ГЛАВА 9
… Хижняк внимательно оглядел веточку, щелкнул секатором.
– Так в чем дело, майор?
– Вы давно встречались с вашим шефом?
– Каким шефом?
– Бывшим. Щипановским.
– Полгода назад. А что?
– Как расстались?
– Нормально расстались.
– Почему от него ушли?
– А я что, нанимался до смерти у него работать?
Панафидин помолчал, подбирая слова.
– Виктор Михайлович, вы должны понимать, что если такие вопросы вам задает старший офицер уголовного розыска, значит, есть проблемы… Можем мы с вами поговорить нормально, без этого вашего, простите, выпендрежа? К слову, вы уже в курсе?..
– В курсе…
– Откуда?
– От верблюда... Гусев звонил.
– Удивлены?
– Нет.
– Что так?
– Я верующий. И в отличие от некоторых понимаю: рано или поздно человеку за все воздастся. Удивляюсь ни тому, что эту гниду грохнули, а тому, что она так долго землю топтала…
– Действительно было за что казнить?
Хижняк на секунду оторвался от своего занятия, с плохо скрытым недоброжелательством вгляделся в гостя
– А сами как думаете?.. Вы ведь с его командой уже общались…
Панафидин помолчал.
– За что вы так не любите органы? Вы ведь отставник, сами когда-то в спецназе служили.
– Служил. Но только мне за мою службу не стыдно.
– Так ведь и полиция тоже не «по понятиям» работает ...
Хижняк заходил желваками, опять принялся за обрезку. Он быстро отщипнул пару жестких увядших стеблей, но, видимо, не сумев справиться с давившей его изнутри очень сильной обидой, не стал притворяться, с чувством швырнул в ведро секатор. Он снял перчатку и, разминая ладонь, нехорошо ухмыльнулся, уставился в Панафидина сузившимися от ненависти глазами.
– А как она твоя «полиция» работает?
– По закону...
– … который для вас такие вот «зямы щипановские» установили.
– Вы его ненавидите?
– А за что мне его любить?
Панафидин, не зная как подступиться к упрямому, чем-то сильно обиженному его ведомством человеку, вздохнул с сожалением.
– Виктор Михайлович, наверное, у вас есть основания не уважать вашего бывшего работодателя и «систему». Но если бы на свете все было однозначно плохо, если бы везде работали одни мерзавцы, то мир, не выдержав, однажды просто перевернулся бы. Но если наш земной шарик всё еще вращается, значит, не всё безнадежно. Есть вы, есть ваши товарищи, с которыми вы служили… Неужели все до единого были подонками?.. И в полиции не все, поверьте, «оборотни». Я лично не святой. Бывают и ошибки. Но это именно ошибки, а не умысел. Перевёртышей презираю и стыжусь. А тех, кто рядом уважаю. Нет, они не герои, они обыкновенные. Но порядочные. Вы простите меня за это занудство, но если мы, нормальные люди, будем отказываться сотрудничать, помогать друг другу, то кто от этого выиграет? Хм... Те же «щипановские». И кто в этом будет виноват?.. Вам не стыдно за годы вашей службы, мне - моей. Так, может, сядем, поговорим?..
Они прошли уже до конца сада. Хижняк молчал. Он еще минуту стоял у входа в беседку, а потом пнул ногой ворох сухой у порога листвы, кивнул, приглашая войти.
– Ну, заходи, «нормальный человек», потолкуем…
…Со Щипановским я познакомился еще в Кряжеве. Это лет двадцать назад. Он тогда уже пару строительных бригад держал, халтурками перебивался. Правда, серьезными: он «новым русским» особняки ставил. Деньги хорошие имел. На жизнь хватало, не жаловался. Но завистливый гад был - чужой успех с трудом переносил. И нет бы приглядываться, перенимать опыт, брать что-то хорошее и честно тянуться за теми, кто впереди, он, наверное, просто от того, что натура такая сволочная, мерзопакостная была, «конкурировал» с ними в худших традициях «жанра». А главное, всё исподтишка. Скольким людям он судьбы сломал, сколько крови попил, а ни разу за руку не поймали. Осторожный, хитрый, падла, оказался. Что интересно, внешне, - ну вот так, по-простому, при знакомстве, - впечатление очень приятное производил. Нормальный мужик, деловой - и поговорит, и выслушает, и совет даст, и... хм... даже деньгами помочь мог. В общем, без мыла в задницу к любому влезть умел. И даже когда он людей потом по-черному подставлял, - а это всегда чужими руками, - никто не верил, что здесь именно Зиновий Давидович приложился.
– А зачем ему? Он серьезный бизнес держал, я проверял. Рейтинг его компании очень высок. Он лидерство много лет держал.
– Серьезный бизнес, говоришь... - Хижняк откинулся на решетку беседки, заходил желваками. - А ты лучше поинтересуйся, как этот «бизнес» ему достался... Это он сейчас был крутизной, владельцем «заводов и пароходов»; а ты спроси, кем был Зяма Щипановский раньше - лет хотя бы десять назад. Ты что же, майор, думаешь, что серьезный бизнес вот так, в два счета, за один день на ноги становится? Нет, брат. Здесь годами, десятилетиями не работать - пахать, вкалывать надо. А Зяма вдруг за один год умудрился в «дамки» прыгнуть. Гнида...
– Была история?
– Была... Он тогда одну халтурку в Раденске взял: столичный олигарх родовое имение восстановить задумал. Модно это тогда было в родословных копаться. И то ли взаправду бизнесмен тот «голубых кровей» оказался, то ли грамотку «О жалованном дворянстве» где-то по случаю для солидности купил - не важно, в общем, - но только приехал этот «граф» в наши края, нанял какого-то краеведа и тот, пошуршав в архивах, выдал адресок его родового гнезда. Правда, от «гнезда» одни руины оставались, но и общий вид, и план бывшей помещичьей усадьбы в местном музее сохранились. Вот и загорелся этот новый русский прыщ все восстановить, реставрировать, чтобы, значит, не только на бумаге, но и в натуре все благородно было. Уж как он там на Щипановского вышел, не знаю, но договорчик они заключили и сделку оформили. Только олигарх непременным условием один пунктик выдвинул: усадьбу - главное здание и все в ней пристройки - должны были отстраиваться ни как-нибудь, ни как бог на душу положит, как это у нас повсеместно принято и случается, а из хороших, а значит только Братановского завода, стройматериалов. А это не рядом. Километров шестьдесят от места. А там своя история. Чудак, который этот завод держал, нормальный, в общем, мужик был. В отличие от нашего Зямы, не хаповитый и репутацией своей дорожил: цемент, кирпич такой выпускал — при Союзе такого не делали. Качество супер. К тому же карьеры, сырье свое имел. В общем, деловые, которые о деле и рейтинге своем не по-шутовски, а всерьез заботились, старались только с ним дело иметь. Вот и олигарх наш Зяму лично предупредил, что халтуры не потерпит и за домик, как у свиньи из «Трех поросят», денег платить не станет. Строить Щипановский обязан был, используя только братановское сырьё. А Зяме что? Ему вообще по-барабану, один хрен, из чего красоту лепить - лишь бы платили. Да только любопытно и ему самому сделалось, что это за птица такая - Братанов, которого вся столичная крутизна знает и уважает. И поехали мы с ним взглянуть на это хваленое предприятие. Ну что сказать?.. Впечатляло. Заводище не хилым оказался. Таких в стране - раз-два и обчелся. Если они, конечно, тогда у нас вообще такие были. Оборудование - по последнему слову, технологии - европейские, а главное, - дешевизна. Точнее, для потребителя стоит вся эта «стройка» как и везде не дешево, а вот себестоимость... В общем, у Щипановского даже сердце зашлось, едва он прикинул, какие этот хмырь бабки гребёт. Такому делу не страшны ни кризисы, ни дефолты. Этому не надо о хлебе насущном день и ночь думать, - кусок сам в рот плывет: продукцию прорабы друг у друга из глоток рвали. Затосковал Зяма. И кто знает, как бы оно там все обернулось, не вмешайся тогда его величество случай. Хотя... Знаешь, майор, сколько потом об этом думал, ну не верю я, что то была простая случайность! Подстава чистейшей воды. Достал, таки, Зяма того лоха...
– Имеете в виду хозяина завода?
– Его самого. Но самое «смешное» в этой истории знаешь в чем?
– ?
– Братанов в недалеком еще прошлом контрразведчиком был, подполковник в отставке. Казалось бы, человек умный, осторожный, врагов за версту должен был уметь видеть. Да, наверное, и видел, раз такое дело сумел поднять. Вот только Зяму нашего одного и не разглядел...
…Щипановский никогда ни рыбалкой, ни охотой прежде не интересовался: ни ружья, ни удочки ни то что не держал - в глаза никогда не видел. А здесь вдруг в общество охотников и рыболовов записался, членский билет купил, пару стволов. Все как положено. А через месяц, на стенде потренировавшись, сезон открыл. Да ни как-нибудь, а в компании местных тузов. Потом пару раз на природе шашлычки организовывал: типа праздники, юбилеи у него какие-то… Хм... И надо ли говорить, что главным гостем и компаньоном на охоте и рыбалке у него Паша Братанов был. Сказать, что сдружились они, не могу. Павел Александрович по-настоящему деловым человеком был - на выпивки и тусовки времени жалел. Но и общества приличного, в которое с некоторых пор наш Зиновий Давидович втерся, тоже не избегал. В общем, как-то незаметно, исподволь, но Щипановский вошел к нему в доверие и пусть и не близким, не таким, которым дорожат, приятелем стал. Зяма правильно все рассчитал и тактику выбрал беспроигрышную: он никогда не просил Братанова о помощи, не набивался в его компанию, но угадывая в чем-нибудь и малейший его интерес, оказывал - и опять же, заметь, не грубо, не навязчиво, без пошлого и льстивого панибратства, - услугу. Получалось, Щипановский вроде как всего лишь нормальным, правильным мужиком был, с которым порядочным людям всегда приятно общаться. Братанов к нему привык, и Зяма как бы своим человеком сделался. В общем, года три Щипановский изучал нового «друга» и подходы к нему: круг знакомств, ближнюю и дальнюю родню, все сильные и слабые стороны, привычки… А еще компаньонов и подчиненных. Копал осторожно, буквально по крохам информацию собирал. Готовился, одним словом...
– Неужели бизнесмен ничего не заподозрил?
,- А как ты его заподозришь? Он, в отличие от других, беспроблемным казался. Взаймы не клянчил, подачек, скидок на продукцию не просил. Да и не один он тогда около него вился. Щипановский на фоне других очень неплохо смотрелся. Павел Александрович к нему проникся, даже советовался иногда. Помню, после одного мероприятия они с Зямой в сауну подались. И как-то так, к слову, разговор о делах, о бизнесе зашел. И Павел Александрович по-свойски, по-дружески, Щипановского предупредил: я, дескать, только что из столицы вернулся - неспокойно там. Мутные, тяжелые времена опять надвигаются. Мне, мол, знакомые «большие люди», те самые, с «кремлевского олимпа», подсказочку скинули, чтобы не разбрасывался и силы поберёг. Мне-то, конечно, дрожать не приходится: я - тяжеловес. А вот ты, Давидыч... Хреново все случиться может, если не подготовишься. Кризис таких как ты артельщиков просто раздавит. Пока время есть, сворачивай-ка ты, брат, свою лавочку и пытайся занять какую-то другую нишу. Потому что потом, когда хаос начнется, это трудно, если вообще возможно будет. А Зяма ему: почему ты думаешь, что тебя это лихо не коснется? Если мы, строители, без заказов останемся, кому твои стройматериалы нужны будут? Кто их покупать станет? Павел Александрыч только рассмеялся. Я, говорит, сам строить начну. И высотки, и такие как вы - коттеджи. Да не по одному и не под заказ, а «оптом». Щипановский не понял: как это? Братанов ему объясняет: я за свои деньги скуплю лучший в крае частный сектор, людей отселю, и все старье под снос пущу. А на том месте виллы-красавицы поставлю. Богатеньких у нас в стране с каждым годом все больше, и им теперь уже зазорно в одних с простолюдинами хрущевках ютиться. Они собственные особняки хотят уже иметь. И я им их предложу: современные, с отличным, - ни то, что у вас, халтурщиков, -качеством и дизайном, а, главное, хотя и по очень дорогой, но доступной для них цене. Ведь себестоимость моих строек окажется ниже, чем у таких как вы мелких шабашников. Я ни только в прибыли не потеряю, а еще богаче стану - кризис мне только на руку. Так как он лучше любых киллеров расчистит бизнес-пространство, где я со своей собственной уже развитой стройиндустрией окажусь, по сути, единственным монополистом. Дальше я подомну под себя еще пару-тройку замухрышных, обанкротившихся при таких делах заводишек, и вот уже зона моего влияния - половина страны. У меня, говорит, и налички свободной сейчас уже нет. Зяма, помню, только сглотнул: а где же, спрашивает, она? Павел Александрович посмеивается: да не в чулке и не в коммерческих банках-однодневках, как вы, идиоты, я свои деньги храню. А в... земле. Я их в те самые участки под будущую стройку уже вложил. Ведь они, участки, сейчас как никогда дешевыми стали. Дальше хлебнув пивка, и видимо, захмелев, блаженно так на полоке растянулся, говорит: если я о чем и жалею, то только о том, что кризисы у нас в стране ни так часто случаются. Если по умному-то подойти так именно в такие времена «дела» по-настоящему и делаются. Шелуха, дескать, вся, в виде вас, такой вот мелочи пузатой, «предпринимателей» хреновых, отсеивается, работать не мешает. Так что совет мой тебе, Зиновий: сворачивай-ка ты по-быстрому свое «производство» и столби что-нибудь другое. А нет - просто затопчут. …Зяма тогда задумался, из горлышка минералку посасывает и вроде как поддается: «И ты что же мне, старому своему приятелю, не поможешь?» Братанов простынкой утерся: «А я что сейчас делаю? Другому бы не сказал, а тебя предупреждаю, чтобы подготовиться ты успел. Это ли не помощь? А решать потом за тебя твои проблемы, ежели ты советом моим пренебрежешь, не стану. Из принципа. Не люблю дураков. И запомни, Зиновий, в бизнесе ни друзей, ни приятелей нет. Только конкуренты. Так зачем мне, деловому человеку, надо будет помогать глупому упрямому лоху, который сам себе не позаботился помочь?.. В общем, ты или расти, или закругляйся со своей «стройкой» пока не поздно. Собери наличку, в баксы переведи, оглянись, присмотрись к новым обстоятельствам, проанализируй, оцени собственные силы и ситуацию. Ты деловой, хваткий, мозгами Бог не обидел, может что дельное и надумаешь. И этот совет — это единственное, чем я реально могу тебе, приятель, посодействовать...»
– И что же Щипановский?
– Хм... Мозгами и хваткой природа его действительно не обделила. И советом друга изменить свой мелочный статус воспользовался... …Недельки этак через две приходит он к Братанову и предлагает тому выкупить у него «стройку»: технику, заказы, пару участков. Внял, дескать, Павел Александрович, я вашим советам, сворачиваю свой «бизнес», другим делом займусь. Есть, мол, одна намёточка... Только и ты, говорит, друг, меня не обидь, трудностями моими не воспользуйся и за «дело» мое не торгуйся. Я ведь за свой скарб реальную цену прошу, мне, говорит, этих денег едва-едва хватит, чтобы что-то новое организовать.
Хижняк помолчал.
– …Хитер был, как лис. Понимаешь, майор, если бы он юлить начал, в поддавки играть, либо цену за имущество свое мизерную или наоборот несусветную загнул бы, Павел Александрович, возможно, и почувствовал бы что, насторожился. А так... Человек за свое добро реальную цену назначил, типа, как и взаправду по-деловому вопрос решал. Потому-то Братанов ему и поверил и не удивился, когда Зяма всю сумму сразу запросил: дескать, сам понимаешь, времени у меня в обрез, ждать не могу. А хозяйство его хоть и небольшое, но таки приличных денег стоило. Конечно, будь Павел Александрович олигархом, вопрос в два счета решил бы. А так... Он хотя и крутой, но не из тех, у кого денег куры не клюют. К тому же по-настоящему деловой. А деловые бабки не коллекционируют, у них каждая копейка работает и прибыль приносит. Короче, свободной валюты тогда у Братанова не оказалось - он все в дело вложил. А Зяма ждать не хочет, типа не может... В общем, большую часть денег Павел Александрович добыл без труда: просто у знакомых одолжил. Но и те, учитывая ситуацию, - тень дефолта в воздухе уже витала, - просто так баблом не разбрасывались, каждый старался его во что-нибудь вложить. Поэтому хотя Братанов и в большом авторитете был, в общем, из тех, кому отказывать не принято, но даже ему деловые жались свои кровные отдавать. А Павел Александрович - мужик совестливый, все понимал, ни на кого не давил, не обижался. Короче, Щипановский опять все верно рассчитал: не собрал Братанов к сроку необходимую сумму - каких-то десяти тысяч «зеленых» и не хватало. Но Зяма, вроде как тоже деловой, не уступал и так, чтобы хотя бы пару дней подождать, не хотел: ты же, говорит, Павел Александрович, сам меня учил, что в бизнесе каждый сам по себе и только за себя. Да и нет нужды мне ждать: если только этой суммы не хватает, кредит возьми. Да вот хотя бы в банке моего брата. И верно: держал его братец какой-то там «жидокомерцбанк». Конторка мутная, широкой публике не особо известная. А Щипановский дальше подначивает: хорошее, мол, дело сделаешь если здесь кредит возьмешь - со мной рассчитаешься, свой бизнес расширишь и брату моему поможешь. Банк, дескать, молодой, не все о нем знают. А ты - человек известный, с тобой считаются, тебе подражают, твоему примеру следуют. За такую рекламу Миша, говорит, тебе самые льготные условия кредита предоставит. Так что ты тех процентов, т.е. переплаты, даже не почувствуешь. И верно. Встретили бизнесмена хорошо: кофе, коньяк, улыбки... Павел Александрович там же, в офисе банка, со Щипановским тогда и рассчитался. И всё. Зяма в сторону отошел, из вида пропал, вроде как новое дело где-то осваивает… А Братанов... Он ведь кредит на месяц только и брал, рассчитывал его сразу погасить. Но... Что сказать? Даже не знаю... Судьба что ли у него такая?.. В общем... На следующий день, с утра, когда он на одном из своих объектов был, звонит ему директор: дескать, завал у нас, шеф, - комиссия на головное предприятие нагрянула, какие-то два члена из «Госпромнадзора» приехали, глядели-не глядели, а предприятие закрыли. Мотивация абсурдная: дескать, заявленьеце на вас, граждане-предприниматели, лежит, что продукция, которую вы выпускаете, радиоактивная, фонит сильно. И пока всё это дело не исследуем и лаборатории сертификаты ваши не подтвердят, и карьеры, и склады с изделиями, и основной конвейер ни то, чтобы под арест, а «под подписку о не выезде» попадают: ни производить, ни реализовывать, а значит и вывозить ничего нельзя. И Братанову бы насторожиться и подумать: уж не случайно ли такое совпадение - там кредит, а тут - такой тормоз… Ведь все же производство, по сути, парализованным оказалось. Какая уж там прибыль, когда только по одним неустойкам и штрафным санкциям за невыполненные заказы на сотни тысяч ежедневно набегало. Но Павел Александрович, которого никто никогда раньше не кидал, сразу ничего не заподозрил и все за чистую монету принял. Не думал, даже мысли допустить не мог, что «неприятности» эти на каких-то десяти штуках замешаны. Думал, неувязочка, недоразумение простое. Тем более, что в прессе тогда нет-нет да и появлялись статейки о том, как из чернобыльской зоны отчуждения какие-то дельцы металл вывозят и в строительную арматуру потом переплавляют. В общем, он, как того комиссия требовала, экспертизы в НИИ заказал, гарантийные письма на их оплату выдал, предоплату из тех денег, что ему за уже реализованную прежде продукцию вернули, внес и стал ждать. Он ведь на что рассчитывал: ну неделя, ну две, пусть даже три от силы... А оно вон как обернулось. Убытки колоссальные. Да и не в них, собственно, проблема: бизнес это ведь такое дело - не всегда на подъеме. Иногда и такие вот накладочки случаются. Это выдержать, перетерпеть нужно. Вот наш герой и терпел... А дальше, когда, казалось, ситуация разруливаться стала, пожарники подключились, и опять обвал, опять убытки. А дальше и вовсе беда... Пацан его под следствие попал. За убийство. Я уже потом, когда Зяма весь Пашин бизнес под себя подмял, поинтересовался: неужели и это твоих рук дело? Он только в усы хмыкнул: а ты, говорит, как думаешь?.. В открытую не признавался, нет. Да только большого ума, чтобы сложить картинку, не надо. Подстава черная. Он следователя, который дело братановского малолетки вел, лично знал, за руку здоровался и в компании еще и с Белобородовым, начальником УВД города, по парилкам с девками шастал. Выводы, какие следует, и не захочешь, а сделаешь.
– Что за история с убийством?
– Честно сказать, я не вникал. Слышал только, что девчонку, с которой сын Павла Александровича встречался, мертвой нашли. Пацана, как главного подозреваемого, и взяли.
– Осудили?
– Не успели. Его уголовники в сизо зарезали. Мать, - а он в семье поздним и единственным ребенком был, - сначала, когда его арестовали, в психушку попала. А потом, когда ей как бы случайно кто-то во всех подробностях рассказал, как ее сына казнили, как он мучился, кричал и вовсе с катушек съехала. Говорят, санитарка окно в сортире мыла, так она ее будто бы оттолкнула и выбросилась. Можешь, майор, представить, как себя бизнесмен тогда чувствовал?.. Когда одни ублюдки семью гнобят, другие – дело... Но о кредите он не забывал: поехал в банк, договориться об отсрочке. Бумагу новую подписали. Сам Миша Щипановский ему руку жал: дескать, не беспокойтесь, Павел Александрович, решайте свои проблемы, что же, мол, разве мы не понимаем, все же - люди... А потом, когда Братанов жену на кладбище повез, звонит ему управляющий: ты, говорит, Паша, бросай всё, давай быстро на завод, здесь такое творится... Он - в офис. А там... Там бумагу ему какую-то в харю тычут: дескать, твое имущество - уже не твое, а наше, на аукционе купленное. А, главное, по бумагам, формально, все абсолютно законно.
– Хм... - Панафидин поднял из-под ног веточку, повертел в руках, недоверчиво покосился на собеседника. - Слабо верится. Присвоить, а затем продать такое предприятие - это ведь не мебель в комиссионке приобрести. Там целая процедура, кипа бумаг, суды...
– Да какие суды?! На тех бумагах Пашины оригинальные подписи стояли!
– Как это?
– Вопрос, конечно, интересный. А ты думаешь Зяма зря что ли около него столько лет терся? Все изучил, сволочь, ко всем подходы нашел. Конечно, если бы у него не было подельников из братановского окружения, едва ли бы он это дело осилил. А так...
– Чем же он их взял? Разве бизнесмен своим людям мало платил?
– Нормально платил. Да только не в деньгах, как оказалось, у некоторых счастье. Братановскому директору и его юристу Щипановский акции посулил: типа, потом, когда все «дело» Павла Александровича к нему отойдет, они не просто главными клерками при нем останутся, они настоящими совладельцами, акционерами его станут. Улавливаешь разницу?.. И те купились, суки. К тому времени, когда Братанов у братьев Щипановских кредит брал, весь пакет документов: с печатями, резолюциями и подписями его, главного фигуранта сделки, подтверждающего, что залогом этого сраного, всего в десять тысяч зеленых кредита, он выставляет все свои предприятия, был уже готов. Павлу Александровичу в банке оставалось подписать всего лишь последние несколько страниц этого... хм... договора-приговора...
– Он разве не видел, что подписывает?
Хижняк подвинулся ближе.
– Вот ты, майор, когда в магазине микроволновку в кредит оформлял, внимательно все двенадцать страниц договора читал? То-то... Тебе менеджер своими словами общий смысл того, что тебе подмахнуть предстояло, объяснил, печать поставил и вещь вручил. Так и там. Его юрист договор изучал, типа как правовую экспертизу проводил. А потом шефу на подпись двинул. Всё. Мышеловка захлопнулась. А дальше, когда срок договора истек, и денег своих назад банк не получил, он тут же процедуру отчуждения залогового имущества закрутил. К тому же Братанов, когда отсрочку по кредиту оформлял, фактически не под ней, а с подачи все того же юриста-перевертыша под согласием на добровольную конфискацию всего своего бизнеса подписался.
– А дальше?
– Дальше банк по-тихому, но опять же с соблюдением всех необходимых формальностей, продал братановское предприятие третьему лицу. Такой себе «Стройсервис корпорейшин». Уже перед самой смертью, желая узнать, кто же все-таки за этой грандиозной аферой стоял, и чей заказ Щипановские выполняли, Павел Александрович через знакомых пробил хозяина этой фирмы.
– И?!
– Да... бомж всем этим, оказывается, заправлял...
– Понятно...
Панафидин еще раз куснул прутик, с досадой отшвырнул его от себя.
– И все же: почему он не судился? Ведь это же абсурд - за десять тысяч отдать в залог не бетономешалку, не старый автокар, а весь бизнес. Явная же несуразица.
– Несуразица. Но ведь суд ваш вопросы не по существу рассматривает, а с бумагами работает. И если под договорами оригинальная подпись и мокрая печать стоят - всё, баста. Его же Щипановские не под пытками подписывать эти бумаги заставляли, не давили, семью в заложники не брали. Да и юрист с директором как главные свидетели сделки подтвердили бы, что все делалось по обоюдному согласию и добровольно. А уж отчего бизнесмену захотелось с собственным бизнесом в «русскую рулетку» сыграть - его проблемы. Шансов, - а я по этому поводу потом специально консультировался, - выправить ситуацию у Братанова не было никаких. Такие договоры - это железно. Да и не успел он. Умер. Когда его за ворота собственного завода вышвырнули, у него первый инфаркт случился. А потом, когда все бывшие друзья к нему в больницу с расписками за долгами пришли, угрожать, шантажировать стали - его второй раз трухануло, и всё.
Они помолчали.
– Кому рассказать - не поверят: чтобы вот так человек, бизнесмен, еще вчера уверенно на своих ногах на земле стоявший, такую власть имевший, вдруг в одночасье превратился в грязь, в пыль, прах... Страшное дело...
– И что же Щипановский?
– Он через пару месяцев у той «…корпорейшин» активы «выкупил» и единоличным владельцем братановских миллионов стал. У многих тогда глаза открылись. Да только что ты ему сделаешь? Боялись его...
– ?
– Если он контрразведчика так по-черному сделал, что уж о других говорить?.. В контры с ним не вступали и тему закрыли.
– Почему вы тогда от него не ушли?
– Не ушел, верно. Разговор у нас с ним тогда один случился. Я, когда это все всплыло, заявление подал. Верь, майор, видеть его не мог. Глаза закрою, а передо мной вся эта трагедия встает. Ведь так опустить, так человека ограбить... Да что там ограбить?! Всю семью в могилу загнал. Падаль... Но я не ругался, отношения не выяснял, молча бумагу подал. Но он понял. Заявление мое почитал, на стол положил, ладошкой прихлопнул. Да ты, говорит, садись, садись, Витюша, потолкуем... Думаешь, не знаю, почему уходишь?.. Зря ты так. Тут уж я не сдержался. А он... По кабинету ходил, слушал, ни разу, заметь, не перебил. Потом по плечу меня похлопал, к столу подтолкнул, присаживайся, мол. Коньяк достал, себе, мне в рюмки плеснул. Выпьем, говорит, на помин души Павла Александровича нашего... И начал... Знаю, говорит, Витя, за какую падлу ты меня в душе держишь. Ну что же, дело твое. Да только не справедливо это: ты ведь прежде чем осудить, другую сторону, меня, выслушать должен. Я только ухмыльнулся. А он ухмылочку мою заметил, ходить перестал, напротив сел. «За что ты Братанова так уважал? - спрашивает. - За то, что богат был? Бабло имел? Что лично тебе и таким как ты он хорошего сделал, что ты теперь о судьбе его так печалишься?» Знаешь, майор, я от вопроса того даже растерялся. В себе копаюсь, не знаю, что и ответить. Действительно, отчего, думаю, меня это так задело? Хм... А та гнида мне в глаза смотрит, улыбается. Я, говорит, понимаю: ты просто ничего о нем не знаешь, Витя, и чисто по-человечески жалеешь. А вот если бы ты мозгами своими немного раскинул, да подумал, ты не только сострадать, просто думать о нем гнушался бы. Потому что Братанов твой не меньшей сукой, чем я был. Что, не ожидал, что я сам себя таким словечком обозначу? Ну, правильно, кто же себя когда настоящим-то именем назвал?.. Вот и Павел Александрович твой под «душку» косил, а по сути, настоящим рейдером был. Ни он – так я и с десяток таких как я на кладбище сейчас вместо него лежали бы. Так как во взрослые игры играем, Витя, и здесь никто никого не щадит. Ты, говорит, Бога благодари, что Он тебя от бизнеса отвел - в этом деле ни чистых, ни праведных не бывает. Все - шакалы, все лучший кусок друг у друга рвем и глотки друг другу режем. Такой вот он закон «рыночной экономики». Разговор тот наш, в баньке, помнишь? Это когда он жизни меня учить вздумал, советы давать? Он меня тогда прямо предупредил, кого первым давить собирается. И это, заметь, меня, своего друга, почти брата! Нет, конечно, если следовать твоей логике, то я должен был сам тогда под него лечь, дело свое безропотно отдать и в сторону отойти. А почему? По какому такому закону?! Только потому, что он богат и знатен, а я нет?.. Он же людей за людей не считал, бизнесмен грёбаный! Мусором - вот чем мы все для него были! Ведь все эти кризисы и дефолты не в атмосфере, как осадки, зарождаются, их, Витенька, конкретные люди, такие как он, искусственно создают. А зачем? Да чтобы таких как я работяг без пуль отстреливать. Я ему мешал? Нет. Я свой кусок, свою корку, - очень маленькую!, заметь, - жевал, детей своих кормил. Но он и этому позавидовал. Отнять решил. Ему уже мало было просто крепкий бизнес держать. Ему «монополистом» сделаться возжелалось! Вот ведь как… Ну-ну... И, знаешь, может тебе это и несправедливым покажется, но наказать я его решил. Не убивать, нет! Что ты! Он ведь кем себя ощущал?! Богом! И не верил, что я устою и не поддамся. Ему казалось - руку только протяни и Зяма хлебушек свой отдаст. А я не отдал. И чтобы он прочувствовал, чтобы он понял(!), в какую пропасть он меня и моих детей толкал, я решил его самого туда отправить другое место там себе «столбить»... А то, что он не просто гнидой, а еще и больным лохом оказался - я не виноват. Ты пойми, Витя, если бы не я - то меня... Не я все это затеял. Я только защищался.
– А по убийству что рассказывал?
– Вот-вот... И я ему вопросец этот задал. Зачем же вы, Зиновий Давидович, спрашиваю, братановского мальца так подставили? Он-то в чем, в каких перед вами «дефолтах» виноват? А он коньячку глотнул, помрачнел. Вот, говорит, как оказывается, ты обо мне, старый друг, думаешь… А у меня, Витя, самого дети... Папашу, признаюсь, не жалею и ненавижу, но трагедии его не радуюсь. А уж что касается его пацана и жены... Он помолчал, а потом вдруг... крестик из-за пазухи достал и передо мной, как брелоком, подергал: крещеный, говорит, я. Это Бог мне помог олигарха одолеть. Потому что правда на моей стороне. Ты ведь тоже верующий, сам подумай: если бы я задумал такую подлость над безвинным ребенком учинить, разве стал бы Он мне помогать?.. Разве допустил бы?! И разве я после такого преступления сидел бы сейчас перед тобой живым и здоровым?! Хм... В общем, хорошо мы тогда поговорили, душевно. Поверил я ему. Если бы он слюни стал пускать, плакать, или, как это у мрази принято, детьми своими клясться... А то ведь сидел, пил, но не пьянел, глаза страдающие, но сухие, строгие. Опять же крестик меня смутил: он не размахивал им, не целовал и на икону, что на столе стояла, не крестился. А так: показал и, словно неловко ему стало, сразу спрятал. И у меня вдруг от души как отлегло что-то. Думал: коль скоро человек крест носит, верует, то на такую подлянку не способен…
Хижняк закрылся ладонями, потер лицо. Панафидин выдержал паузу, дал собеседнику собраться с мыслями.
– Тогда отчего вы все-таки от него ушли?
– Потому что он - гнида. Конкретная, отпетая, отмороженная. Я после той истории с Братановым в его отношения с людьми больше не вникал. Да и какие то люди?.. Предприниматели... А это особая каста. Там свои и принципы, и законы, и отношения. Как паучье в банке: ни - ты, так - тебя. Рассуждал я тогда просто: если они сами, добровольно, в эту клоаку лезут и в этом дерьме варятся, значит, это их устраивает... И на подставы Зямины, которые нет-нет у него опять случались, болезненно уже так не реагировал. Это жизнь, это бизнес – такие, какие они есть. Но вот последний случай... Это уже здесь, на Фадеевке, случилось. Два года назад Зяма заказ взял: местному олигарху местечко одно приглянулось. Но заниматься лично ему, понятное дело, не с руки было. Вот и нанял он Щипановского организовать ему этот участок. А еще построить на нем небольшую усадьбу. Сам особняк по специальному каталогу выбрали, дизайн парка обсудили, договор подписали. Бизнесмен даже предоплату внес. Дело оставалось за малым — отселить из того района людей, выкупив предварительно у них землю и домовладение. Хотя... Ну, какое там домовладение… Старая послевоенная мазанка и курятник. Два старика там с внуками жили. И Зяме казалось, что предложи он им старую хрущовку с сортиром, те просто счастливы будут. Ан нет. Бабка с дедом хату с участком продавать отказались, а потом, когда Зяма стал настаивать, еще и властям и прессе пожаловались. Щипановский почти год, как лис, вокруг них суетился, уговаривал. А те не дураками оказались: хотя и старые, но из ума не выжили, чтобы, значит, такой, почти в сорок соток в историческом центре города участок за простую, пусть и с удобствами, квартиру отдать. Рассуждали они здраво: времена изменились и этот кусок земли их внукам, когда они вырастут, еще сгодится. Такого рода недвижимость - самый ценный и надежный во все времена капитал и есть. Когда пацанята подрастут, они сами решат, что с ним делать: гостиницу ли поставить, или в аренду сдать… В общем, серьезная заковыка с этим старичьем у Зямы тогда вышла. В правовом отношении, - а Щипановский все документы их поднял, изучил. - к ним не подкопаешься. Все законно. К тому же дед ветераном войны и труда, героем, заслуженным человеком оказался. Его просто так не обидишь и на улицу не вышвырнешь. А олигарх поторапливает, и от своей идеи хапнуть эти злосчастные сотки не отказывается. Стал он на Щипановского давить. Да Зяму и самого эта ситуация сильно раздражала - такой заказ срывался… Думал он, думал и придумал... В общем, нет больше, майор, тех стариков. И внуков их нет…
– ?
– Сгорели.
– Как?!!
– Эксперты говорят - заживо. - Хижняк замолчал, закусил губу.
– Почему вы решили, что Щипановский к этому причастен?
– А ты бы что подумал, когда у Зямы сразу после этого пожара вдруг купчие и на дом, и на участок появились?..
– ?!!
– Вроде как старики перед самой гибелью продали имущество какой-то фирме, которая потом практически сразу перепродала его компании Щипановского. Общественность не поверила, бросилась к вам, правоохранителям, в прокуратуру, на телевидение. Но с этим никто не разбирался... По документам ведь все гладко. И хотя фирма та, что стариков будто бы уговорить сумела, однодневкой оказалась, так в том криминала нет. Хозяина ее, местного бича-алкоголика, привлекать не за что. Захотел человек - купил, захотел - продал… Главное, чтобы по согласию, без насилия, всё было. А как ты это докажешь?.. Ежу же ясно, что людей убили, а улик... Я потом, чтобы догадку эту подтвердить, с эмчээсовцами разговаривал, которые первыми на пожар приехали. Дом полыхал со всех сторон, так что к нему и не подступиться было. Но даже сквозь пламя все увидели, что входная дверь металлическим костылём снаружи подперта была. Его, этот костыль, еще раскаленным, потом, когда все закончилось, пожарники ногами выбивали, чтобы в дом, то есть на это пепелище попасть. А в актах - этот факт нигде не отражен. У меня в прокуратуре товарищ работает, и он мне заключение экспертов показывал: признаков насилия на телах жертв обнаружено не было. Хм... Панафидин, ну ты же не просто опер, ты - нормальный здравомыслящий мужик, подумай, какие «тела»?! Там же температура, как в крематории была, там даже головешек не осталось - один пепел. Его тронули — и он в пыль рассыпался. Но вот тот факт, что останки стариков в кроватях лежали, а детей у самой входной двери нашли - они, маленькие, судя по всему, вырваться пытались и не смогли, - разве сам по себе ни о чем не говорит?.. Когда пожар начался и ребятишки проснулись, бегать по дому, кричать стали, то или дед или бабка непременно услышать должны были… А они, как два солдатика, - голова к голове, - вытянувшись на кровати, так словно заранее к смерти приготовились, руки на груди сложили, продолжали, не шевелясь, лежать... Почему? Да потому что уже мертвыми были. Я к убоповцам вашим пошел. А там такой упырь сидит… Мы, говорит, такими делами не занимаемся, наш интерес - бандформирования. Да ни какие-нибудь, а из тех, которые все признаки ОПГ имеют: с организацией, лидерами, целями, задачами... А Зяма Щипановский разве не лидер?! Разве у него «цели и задачи» чем-то от бандитских отличаются?! В общем, опять он из этого «мокрого» дела сухим вышел…
– Вы потом разговаривали с ним?
– А как же. Про крест, про то, что он крещенный напомнил... А он за столом сидел, сигарету курил. На меня сверху вниз посмотрел, так, словно измерил, прикинул что-то... А потом папироску изо рта вынул и... о лик Богородицы, что на иконе, которая у него на столе стояла, потушил... Мне под ноги кинул: иди, говорит, отсюда, падла, чтобы я тебя больше не видел. Надоело мне тут перед тобой ваньку-дурочка валять. Кто ты такой, чтобы я перед тобой оправдывался?
– Вы куда-нибудь еще обращались?
– Обращался. В столицу писал. А мое заявление оттуда сюда спустили. Так-то вот... А Зяма пепелище уже с землей сравнял, фундамент особняка залил…
– Виктор Михайлович, а когда у Щипановского охрана появилась? Такая, серьезная?
– После того, как брата его, Мишу, убили.
– Банкира?!
– Его самого. Точнее...
– Что?!
– Даже не знаю как тебе, майор, сказать...
– Что, что?!
– В общем, в том, что Щипановского-младшего грохнули, удивительного ничего нет: многих он тогда своими «кредитами» достал. Тут в другом прикол: после истории с братановским имуществом только год прошел, а все главные ее фигуранты по какому-то невероятному совпадению... покойниками вдруг оказались.
– Как это?!!!
– Директора Павла Александровича, того самого, который с его юристом подставу готовил, через пару месяцев в сквере недалеко от дома мертвым нашли: он сидел на лавочке, держался за сердце. Инфаркт у него, говорят, обширный случился. А потом и сам юрист от внезапной остановки сердца скончался. А дальше еще интереснее: следока, который дело Братановского пацана вел, за городом в машине задушенным обнаружили. Но убийство так и осталось нераскрытым. Я слышал потом, сам министр МВД дело на контроле держал. Да толку?.. Ведь ни одной зацепки. А потом и вовсе на наших правозащитников мор напал. Может случайность, но ни Зяма, ни я в такие совпадения не поверили, - за месяц с небольшим на тот свет откинулись ни кто-нибудь, а те самые прокурор, судья и начальник УВД города, которые в братановской трагедии непосредственное участие принимали. Ну а уж когда сам Миша Щипановский с заточкой в горле мордой в салат упал, никаких сомнений уже не оставалось, - кто-то убирал всех участников той расправы. А потом и судмедэксперта, который фальшивое заключение выдал, что сперма на теле убитой девушки ее парню, Саньке Братанову, принадлежит, с отрезанной головой в посадке нашли. Ну что сказать? Запаниковал Зяма и, понимая, что круг сужается, бросил все и из города исчез. Он потом офисы в разных местах держал. А дальше кто-то подсказал ему охранников нанять. Тут ведь, понимаешь, какая штука обнаружилась: у киллера свой почерк прослеживался - он жертв своих никогда не стрелял, он их собственноручно душил и резал. Судя по всему, ему хотелось, чтобы жертва умерла ни мгновенно, ни так, чтобы раз и всё, ничего не успев понять и сообразить. Он их казнил медленно, с чувством, давая время помучиться. И Зяма рассудил: коль скоро этот момент для убийцы принципиально важным был, то стоит только нанять хороших спецов, таких себе антикиллеров, и тот маньяк его не достанет. И верно: года два после этого спокойно жил.
– Считаете, ему кто-то из братановского окружения отомстил?
– Не знаю. Зяма – сволочь редкостная, многим в жизни напакостил. Многие, наверное, хотели бы поквитаться. Так что, с какой стороны мститель пришел, неизвестно. Ясно одно: гибель Щипановского ни ошибка, ни какая-то нелепая случайность. Такой финал для него закономерен.
– А у погибших на пожаре стариков родня осталась?
– Я не интересовался. Да вряд ли - раз никто никаких апелляция никуда не подавал. Ты в ветеранскую организацию сходи. Там о таких вещах знают. Они ведь друг другу помогают, общаются.
– Ну что же, добро. - Панафидин поднялся уходить, пожал, прощаясь, руку. - Спасибо за помощь. Вы нам очень помогли.
– Чем же?
– Сориентировали. Теперь хотя бы понятно, с какой стороны «ветер дует», где убийцу искать.
– А стоит ли?
– Не понял?
– Человек хорошее дело делает...
– !!!. . . . . . . . . . . . . . . .
– Ну что ты на меня так смотришь, майор? Что убийцу защищаю? Так ведь справедливо...
– Ну, вы даете! Ведь вы - верующий человек, Виктор Михайлович... Разве Бог учит мстить?..
– А это не месть. Это суд. Самый, что ни на есть Высший, Божий, а потому справедливый. Если бы Он этого не хотел - киллер попался бы на первой жертве.
– Хм... Но ведь и Братанова вашего Он тоже не пощадил. Как к этому относиться?.. Значит, было за что... Значит, справедливо?
– А у Бога всегда справедливо. А что касается Паши… Что мы с тобой о нем знаем?.. Мало ли какие тайны его биография хранит...
– Тем более. Тогда что это за «высший суд" и "справедливость» - мстить за, возможно, не меньшего, чем эти гнидники, бандита?!
– А кто сказал, что речь о мести идет? Бог не мстит, Он наказывает.
– Есть разница?
– Напрасно смеешься. Это от непонимания…
– Ну, объясните, возможно, пойму....
Хижняк помолчал.
– Ты рассуждаешь буквально, мыслишь узко, конкретными категориями...
– А как иначе?
– Шире смотри. Дело разве в Братанове и его горе? …Следователь, который его мальчишку угробил, не закон защищал. Он беспредельничал, он над здравым смыслом глумился. А еще на людской беде наживался. Ему все равно было кого давить: Братановского сынка, моего ли, твоего... Кого заказали, того и гнобил. Он по сути своей человеческой ублюдком оказался. За что и поплатился. То есть ни буквально за то, что именно Братановского пацана замучил, а за то, что это зло сознательно(!) творил. Братановский случай - это божья проверочка на вшивость была. И этот человек ее не выдержал - в полном блеске себя проявил, вся его сущность, как на ладони, видна сразу стала. А судья? Он же безвинного человека ни по ошибке - за ошибки Бог не наказывает, - а умышленно в тюрьму гнить отправил. Прокурор... Прокурор(!) ребенку «дело шил», свидетелей давил, запугивал. А уж криминалист... У пацаненка того единственная надежда на него оставалась. А тот... Тот его сперму взял, мертвой девчонке между ног помазал, а затем... экспертизу провел. И ничего в душе не дрогнуло. Так причем здесь Паша Братанов и его случай? Господь ни его имел в виду, и не за него, как ты говоришь, «мстил» и тех гадов казнил, а за их дела, за совершеннейшую готовность творить такое паскудство. Или ты считаешь, что Он все как есть оставить должен был?.. Чтобы и дальше народец тот свое «правосудие» над нами вершил?!
– Но если так ставить вопрос...
– А по-другому его ставить нельзя.
– Но ведь киллер - убийца!
– Нет, он - орудие в руках Бога.
– А, может, сатаны?
– Знаешь, майор, я хотя и в православии крещенный, но и другими религиями интересовался. Пытался разобраться, отчего, если Бог один, Он дал людям разные о Себе знания. Зачем Он нас так разделил?
– И что, докопались?
– Как сказать?.. Но я не об этом сейчас. Это отдельный, большой разговор, и в двух словах, вот так походя, всего не объяснишь. Я о другом. Я говорю, что читал много. Так вот в Коране я одно интересное место нашел. Дословно не процитирую, не помню, но смысл буквально такой. Это когда Аллах к джихаду призывал, то говорил своим приверженцам: не вы врагов убиваете, но Я, Аллах, их убиваю, не вы бросаете во врага копье или стрелу, или спекшийся кусок песка, но Я, Аллах, бросаю...
– То есть убийцами люди по воле Божьей становятся?!
– Не убийцами, майор, а - праведниками. Если ты думаешь, что такая миссия для всех в радость, то глубоко ошибаешься. Подвиг Божьих слуг состоит в том, что оставив мирные свои занятия, всё, что дорого сердцу обычного человека, отказываясь от личного, они идут исполнять волю Творца.
– Убивать?
– И убивать тоже. «Предписано вам сражение, а оно ненавистно для вас. И может быть, вы ненавидите что-нибудь, а оно для вас благо, и может быть, вы любите что-нибудь, а оно для вас зло, - воистину Аллах знает, а вы не знаете!». Ты сам, где служишь? «Пушку» тебе для чего выдали? Чтобы стрелять. Да не по воробьям, не по мишеням, а в живых людей, в такого же, как ты сам человека. Но себя-то ты убийцей не считаешь… И деда своего, который в Отечественную фрицев косил, и отца, который в Афгане интернациональный долг выполнял... А почему? Ведь стреляли, убивали, и еще убивать будете, и рука не дрогнет. Потому что в право свое на такой поступок верите. Тогда отчего другому в таком праве отказываете?.. Почему убить врага на поле боя - это героизм и подвиг, а задавить не меньшую мразь в ее собственном кабинете - уже преступление?.. Лукавство, майор... Нет?
– Но если каждый начнет вот так свое право на справедливость реализовывать?..
– Не начнет. Это прерогатива только избранных.
– Вы меня не убедили.
– Я и не пытался. Это мое личное мнение, которое я никому не навязываю, но и менять которое не хочу. Наш «киллер», уверен, такое не из садистского удовольствия, не из упрямства делает. Его Божья десница ведет.
– Ну и скольких же «клиентов» им с Богом еще осталось завалить?
– По моим прикидкам так одного.
– Кого?
– Бывшего начальника пожарки. Дружка Щипановского. Это он, сука, тогда Павла Александровича дожал.
– Как фамилия злодея?
– Сошников. И, знаешь, майор, когда он его завалит...
– Уже завалил.
Хижняк словно споткнулся, остолбенел, уставился в Панафидина круглыми от изумления глазами.
– Когда?!
– Пару дней назад.
Они помолчали, неторопливо пошли к калитке.
– Майор, могу я тебя попросить? Так, чисто по-человечески...
– Смотря о чем...
– Если вы его задержите, дай мне знать.
– Руку хотите ему пожать?..
– С адвокатами, если нужно будет, помогу. Общественным защитником его буду...
(продолжение следует...)