«Не волнуйтесь, в этой больнице на 30 неделе выживают все дети». Вот что сказал доктор Джорджу и Оливии (имена изменены), когда, встревоженные и напуганные, они приехали в больницу.
У Оливии отошли воды, когда до предполагаемой даты родов было целых 2.5 месяца
Врачи решили, что лучше оставить ребенка в утробе матери еще на неделю.
«Уверенность доктора немного успокоила нас. Медики приняли решение откладывать роды насколько возможно, так как каждый день, проведенный в утробе матери, значительно повышают шансы ребенка на жизнь. Риск заключался только в том, что после отхождения вод повышается вероятность развития опасной инфекции», - делится воспоминаниями Джордж.
Врачи сочли, что на этот риск стоит пойти. Джордж с женой находились в больнице круглосуточно: Оливия в постели, подключенная к детскому пульсометру, а Джордж рядом в неудобном кресле.
Семья и друзья делали все возможное, чтобы поднять молодой паре настроение с помощью ежедневных сообщений и телефонных звонков.
«Одна подруга рассказала мне, что ее дядя родился сильно недоношенным в 1930-х годах, и из-за отсутствия современного медицинского оборудования его просто завернули в ватное одеяло и так и носили повсюду. Он выжил, а эта история заставила меня почувствовать, что у нашего малыша есть перспективы», - рассказывает Джордж.
Этот ребенок у Оливии и Джорджа должен был стать вторым. Но они потеряли свою маленькую дочь всего через пять часов после ее рождения из-за инфекции.
«Я буквально развалился на части, мне было очень трудно с этим справиться» - говорит Джордж.
Малышка родилась на 31 неделе с помощью кесарева сечения
(Далее от лица Джорджа)
«Я просто не мог поверить, она была такой красивой, с темными волосами и голубыми глазами. Я сопровождал ее в отделение интенсивной терапии новорожденных. Это холодное и пугающее место, полное мониторов, сигналов тревоги и электронного шума.
Вскоре после того, как мы приехали туда, один из врачей сказал мне, что легкие малышки плохо работают, требовалось переливание крови, на что я сразу согласился.
Примерно через час все, казалось, успокоилось, и я смог провести некоторое время со своей дочерью. Всякий раз, когда я заговаривал с ней, она открывала свои мечтательные глаза и внимательно смотрела на меня.
Позже я спустился навестить жену, которая все еще была слаба после кесарева сечения. Когда я вернулся обратно, внезапно зазвучал сигнал тревоги, прибежали медсестры и врачи. Один из врачей сказал мне, что у малышки тяжелая инфекция, развился сепсис.
Отчаянно нуждаясь в утешении и поддержке, я переписывался с семьей и друзьями, посылая все более унылые сообщения:
«Происходит что-то ужасное».
«Я в ужасе».
«Я не думаю, что ребенок выживет».
Когда я снова читаю эти тексты, то не могу удержаться от слез — они пробуждают воспоминания об одиночестве и боли, которые я испытал в тот момент.
Моя теща написала мне смс с просьбой помолиться, что я и делал, так усердно и горячо, как только мог.
Но все это не принесло никакой пользы. Врач посоветовал мне готовиться к худшему, а вскоре после этого сообщил, что малышка скончалась. Всего через пять часов после рождения.
В этот момент я безутешно плакал, и я всегда буду чувствовать себя виноватым за то, что не смог в тот момент пойти к дочери. Вместо этого я спустился в комнату своей жены, чтобы сообщить ей страшную новость.
Я плакал, сидя на полу, в то время как Оливия была пугающе спокойна — она никогда не видела нашего ребенка, ее разум смог абстрагироваться от происходящего.
Следующие часы прошли как в тумане.
Они принесли нашу дорогую малышку в палату Оливии. Мы лежали в постели, измученные, пока солнце лилось в окна. Я мог бы поклясться, что видел, как моя дочь дышит в своей маленькой кроватке, но это был всего лишь обман моего разума, лихорадочно желавшего, чтобы все было по-другому.
В последующие дни, я с головой ушел в работу, писал длинные записки в больницу и встречался с врачами, чтобы высказать им свое мнение и узнать больше о том, что именно случилось с моей дочерью.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что вся эта деятельность была всего лишь способом отвлечься от боли. Мне казалось, что Оливия гораздо лучше справлялась с трудностями.
По правде говоря, я просто убежал от ситуации, и наши очень разные реакции на трагедию разлучили нас в тот момент, когда мы больше всего нуждались друг в друге.
Я все время чувствовал злость и горечь, в то время как Оливия была невероятно печальна и постоянно плакала. Все говорили нам, что нет правильного или неправильного способа скорбеть, но я мог сказать, что мое постоянно плохое настроение отталкивало людей, отчего мне становилось еще хуже, так как я ничего не мог поделать со своими эмоциями.
Мои друзья сделали все, что могли. Они присылали мне забавные сообщения, стараясь меня отвлечь, подшучивали на футбольные темы, но было почти невозможно поговорить с ними о моей потере и о том, что я чувствовал.
Люди справедливо критикуют бремя, возлагаемое на женщин, но мужчины тоже подвергают себя почти невыносимому давлению. Ты не должен говорить своим друзьям, что у тебя проблемы. Отчасти потому, что это показывает слабость, но главным образом потому, что об этом просто было бы неинтересно говорить с парнями.
Еще одна проблема, когда вы теряете ребенка, заключается в том, что все по понятным причинам сосредотачиваются на матери, в то время как отцы, как правило, остаются незамеченными.
От нас ожидают, что мы будем сильны ради нашего партнера, а это иногда последнее, на что мы способны. Мне потребовалось несколько месяцев и множество сеансов у психолога, чтобы пережить то, что случилось.
Мы с Оливией также ходили к специалисту по семейным отношениям, чтобы вернуть нашему браку прочную основу. С каждым днем мы стараемся меньше погружаться в печаль о прошлом и начинаем смотреть в будущее».