Продолжение. Начало здесь и здесь.
Мне казалось, что лет тридцать-сорок назад артистов балета у нас знали и любили гораздо больше, чем сейчас. Но Максимова в своих мемуарах пишет, что её редко узнают, и часто кто-то проводит её "за ручку" на разные вечера и презентации.
Цитирую автора:
Это случилось довольно давно. Я смотрела "Жизель" откуда-то с четвёртого яруса Большого театра, и вдруг - ясно помню этот момент: второй акт, Жизель встаёт из могилы, выходит на центр сцены. И неожиданно меня пронзает мысль: "И я вот так же выхожу, и я там тоже стою в самом центре сцены, и весь зал на меня смотрит. Какой ужас!"...
Максимова пишет, что её "звёздный" статус в жизни никак не проявляется. Правда, был один анекдотичный случай, когда имя помогло ей продвинуться в очереди. Они с Васильевым перегоняли из Парижа микроавтобус в Москву, и застряли на польско-советской границе. Стояли долго, в Бресте провели двое суток.
Наконец, подъезжаем - и, конечно, теперь начинаются какие-то бумаги, бесконечные кабинеты, подписи, разрешения. Ходим, мыкаемся,заглядываем во все двери. И вот в одном кабинете сидит какая-то дама, смотрит на меня и вдруг начинает ойкать:
- Ой! Неужели?! Вы Максимова?
- Да...
- Ой, знаете, я видела Вас в "Пламени Парижа"!
- Как Вам это удалось? Я ведь всего один раз в жизни этот балет станцевала!
- Ну как: я приезжала в Москву, ходила в Большой театр и видела вас на сцене! Мне так повезло, я такая счастливая!
Дама откуда-то притащила букет, и скомандовала, чтобы знаменитую пару немедленно пропустили без очереди.
В Ленинграде Максимова гастролировала в БКЗ "Октябрьский". Ей выделили маленький уголок для переодевания в комнатке, где ещё и гладили, и шили. После выступления в этой комнатке собрались гримёрши, костюмерши и портнихи, и она услышала (цитирую)
"как высшую степень восхищения, одобрения, признания: "Екатерина Сергеевна! Мы вас так любим! У вас такой успех - ну... как у Аллы Пугачёвой!"...
А когда Максимова приехала в Ленинград танцевать с труппой Московского Классического балета, она остановилась в гостинице "Октябрьская". Одно крыло в этом здании предназначалось для "уважаемых людей", другое - для "всех остальных". Жила Максимова в том крыле, где жили "все остальные", и ужасно мёрзла. Однажды к ней заглянул Иосиф Кобзон, пригласил её на свой концерт, и посвятил Екатерине одну из песен. После отъезда Кобзона к Максимовой пришла администратор гостиницы, и перевела её в тот номер, где жил Иосиф Давыдович: с роялем, живыми цветами, а главное - очень тёплый.
Оказывается, это уважаемый человек Иосиф Кобзон распорядился: "Переведите Максимову в мой номер!"
Вот так...