В Калининграде Александру Маринеско установлен памятник, хотя непосредственно к нашему региону знаменитый подводник вроде бы прямого отношения не имеет. Но его знаменитая «атака века» произошла, можно сказать, совсем рядом - в Данцигской бухте. А 25 ноября исполняется 59 лет со дня смерти Александра Ивановича. Так что есть повод напомнить о том, что происходило в январе-феврале 1945 года. И не только об этом.
По стопам отца
На самом деле его должны были называть Александром Ионычем, поскольку Сашиным отцом был румын Ион Маринеско, в молодости служивший кочегаром на тамошнем флоте. Однажды в ответ на замечание офицера отвесил тому пощечину (по другим данным, и вовсе огрел лопатой по спине) и, чтобы не угодить под трибунал, бежал в Россию. Добрался до Одессы и осел там, женившись на украинке. Родившийся в самом начале 1913 года сын-первенец унаследовал отцовский характер, что впоследствии сказалось сполна.
В 1926 году выпускник одесской трудовой школы № 36 стал учеником матроса торгового флота. На следующий год поступил в школу юнг, получил квалификацию матроса 1-го класса, пару месяцев ходил в рейсы на пароходе «Ильич». Потом решил продолжить образование и в 1930-м был зачислен в Одесский морской техникум, по окончании которого получил специальность штурмана дальнего плавания. К тому моменту он уже успел побывать во многих портах Европы и Ближнего Востока.
С мая по октябрь 1933 года Маринеско работал помощником капитана парохода «Красный флот», получив благодарность командующего Черноморским флотом за спасение экипажа пограничного катера, попавшего в свирепый шторм. В ноябре того же года Александр вновь был направлен на учебу - теперь уже на специальные курсы комсостава Рабоче-Крестьянского Красного флота. Сам моряк туда отнюдь не рвался, видимо, осознавая, что его вольнолюбивой натуре будет трудно подчиняться жесткому регламенту и суровой дисциплине военной службы. Но от комсомольской путевки в те времена отказываться было не принято...
Первым местом военной службы Маринеско стала подводная лодка типа «Щука» в составе Балтийского флота. Именно на Щ-306 «Пикша» после восстановления персональных воинских званий для кадрового состава армии и флота он получил в марте 1936-го звание лейтенанта. В 1937-м очередным местом учебы перспективного офицера стали курсы переподготовки при Краснознаменном учебном отряде подводного плавания имени Кирова. А летом следующего года Маринеско попал под кампанию масштабных чисток в РККА - видимо, сказалось иностранное происхождение отца. Правда, полумына-полуукраинца не расстреляли и даже не загнали в ГУЛАГ. Ограничились демобилизацией, но уже через месяц восстановили на военно-морской службе: был большой дефицит кадров для принимаемых на вооружение новых типов субмарин.
Первый орден
В ноябре 1938-го уже старший лейтенант Маринеско был назначен помощником командира на Л-1 - головной корабль серии «Ленинец», а спустя полгода получил под начало подлодку «Малютка». В советско-финляндской войне М-96 участия не принимала, но стала лучшей на флоте по огневой подготовке. За отличное управление торпедной стрельбой командир был награжден золотыми часами от наркома ВМФ.
Успехи по службе Маринеско умудрялся чередовать с громкими ЧП. В феврале 1940-го, будучи в гостях у друга - командира М-97, швырнул непогашенный окурок в угол каюты, где скопилась целя гора мусора. К счастью, вспыхнувшему пожару распространиться не дали. А в сентябре его «Малютка» столкнулась с катером и лишь чудом не затонула. Удивительно, но по каждому из этих случаев Маринеско отделался выговорами, попутно став кандидатом в члены ВКП(б) и оказавшись повышен в звании до капитан-лейтенанта. Командир 26-го дивизиона подводных лодок выдал подчиненному исключительно положительную аттестацию, рекомендовав назначить командовать более крупной субмариной типа «С».
Однако в мае 1941 года Маринеско и секретарь партийной организации лодки крепко выпили в таллинском ресторане, подрались с эстонцами и обратно на борт явились только в полдень следующего дня, когда М-96 уже два часа как должна была быть в открытом море. Сорванный выход - это уже серьезно. Парторг лишился своей должности, а командир - процентной надбавки за выслугу лет сроком на три месяца. О престижном назначении пришлось пока забыть.
В начале Великой Отечественной войны Маринеско успел совершить только один боевой выход, да и тот закончился безрезультатно. Его подлодку без конца преследовали различные аварии, из-за чего она постоянно находилась на ремонте. А к осени вместе со всем флотом оказалась фактически заперта немцами и финнами в «Маркизовой луже», как иногда называют Финский залив. Дисциплина резко упала, и командованию срочно пришлось принимать жесткие меры. В одной только бригаде подплава под трибунал загремели сразу восемь командиров и политработников, половину из которых приговорили к расстрелу. Но везунчик Маринеско оказался в числе 23 человек, привлеченных всего лишь к партийной ответственности: его исключили из кандидатов в большевики «за систематическую пьянку, развал дисциплины, отсутствие воспитательной работы, неискреннее признание своих ошибок».
В августе 1942-го М-96 отправилась во второй боевой поход, во время которого ее обстреливали и бомбили как немецкие сторожевики, заметив при попытке сблизиться с конвоем, так и советские катера, принявшие «Малютку» за вражескую субмарину при возвращении на базу. Пришлось преодолевать и минные заграждения, когда лодке 36 раз грозило уничтожение после касания минрепа - троса, крепящего мину к якорю. Избежать подрыва удалось лишь благодаря грамотным действиям командира. Кстати, до Маринеско тем же маршрутом пыталась пройти лодка М-95, а после - М-97. Обе погибли.
В сентябре Маринеско получил свой первый орден Ленина - как сказано в наградном листе, за то, что, «проявляя исключительную настойчивость в выполнении поставленной командованием боевой задачи, действуя исключительно умело и осторожно, снайперски утопил одной торпедой с дистанции 12 кабельтовых транспорт противника водоизмещением 7 тысяч тонн».
Командир счастливой «Малютки»
В ноябре М-96 получила специальное задание: высадить разведчиков в глубоком немецком тылу. Группе предстояло совершить налет на штаб немецкого полка с целью захвата пленного и шифровальной аппаратуры (утверждали даже, что диверсанты охотились чуть ли не за знаменитой «Энигмой», но это вряд ли). Этот поход складывался трудно. Сначала тяжело заболел командир электромеханической боевой части. Маринеско принял решение оставить его на острове Лавенсаари и идти дальше, надеясь на выучку личного состава БЧ-5. Высадку удалось осуществить только со второй попытки - при первой одна из лодок перевернулась, находившегося в ней разведчика спасли, но его пришлось оставить на субмарине. При возвращении группы ситуация повторилась в точности, только теперь трое разведчиков и находившийся вместе с ними в лодке пленный утонули. Унесло и шлюпки с захваченной аппаратурой, но Маринеско сумел разыскать их в ночном море.
За время похода М-96 пересекла 17 линий минных заграждений, дважды касалась минрепов и вновь уцелела! Командира «Малютки» представили к ордену Красного Знамени, но в штабах ограничились присвоением звания капитана 3 ранга. Зато вновь приняли кандидатом в члены партии и повторно рекомендовали к назначению на более крупную подлодку.
В апреле 1943-го Маринеско стал командовать подводной лодкой С-13, к тому моменту вполне оправдавшей свой несчастливый номер (хотя, с другой стороны, из десятка однотипных «сестер» на Балтике до конца войны дожила лишь она одна). Его предшественника сняли с должности из-за гибели краснофлотца в ходе артиллерийских учений. Увы, но практически весь год команде пришлось сидеть без дела, ибо противник окончательно закупорил минами Финский залив. Александр Иванович снова не смог сдержаться: дважды привлекался к ответственности по партийной линии за пьянку и самовольную отлучку, получил двое суток гауптвахты за халатность по службе. Кроме того, попал на заметку в политотделе за аморалку: пользуясь тем, что семья находилась в эвакуации, крутил романы с другими женщинами.
В то же время он вновь сумел отличиться по службе: так организовал ремонт лодки, что его закончили на два месяца раньше срока, работая по 13 часов в сутки. За это время Маринеско дважды представлялся к награждению орденом Красной Звезды, но так его и не получил.
Поход штрафников
После выхода Финляндии из войны Балтийский флот наконец смог вырваться на оперативный простор, и 1 октября С-13 отправилась к Хельской косе в южной части Балтики. Там подводники обнаружили вражеский транспорт, вооруженный автоматическими пушками, выпустили по нему четыре торпеды, но все они прошли мимо. Тогда командир решил действовать артиллерией. После 17-минутного обстрела «немец» загорелся и начал тонуть. Посчитав задачу выполненной, С-13 покинула место боя.
После этой записанной на его счет победы Маринеско было поручено прикрывать фланг Красной армии в боях за остров Эзель. Офицер, как отмечено в донесении, «действовал умело и решительно, что не позволило противнику выслать в этот район свои артиллерийские корабли». Кстати вспомнили и проявленную самоотверженность при высадке разведчиков - как результат, в ноябре на кителе Александра Ивановича все-таки появилось «Красное Знамя».
Однако начавшейся зимой Маринеско вновь изрядно подпортил себе репутацию. Пока С-13 отстаивалась на базе в Ханко, «кап-три» сначала привел к себе в каюту на плавбазе «Иртыш» матроску с финского танкера. А на следующую ночь ворвался к женщине-врачу плавбазы и ударил пытавшегося выставить его начальника санитарной службы.
После выговора с занесением в учетную карточку Александр Иванович дал слово исправиться. Но вскоре после Нового года вместе с командиром плавбазы «Смольный» крепко загулял то ли со шведкой - хозяйкой местного ресторана, то ли с бывшей финской уборщицей плавбазы. За такое в военное время могли и к стенке поставить, но вновь выручила нехватка офицерского состава: было решено отправить С-13 в боевой поход, по результатам которого принять окончательное решение о дальнейшей судьбе командира.
На позицию в Данцигскую бухту подлодка прибыла 13 февраля и больше двух недель безуспешно искала достойную цель. Наконец поздним вечером 30 января гидроакустик доложил, что слышит отдаленные шумы винтов нескольких кораблей. Штурман взял пеленг, произвел расчет курса и доложил командиру. Маринеско приказал увеличить ход до полного и пошел на сближение с вражеским конвоем. Вскоре акустик сообщил, что среди прочих слышны винты явно крупнотоннажного судна, а затем вахтенный увидел в ночи топовые и бортовые огни.
Законные цели
Маринеско решил атаковать немецкий лайнер из надводного положения. Пользуясь темнотой, зашел со стороны берега, по опыту зная, что наблюдение за ним ведется слабее. Чтобы стать еще менее заметным для противника, перевел лодку в крейсерское положение, когда палуба почти полностью скрылась под водой. Оказавшись от цели на дистанции 12 кабельтовых (чуть больше двух километров), в 23.08 приказал произвести полный залп из носовых аппаратов. И тут ему повезло: одна из торпед не вышла, но и не взорвалась при этом. Зато три остальные нашли цель: одна угодила в носовую часть лайнера, другая в палубу в районе бассейна, третья - прямиком в машинное отделение.
Успев заметить, как объятое пламенем судно быстро погружается в воду, Маринеско скомандовал срочное погружение. Он решил поднырнуть под конвой, чтобы затеряться в шуме винтов его кораблей. Однако когда С-13 попыталась уйти в открытое море, немецкие сторожевики тотчас обнаружили ее. Не помогла даже попытка отлежаться на грунте рядом с потопленным судном. Преследование продолжалось до четырех часов утра, глубинных бомб враг не жалел, но командир столь искусно маневрировал, что его лодка даже не получила серьезных повреждений, в итоге благополучно оторвавшись от погони.
Поскольку торпеды еще имелись, Маринеско принял решение оставаться на позиции, и опять-таки поздно вечером 9 февраля ему вновь доложили о шуме винтов большого корабля. С-13 ринулась наперерез конвою, но ее заметил один из миноносцев, от которого пришлось срочно уходить. Уже глубокой ночью подводники предприняли повторную атаку: сблизились с вражеским транспортом и выпустили в него две торпеды. Одна взорвалась в районе капитанского мостика, другая прошила борт рядом с кормовой трубой. После этого прогрохотало еще три раза подряд - это один за другим взорвались котлы немецкого судна. После залпа С-13 даже не стала погружаться, без помех уйдя с места атаки и в дальнейшем благополучно вернувшись на базу.
Кого именно они потопили, наши моряки узнали, только вернувшись 13 января в Турку. Их первой жертвой стал лайнер «Вильгельм Густлов», на борту которого, согласно последним исследованиям, находилось свыше 8 тысяч человек, включая 16 офицеров и 390 курсантов учебной дивизии подплава кригсмарине. Спасти с тонущего корабля удалось лишь 876 человек. Вторым уничтоженным судном оказался «Генерал Штойбен», везший свыше 4 тысяч солдат и офицеров противника, а также беженцев из Восточной Пруссии. Повезло выжить в общей сложности 659.
Стоит заметить, что оба судна были вооружены, шли под эскортом боевых кораблей, а значит, вопреки появившимся спустя годы утверждениям являлись совершенно законными целями.
Когда награда нашла героя
За выдающийся боевой успех С-13 была награждена орденом Красного Знамени. Действия ее командира, по идее, тянули на присвоение звания Героя Советского Союза, и соответствующий наградной лист был вроде как подготовлен. Однако в итоге Маринеско удостоился второго ордена Красного Знамени, на степень понизили награды и для остальных членов экипажа. Не стоит забывать, что подлодка в тот момент считалась фактически штрафной. Есть сведения, что «Золотую Звезду» Маринеско все-таки мог бы получить в случае успеха последнего, шестого похода, предпринятого с 20 апреля по 23 мая 1945 года. Увы, начальником отдела подводного плавания Балтийского флота поход был охарактеризован как малорезультативный, а действия командира признаны неудовлетворительными.
Дальше - больше: в сентябре удачливый и в то же время неуживчивый в отношениях с начальством подводник за очередные проступки был разжалован в старшие лейтенанты и переведен командовать тральщиком. А 20 ноября 1945 года по приказу наркома ВМФ был уволен в запас. Он вернулся на торговый флот, три года отходил старшим помощником капитана на судах Балтийского государственного торгового пароходства, а после списания на берег в 1949-м устроился заместителем директора Ленинградского НИИ переливания крови.
Но и на гражданке Александр Иванович не смог обойтись без неприятностей. Очень скоро он попал под суд: воде бы за то, что раздал сотрудникам института брикеты торфа, валявшиеся на заднем дворе, - это посчитали хищением социалистической собственности. Получил три года лагерей, срок отбывал в печально знаменитом поселке Ванино Хабаровского края. Освобожден был досрочно и в 1951-1953 годах работал топографом Онежско-Ладожской экспедиции, а потом руководил группой отдела снабжения на ленинградском заводе «Мезон».
В ноябре 1960 года приказом министра обороны СССР Александр Маринеско был восстановлен в воинском звании, ему была определена пенсия. Через два года у него диагностировали неизлечимое заболевание.
«Александр Иванович в госпитале вел себя мужественно, терпеливо сносил мучения, был, как ребенок, застенчив. Ни разу он не упомянул о заслугах и не пожаловался на судьбу», - вспоминал оперировавший пациента хирург.
Скончался ветеран 25 ноября 1963 года, похоронен на Богословском кладбище Санкт-Петербурга.
Звание Героя Советского Союза Александру Маринеско было присвоено посмертно 5 мая 1990 года.