Огромное здание госпиталя из-за светлого оттенка облицовочных плит сверкало под палящим солнцем. Вокруг, во всём этом зное, была суета: то и дело с разных заездов к многочисленным стеклянным дверям общего приёмного покоя подъезжали кареты скорой помощи, периодически сигналя, тем самым привлекая к себе внимание, иногда не отключая проблесковые маячки и сирену. Дорожки сквера перед главным корпусом больницы были так же вымощены белой тротуарной плиткой. Вдоль дорожек стояли узкие скамейки, так же раскалённые от полуденного солнца, не смотря на оазисы раскидистых пальм возле них. Казалось, от этого солнца нельзя было укрыться, его лучи, вкупе с жарой и духотой, проникали всюду. И город смирился с пеклом, покорно подставляя ему крыши и фасады зданий, плавящиеся асфальты своих дорог и раскалённые капоты машин. Даже небольшой фонтанчик в центре сквера сник, безнадёжно отрыгая с фырчанием остатки влаги, которая, не успев оросить раскалённую плитку чаши, пузырясь с шипением, тут же испарялась...
Вера Ивановна быстро шла со своей спутницей по скверу в сторону здания, мимоходом разглядывая аборигенов. Как она поняла, на лавочках размещались в основном пациенты клиники и пришедшие их навестить посетители. Лица у пациентов в домашних халатах были, как ей показалось, хмурые и недовольные, реже покорные. У навещающих же родственников лица были большей частию растерянные и виноватые, иногда отрешённые. Она не заметила здесь ни одного радостного лица, оживлённой беседы, смеха. "Надо понимать, - думала Вера Ивановна, еле поспевая за стремительно идущей вперёд спутницей,- Больница... Не до веселья. Или из-за солнца они все щурятся так, что кажутся такими хмурыми?"
Женщины обошли здание больницы и направились к следующему, указанному одним из встречных, как морг. Возле него тоже стояли машины, из которых люди в спецодежде вынимали покрытые тканью носилки, либо мешки. Внутрь Вере Ивановне совершенно не хотелось, и она, замедлив перед входом шаг, обратилась к попутчице:
-Светлана, может, я вас здесь подожду?
Та, на полном ходу, не оборачиваясь, дёрнула плечом:
-Как хотите.
Женщины расстались, Вера Ивановна встала под деревом и принялась разглядывать, что происходит вокруг. Люди ходили туда-сюда, перекрикивались, общались, и, не смотря на то, что язык был ей не знаком, ей казалось, что она примерно понимает, о чём они говорят. Вот, из дверей морга вышел высокий смуглый молодой человек, санитар, как она поняла. Он кого-то радостно окликнул, поздоровался, закурил и стал обмениваться шутками со своим знакомым. Не смотря на то, что кругом царила смерть, эти люди не обращали на неё никакого внимания. Мимо проносили трупы, но они стали частью их работы и какого-то сакрального трепета к смерти коллеги не испытывали. Смерть стала обыденностью, повседневной будничностью, рутиной, смерть стала частью их жизни....
-Muévete!*- крикнул ещё один, в шутку наехав на них каталкой.
-Еstás de guardia esta noche?**
Человек с каталкой продолжал идти, радостно обернувшись назад на спросившего и что-то ему отвечая. Вера Ивановна засмотрелась на эту картину, не сразу поняв, что это за крик донёсся до неё из глубины морга. Там кто-то истошно закричал, и крик вдруг оборвался... Вера Ивановна как будто опомнилась: она огляделась по сторонам и поняла,что это голос, скорее всего, Светланы. И как бы ей не хотелось туда идти - она вошла внутрь.
От серых плиточных стен пахнуло холодом, в атмосфере коридоров стоял чуть уловимый запах формалина, с мягким гулом работала вентиляция. Женщина растерялась и не знала, в какую сторону идти. Кто-то сзади, обгоняя, прошуршал мимо неё с каталкой, и Вера Ивановна, как заворожённая, пошла вслед за ним...
Она шла, оглядываясь на тёмно-серые двери комнат, рассматривая стены и потолки коридора, и как ни странно, ей это место показалось уютным... Она, так боявшаяся темноты, кладбищ, мертвецов и всего мистического, вдруг сочла это место - временное пристанище умерших и погибших - каким-то по-приятному завораживающим... Вера Ивановна сама от себя не ожидала. Более того, она явно ощутила присутствие здесь душ этих умерших людей... Ей казалось, она это просто чувствовала и осознавала, что все эти души, вышедшие из своих тел, кружатся здесь, у потолка, в каком-то радостно-самозабвенном хороводе, и поют...
Вера Ивановна тряхнула головой. Что за ощущения? Откуда?
И вдруг из одной комнаты с приоткрытой дверью, которую она ещё не прошла, снова донёсся то ли крик, то ли стон... Вера Ивановна заглянула и увидела лежащее на кушетке голое бледное мужское тело с повёрнутой вбок головой. Вера Ивановна мужчину не узнала, ей показалось, что у него слишком большие глаза. Но рядом плакала Светлана и стояли двое полицейских, один из которых что-то записывал в блокнот.
Поняв из истошных рыданий, что её спутница мужчину опознала, Вера Ивановна снова посмотрела на него. Она не сразу поняла, что глаза у лежащего были выколоты, кто-то вырезал ему и язык, отрубил правую кисть и сделал странные насечки острым предметом на всём теле, в виде иероглифов или тайных знаков. Вера Ивановна, осознав это, в ужасе отступила от трупа. Кому нужно было убить с такой жестокостью? Кто так надругался над телом?
-Светлана, примите мои соболезнования... - она подошла к спутнице, которая сморкалась в платочек, взятый из сумки. Полицейские о чём -то между собой тихо разговаривали.
-Светлана, я понимаю, что вам сейчас не до этого и момент не подходящий, но может быть вы их спросите, где моя сумка?
-Сейчас отдадут.
Женщины вышли в коридор и пошли к выходу.
-Что случилось? Кто его так? За что? - обращалась к сморкающейся и опухшей Светлане Вера.
-Не знаю... Не понимаю... Полиция говорит: ритуальное убийство... Но зачем?... - только смогла сказать она.
Они вышли и прошли к патрульной машине. Подошедшие следом полицейские открыли дверь и один из них достал из багажника розовую сумку, завёрнутую в полиэтиленовый пакет.
-Señora, su bolso?***
Вера Ивановна обрадованно протянула руки, желая взять свою вещь, но он тут же отвёл сумку за спину и строго произнёс, делая указательным пальцем другой руки запретительный жест:
-No, no, es una prueba!****
-Как, вы не отдаёте мою сумку? Но там же документы! - взмолилась Вера Ивановна. Светлана начала им что-то объяснять, и тут полицейский развёл руками:
-No hay documentos. Еstá vacía.
-Не может быть! Там наши паспорта!- не соглашалась Вера Ивановна, не оставляя попыток забрать сумку.
Полицейский категорически мотал головой и, увидев его непреклонный вид, Вера Ивановна расплакалась. Тут его коллега одел резиновые перчатки и аккуратно извлёк сумку из пакета, вывернув её наизнанку. Сумка и подкладка была в бурых пятнах, напоминающих кровь...
******¿ves?
Вера Ивановна ничего не видела. Слёзы застилали ей глаза, она думала в отчаянии, как же они теперь выберутся отсюда без денег и документов?
И тут из внутренностей вытряхиваемой сумки что-то выпало, блеснув и звянькнув о бордюр, и закатилось в траву... Никто не обратил на это внимания, но Вера Ивановна отчётливо видела, как что-то блеснувшее утонуло в газоне справа от неё. Дождавшись, когда услужливый полицейский отвернулся, чтобы убрать назад в салон её окровавленную сумку, Вера Ивановна резко наклонилась и нашарила рукой в траве тот злополучный кулон...
*Посторонись!
**Ты сегодня дежуришь?
***Сеньора, ваша сумка?
****Нет-нет, это улика!
*****Там нет документов. Она пустая.
******Вот видите?