Про проблемы со здоровьем и отношение к алкоголю со стороны знаменитого фигуриста.
В 2009 году двукратный олимпийский чемпион Евгений Плющенко дал большое интервью нашим обозрвателяи Юрию Голышаку и Александру Кружкову в рамках «Разговора по пятницам», легендарной рубрики «СЭ». В то время он возвращался в фигурное катание — и в беседе рассказал о своих травмах, восстановлении, а также отношению к алкоголю. Об этом — в отрывке ниже.
— Какие у вас проблемы со здоровьем, Евгений?
— Киста. Федерация фигурного катания заключила договор с президентской клиникой на Крестовском острове, специалисты там потрясающие. Они-то и обнаружили кисту с грецкий орех в районе ахилла. Сделали инъекцию. Обидно, что нога «приземляющая», правая. Как справлюсь со всеми проблемами — начнутся сборы. Сначала в Эстонию, оттуда в Италию, Германию. Киста — это не смертельно. Не мениск. И не связки. Все будет нормально.
— Раньше вы болезненно воспринимали, когда на тренировках что-то не клеилось. Кричали.
— Ничего не изменилось. Могу завестись, если на льду у меня не идет. Начинаю нервничать, на себя кричать — и этим только сбиваю настрой. Яна успокаивает. Говорит те же слова, которые всегда слышал от мамы: «Не стоит психовать. Успокойся, передохни — и в следующий раз все получится».
— Особенно радостный день с момента возвращения?
— Когда восстановил тройной аксель. Но еще радостнее был день, когда выполнил каскад четыре — три. Ведь три года не прыгал!
— Если не секрет — с какой попытки сделали?
— Попыток было много. До этого был «недокрут» — мешал лишний вес. Доходил до 80 килограммов!
— Это рекорд?
— Для меня — абсолютный. Боевой-то вес — 72 кг.
— А нынче сколько?
— 73. Еще бы килограмм сбросить, но это мелочь. Вес уже полностью контролирую, постоянно советуюсь с диетологами. Я вот что хочу сказать — наконец-то федерация с умом подходит к процессу подготовки. Каждый, кто попадает в олимпийскую сборную, может приходить в клинику на Крестовском, там замечательный реабилитационный центр. Прежде ничего похожего не было.
— Лечились сами?
— Ага. Как-то пришел в диспансер к стоматологу, так мне нерв удаляли живьем. Без наркоза. Дело даже не в боли, которая была чудовищной, — главное, не чувствовалось доверия со стороны федерации, отношение было неправильное. Теперь все иначе.
— В вас заинтересованы?
— Наверное. Правда, баснословных контрактов с федерацией у меня нет.
— А у кого есть?
— У Мишель Кван, Тары Липински, Саши Коэн. Увы, мы не заграница и не футбол. Большое дело уже то, что федерация мне оплачивает костюмы, хореографов, врачей и тренера по ОФП. Есть стипендия для олимпийцев — 45 тысяч рублей. Тоже спасибо.
— За год до туринской Олимпиады вы давали зарок — ни капли алкоголя.
— Было такое.
— Сейчас тоже не пьете?
— Да. Ни пива, ни вина, ни шампанского. Нет ни желания, ни времени. Вот в баньку с удовольствием. А там квас или морс.
— Самое отвратительное спиртное, которое пробовали?
— Спирт.
— Чистый?
— Разбодяженный. Собрались в юные годы с приятелями, а выпить нечего — и ребята предложили вот это...
— Утро было тяжелым?
— Жутким. Проснулся в коматозе. Выпил немножко воды — и опять унесло. Это был первый и последний раз, когда взялся за спирт. Больше не хочу.
— Почему мама была против вашего возвращения в спорт?
— Спорт — огромная нагрузка на меня и близких. Но я слишком хочу войти на Олимпиаде в тройку, принести медаль России. Постараюсь вообще выиграть, хотя попасть в призеры тоже будет здорово. Новая система очень сложная.
— Мама была против возвращения. А Яна — наоборот?
— Да. Вернуться — это ее идея. Убеждала: «Ты все можешь, еще молод, всего 26 лет...» Но решение все равно было трудным.
— Три года вы не выступали. Был за это время момент, когда сказали себе: «Я точно не вернусь»?
— Нет. Я же и в прошлом году возвращался, да прихватило мениски. Не смог восстановиться. Мы с Яной были в Германии, она готовилась к проекту «Звездный лед». Я тем временем тренировался с хореографами, и получилась сильная перегрузка. Тогда буквально за две недели восстановил четверной прыжок, но лишний вес дал осложнения на колени. Пришлось ехать в Мюнхен к врачам. Делали проколы в суставах для правильного кровообращения. Длинными «плавающими» иглами кололи без наркоза. Причем в оба колена.
— Как выдержали?
— А что оставалось? Но это было ужасно, я вышел весь мокрый. Похудел сразу на два килограмма.
— Сильнее боли не было?
— Была. Однажды, выполняя прыжок, неудачно приземлился. Коньком пробил себе правый ботинок. В больнице наложили семнадцать швов. Вот шрам на руке — неудачно упал. Пережил много операций.
— Помните секунду, в которую сказали: «Все, возвращаюсь»?
— Это было в 2008-м. Мы обговорили все нюансы с Мишиным, но в августе подвели колени. И тут мне поступает приглашение выступать в проекте «Звездный лед».
— Кататься с Яной?
— Да. Тогда-то и решил: восстановлюсь, буду готовиться к Ванкуверу. Но если в прошлом году я мог бы отказаться ото всего, передумать, то сейчас дороги назад нет.
— Алексей Мишин верил, что восстановитесь?
— Я думаю, многие не верили. У Мишина за это время появились новые ребята, на них надежды... Сегодня у нас все в порядке. Работа кипит.
— Не верили действительно многие?
— Да зайдите в интернет, почитайте это бесконечное: «Плющенко не вернется...» Однако это совершенно не цепляло. Не обращал внимания. Замечал другое — какими глазами на меня смотрят фигуристы. Я же катался на показательных выступлениях со Стефаном Ламбьелем или Дайсуке Такахаши. На тренировках, в одиночку, они себя не особо утруждали. Зато, увидев меня, срывались! Спортсмены боятся!
— Добрый знак.
— Знают — могу уколоть. И уколоть очень больно. Посмотрим, что будут говорить судьи — четвертый я или второй. Главное, чтоб было не стыдно.
— Вы кого-нибудь боялись?
— Выходить со страхом — ошибка. Моя любимая фраза — бороться нужно с самим собой. Я пережил в фигурном катании несколько поколений, — самым сильным соперником был Ягудин. Он выходил и бился до конца. Но я его не боялся! Мне было интересно — кто кого?
Больше историй про звезд фигурного катания — в нашем разделе.