Ох, уж это начало XX века! Вихрь ярких имен, водоворот знаковых событий, настоящий серебряный век русской живописи! Закат академической традиции, оказавшийся прекраснее, масштабнее, во многом уникальнее её же рассвета. Сколько великолепных художников той эпохи до сих пор на слуху! И сколько незаслуженно забыто...
Наиболее эрудированным читателям нашего канала фамилия Сорин скажет очень многое. Но большинству — убеждены! — придётся премного постараться, чтобы восстановить пред мысленным взором хотя бы одно его полотно. А если и удастся, то — бьемся об заклад — это будет какой-то из экспонатов Третьяковки. В стенах которой — к слову — творчество нашего героя никогда не было представлено широко и/или многообразно. То ли дело — в частных коллекциях ценителей работ передвижников, Люксембургском музее Парижа и Бруклинской галерее Нового Йорка...
Спешим исправить сей пробел. Не только оттого, что искренне любим манеру письма Савелия Абрамовича, но ещё и потому, что его живые, меткие и хара́ктерные портреты помогают лучше понять облик той трагически-волшебной, ну или же мистически-драматичной эпохи. Назовите как хотите.
Первое, что отличает картины Сорина от творений одесских, туринских, московских коллег (с которыми он в разное время работал и у которых в итоге заимствовал идеи и методики своего зрелого стиля) — это их «описательность». В этих эстетичных полотнах парадоксально мало лирики. Красота человеческих образов, их эмоциональная наполненность служат делу достоверности и узнаваемости героев картин, а не пытаются делать «комплименты» внешности своих носителей. И уж тем более — превращать их в «аттракцион» на потеху аудитории. Уважение, деликатность и вкус...
Знаете, дорогой читатель, на что это более всего похоже? — да на поэзию Александра Сергеевича — Наше Всё — Пушкина. Та же необходимая достаточность и красивая лаконичность при полном отсутствии «украшательств» и субъективного начала там, где этого и не требуется. Рассказ о Личности безо всяких наносных контекстов, сложноподчинённых тонов, без символизма комплементарных контрастов и сценической мимики с пластикой, который всё равно «звучит» и отзывается в душе зрителей симпатией к герою.
Мы смотрим на эти образы давно ушедших в лучший мир людей — и ощущаем «вес» их темпераментов, объём жизненных установок, рельеф настроения. Почему так? За счёт каких-таких невидимых инструментов Сорину удавалось делать своих героев подлинными? Никакой тайны здесь по большому счету и нет. «Всего лишь» аккуратное следование классике русской школы, где внешность — производная внутренней работы человеческой души. И — да, такое «всего лишь» было бы неосуществимо без огромных размеров таланта художника. Но в данном случае важнее всяческого таланта тот факт, что за любым портретом Савелия Абрамовича поступает бесконечное уважение и искренняя симпатия к портретируемой личности. Видятся ум, вкус и профессионализм, позволяющие влюблять зрителя в Человека, а не в Его трактовку. Ну и конечно же то самое вышеупомянутое умение остановить работу над портретом ровно там и тогда, где и когда заканчивается всё существенное. Не переступив грани сиюминутного.
Словом, приятного Вам просмотра, уважаемый читатель! Будем рады Вашим комментариям на предмет осведомленности о творчестве Сорина и согласия/несогласия с нашей оценкой работ этого русского, а впоследствии — американского художника, чей след сумел остаться чётким и ясным даже на полном событий рубеже ушедших столетий.
Автор: Лёля Городная
Подписывайтесь на канал. Спасибо!
