Пока что мы на южном берегу Лиффи. Эта часть Дублина исторически признавалась престижной, здесь жили чиновники, вельможи, а север был вверен ирландцам попроще (не скажу «беднякам»).
Пешеходная Графтон-стрит впадает в парк Сент-Стивенс Грин / St Stephen's Green. Это прекрасный общественный парк в центре ирландской столицы — лежбище дублинских котиков в человеческом обличье. Сказочный прямоугольник на полюсе ирландского мира, окружённый улицами, удостоверяющими местность: St Stephen's Green North, St Stephen's Green South. Думаю, о названиях двух оставшихся догадаться нетрудно.
Летний Сант-Стивенс Грин гипнотизирует: пешеходы, едва зайдя в парк чувствуют неодолимую потребность присесть, привалиться, повалиться, растянуться.
Некоторые озабоченные господа (реже — дамы) чешут напрямую через парк, по прямой, чтобы с Графтон-стрит попасть, к примеру, на Лисон-стрит. Они забывают, что «когда Бог создал время, то создал его достаточно». Достаточно для того, чтобы поваляться пару минут на травке. Но нет, они закусывают удила и мчатся мимо парковых красот. Видимо, понимают: если притормозят, мгновенно повалятся на газоны, превратятся в лежебок.
И бока их приманят толстых чаек — смотрителей музея праздности под открытым небом.
Есть тут еще утки и лебеди, плавают в озёрцах, соединённых протоками с тёмной водой. Видел я черепашку. Она была явно заколдована. Я подошёл к ней совсем близко, а она щурилась на меня и просила не загораживать солнце. Я так и сделал. Я сам себе удивлялся в Дублине, я был, как тихий безнадёжный троечник, пребывающий в вечной грёзе.
Парк старый. Был заново открыт в 1880 году. Все его любят и знают, словом, любимое место отдыха горожан, избитая фраза всех путеводителей. Прелестная фраза, не правда ли?! Такая же компактная, как Стивенс-Грин и такая же бестолковая, как моя прогулка по его дорожкам.
Я обошел парк по периметру минут за двадцать. Я все видел и ничего не запомнил. Я ходил счастливый, как идиот. Вот тут — статуя Джойса. А тут — мемориал в честь Йейтса. Там — памятник дублинским стрелкам. А здесь — бизнесмену и филантропу лорду Ардилауну, славному человеку, который вернул парк ирландцам. Тут бюст Констанции Маркевич, ирландской революционерке и суфражистке. Вот бронзовая статуя Теобальда Тона, основателя Общества объединённых ирландцев, лидера восстания 1798 года. Кого-то пропустил? Ничего, уточнишь позже.
Я гулял и периодически валился на траву. Как-то даже не планируя, спонтанно планируя. Подышу травой, поползу дальше. Я был как та самая черепашка, только никто не думал загораживать мне солнце.
Тут ко мне подкралась дублинская вымогательница.
Шла по аллее немолодая, неизысканно одетая женщина. Я её издали заметил (она обращалась то к одному, то к другому гуляке, а те ноль внимания), но с пути не свернул. Подошёл поближе и весело посмотрел ей в глаза — вот это было ошибкой. Вид у женщины был торжествующе-нищенский, я сразу понял, что влип. Она буквально вцепилась в меня и принялась стрекотать с бешеной скоростью. Я сказал, сильно краснея от морального перенапряжения, не понимаю, уважаемая, ни бельмеса.
Но ей мой бельмес был не нужен. Ей были нужны мои деньги. Она, видимо, решила, что у меня денег ирландские куры не клюют, но не учла, что мои отечественные куры постарались. Она очень обрадовалась, узнав, что я ни бельмеса и застрекотала ещё стремительнее.
Я так понял, что с утра именно меня в парке и дожидалась и теперь рада-радёшенька. Я уж расшаркивался, как умел — не отстает!
Дал ей хорошую монетку.
Она заколыхалась (дама коротенькая, но увесистая). Оказалось, мало дал. Скорчила недовольную физиономию и меня это, признаюсь, возмутило. Я выпрямил плечи, отвернулся и слился с пятнистым пейзажем — листвой и пятнами света на аллее.
А, может, надо было ей все отдать, а? Ну, в самом деле, раз просят — дай.
А потом залезть в пруд, ведь жарко! Поплавать там с чайками.
Дать себя отловить дублинской гарде.
Провести ночь в столичной кутузке.
В следующий раз, возможно.
Потому, хотя бы, что гораздо больше всего этого мне хотелось затеряться в Сант-Стивенс Грин. Меня никогда не тяготили прогулки в одиночестве. Но я даже не о прогулке, а об ощущении потерянности, которое я люблю. Потерянное отыщется, утраченное вернётся — в это я верю.
Дублинский парк прячет людей, он как бы рассовывает их в зелёные карманы своих скверов. Он заставляет их отражаться в тёмной воде, дрожать бликами, приникать к земле. Там есть огромные деревья, сквозь листву которых дрожит ирландское небо.
Я о многом не упомянул. Например, о скульптурной композиции, созданной в память погибших от жуткого голода 1845-49 годов. Странно увидеть, проходя по парковым аллеям, эти острые, ломаные человекоподобные формы, застывшие в скорби и глухой мольбе. Но дух тоски отступает, он бессилен перед царящей парковой безмятежностью.
В одном из парковых углов — сад, специально разбитый для незрячих, здесь растут душистые растения и названия их подписаны шрифтом Брайля на металлических табличках.
В Сант-Стивенс Грин в обеденное время стекаются дублинцы. Они обедают под открытым небом, а потом с неохотой расходятся по рабочим местам. В парке есть и детская площадка, здесь постоянно резвится малышня и кое-кто постарше. Например, родители.
Каждый раз я с трудом уходил отсюда. Но всё же — уходил, а иногда и просто проходил мимо, если спешил в сады Ивеах.
Все тексты о путешествии в Ирландию