привезли им подарки: для Танечки махровый банный халат и тапочки, для Васи спортивный костюм и, конечно, овощи и фрукты со своего участка. Мы говорили, говорили и никак не могли наговориться. Таня уже жаловалась на мужа, говорила, что он стал грубым и невнимательным.
Танюша с Васей хотели с нами проехать до выезда из города, проводить. В глазах стоит картина: Танечка пытается сесть в машину, в их Ниву Шевроле, зовёт его: "Вася! Вася!" А Вася не слышит, а Таня зовёт и зовёт его. Потом выходит Вася, машет нам, чтобы ехали, не загораживали дорогу. Мы поехали вперёд, а они нас так и не догнали. Позвонила на сотовый. Танечка сказала, чтобы мы не ждали их. Уезжала я с тяжёлым сердцем. И не зря.