ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
***
Так в «тени» этих «фруктовых» садов прожил я несколько дней, похожих один на другой как братья близнецы. Сколько именно дней я скоротал и не вспомню, сбился со счету. Да и мои дни – это только мои часы бодрствования, отбитые чертой глубокого сна. Сна выключающего мой организм, как рубильник. Тут как был день – так он и есть. Ни что не менялось.
Я здорово снизил популяцию куколок на всех близлежащих опущенных ветках. До верхних добираться не пришлось, тут было полно таких деревьев. От вкуса этих недобабочек меня уже тошнило, но выбора особого не было.
На второй или третий день я понял, что можно жрать и черствую кожуру, если предварительно она полежала пару дней в воде. Она становилась мягкой, горьковатой на вкус, но вполне съедобной и вносила хоть какое-то разнообразие в мой монотонный рацион. Я их заранее скидывал в воду и там они лежали по нескольку дней, прежде чем их можно было жевать.
Погода не прояснилась. Небо было серое, недвижимое и низкое. Два раза собирался было дождь, но после нескольких крупных капель, прекращался. Да это и к лучшему, воды было полно, а мокнуть не шибко-то и хотелось.
Штаны были грязные и кое-где обзавелись дополнительными вентиляционными отверстиями, причем далеко не в тех местах, где было бы нужно. Я их даже попытался постирать, но как быстро выяснилось, не имел не малейшего понятия как это делать, да еще и одной рукой. Ну точно я не однорукая прачка… Вычеркнул еще один пункт моего вероятного призвания. Ха-ха-ха!
По поводу второй руки – не хочу вспоминать! Стало еще хуже, но я уже как будто и не замечал кусок опухшего мяса. Ладонь стала почти как мячик, пальцы не шевелились, а кожа постоянно зудилась и напоминала о себе болью. Два раза в приступе очередной ярости от бессилия, моего положения и окружающей обстановки, я схватил было палку, с одного конца острую как шип и хотел было вонзить в руку, но струсил, даже не задев кожи. С силой отбросил «хирургический инструмент» и заорал на всю набережную. Тут же поднял свое оружие и с ненавистью пошел ломать и протыкать висячие куколки. Быстро выдохнулся, упал на землю и заснул.
***
«Утром» меня разбудил не привычный уже позыв жидкого стула, а нечто совершенно иное. Меня кто-то гладил. Что за чушь! Я спал на животе на берегу, довольно далеко от веток, так что на них нельзя было списать эту утреннюю нежность. Открыл глаза и поднял голову. Сел на пятую точку. По моей голой спине оказывается ползала бабочка. Белая маленькая бабочка. Ну кстати и не такая уж маленькая, те в стайке были в разы меньше, а эта была размером с ладонь, не меньше. Она деловито перекочевала ко мне на плечо, спустила на мое предплечье и медленно поползла к больной ладошки. Я наблюдал, не шевелясь и боясь спугнуть. Было почему-то опять довольно мерзко при виде летуна, особенно так близко, поэтому я и посекундно хотел стряхнуть гостью, но любопытство победило.
Бабочка, цепляясь всеми своими тремя парами лохматых ножек, добралась до опухшей руки, разместилась посередине, заведомо повернутой мною к верху ладони, забавно щекоча кожу. Деловито расправила крылья и с силой вонзилась в мою пораженную плоть. Я аж заорал, тут же второй рукой размазав паршивку в кашу.
По центру ладони выступила капелька крови, явно не здорового цвета. Эта «дочь» Сопли (или кто она там ей приходилась) каким-то образом умудрилась прокусить кожу, явно не из благих побуждений.
Вскочил на ноги. Вот же сука! И вот это даааа! Моему взору предстала эпическая картина вылупливания бабочек из куколок. Все близлежащие деревья, ранее увешанные «плодами» были покрыты словно белыми цветками, сотнями белоснежных бабочек. Одни деловито ползали по стволам, другие в попытках взлететь падали вниз и расползались по земле, третьи что-то усиленно грызли. Боже, да они же жрут своих же сородичей, которые замешкались и только-только начали прорывать кожуру. Это что за бабочки такие? Что за ужас-то! Они что плотоядные!?
Мой уставший мозг, тут же нарисовал мне ужасную перспективу, в добавок украсив её парой больных фантазий, с легкостью могущих стать сценарием к какому-нибудь зловещему триллеру.
Перевожу на понятный язык – они ж сожрут меня! Мне и так-то почему-то было не по себе от одного вида бабочек, а теперь я их просто ненавидел, даже скорее наверное боялся. Я схватил палку и отошел в сторону.
Со стороны это выглядело по меньшей мере смешно, если не странно. Бабочки и не думали на меня нападать. Их вылупилось уже наверное с тысячу. Может и больше. Скорее всего больше! Они почти все попадали на землю и тупо сидели на своих местах.
Кто-то бесполезно махал крылышками, но безрезультативно, сила тяготения не давала им воспарить к серому небу. Да для меня это и к лучшему.
Спустя несколько часов тупых наблюдений, я решился и подошел к одной из особи, обособленно сидящей на небольшой палочки. Она что-то быстро грызла, держа передними лапками так ловко и аккуратно, что я невольно залюбовался. Малюсенькая головка, словно бегунок печатной машинки, шнырял то влево, то вправо, пока кусочек полностью не пропал в прожорливой тушке. Медленно снял кроссовок и с силой стукнул по твари. Она тут же «откинула крылья». Голод давал о себе знать. Аккуратно поднес к носу поверженного «противника», понюхал и стал грызть существо, которое секунду назад само лакомилось.
То ли я был особенно зол и голоден, то ли просто бабочка оказалось крупная, но сильный хруст пережевываемых мною крыльев словно разорвал стоящую вокруг тишину. Он тут же привлек к себе внимание её сородичей. Все эти сотни летунов повернулись ко мне. И как мне показалось заклацали сотнями челюстей. Этот казалось бы их безобидный маневр, ледяным ужасом пронзил меня. По спине пробежали смесь мурашек, холодного пота и черт знает чего еще. Я не придумал ничего умнее, чем встать и попятиться назад.
Летуны тихонько и медленно поползли в мою сторону. По их глазам я понял, что они ползут не целовать меня. Последнее - это шутка! Горькая тупая шутка…
***
Ретировался я довольно долго. Мною охватил не страх, нет не страх! Мною охватила какая-то паническая истерия. Я их не просто боялся, я с ужасом представлял себе какие-то ужасающие последствия нашего возможного контакта и тем сильнее бежал от них. Посекундно оглядываясь и боясь обнаружить преследователей за спиной, но моя скорость, на удивление приличная, несмотря на голод и истощение, и их неумение летать, быстро образовали между нами большое расстояние.
Я бежал вдоль берега, даже не сообразив в какую сторону сбежал. Толи туда, откуда я прибыл несколько дней назад, а может и в совершенно другом направлении. Мне было все равно. Поскорее б только избавиться от этих кошмарных существ!
Мой бег окончился оглушительным падением, несколькими ссадинами на исхудавшем боку и неприятным напоминанием от моей левой руки.
Черт! Аааааа… руку пронзила нечеловеческая боль. Ладонь и без того травмированная каким-то странным плотоядным цветком, теперь обзавелась и глубоким порезом. Из раны тут же потекли гноеродные массы. Я вскочил на ноги и побежал к реке. Опустил руку в воду и стал смывать гной с кровью.
Потом зажал ладонь второй рукой и упал на берег.
- Ааааа!
Этот крик уже был не от боли, а от очередного приступа бешенства. Fuck! Fuck! Fuck!
- Твою ж мать! За что! – я орал непонятно кому и куда, - За что мне все это!
На удивление боль в руке стихла. Вот же я дебил! Ведь еще раньше же хотел выпустить гной, а все не решался. Ладонь избавившись от такого «груза» с благодарностью успокоилась и перестала ныть. Кожа конечно же еще чесалась, но такой адской боли уже не было. Абсцесс! Вот что всплыло в моей памяти. Вот что видимо и было на моей ладони.
Сорвал штаны, которые давно превратились в грязные обноски. Постирал их как смог и смастерил очередную повязку. Кроссовки и трусы – вот мой нынешний гардероб. Если похолодает – вымру!
Огляделся – бабочек не было. Да и сдался я им - преследовать меня. Не понимаю, чем они так меня напугали. Сердце колотилось, словно я увидел не насекомых, а ходячих мертвецов. Странно все это. Прям не просто испугался их, а чуть ли не поседел. Бред какой-то!
Мда уж. Дела! И что мне теперь есть? Возвращаться к ожившим «фруктам» я точно не планировал.
Перепробовал все. Грыз кору кривых серых деревьев, жевал немногочисленные мелкие листья, еще раз осмотрел всё дно реки. Нет там ни чего. Мертвая речушка. Спустя часы от злости и голода чуть было не напихал в рот земли, но вовремя спохватился, да и очередной жидкий стул напомнил о чреватости сей задумки. В общем ужин мой состоял из обильного питья недвижимой воды и легкого посасывания гноящейся раны руки. Прям медведь в берлоги!
Сон как обычно пришел неспешна, сменяя хаотичные мысли, чередующиеся с приступами ярости от бессилия. Тонущий во сне мозг выдал странные реплики, даже не реплики, а набор каких-то звуков, каких-то человеческих возгласов, который я уже после сам сложил в подобие диалога. Я что-то вспомнил. Либо я тронулся головой…
«- Фит!
- А?
- Фит, это ты сделал?
- Что именно?
- Вот это!
- Где? Ни чего не вижу.
- Да вот же слева.
- О блин, ну и влетит нам по первое число. Нет, это не я.
- Не нам, а тебе! А кто тогда? Тут только ты и был. Ты куда смотрел?
- Да говорю же – не я! Он сам скорее всего…»
(продолжение следует...)