Глава 15
Ане снился странный сон – она шла по каменистому берегу, о который бились мелкие серые волны. В сумерках, она видела очертания какого-то дворца, воздушные пропорциональные линии которого напоминали Версаль. Разве в Версале есть море? Впереди, на песке, подложив руки под голову, лежал человек, и Аня была уверена, что это её Томашек. Она подбежала, наклонилась к нему, ожидая, что он мёртв. Но он открыл глаза и улыбнулся ей. Улыбка была такой, как когда она в первый раз говорила с ним – тёплой и доброй.
– Аня, ты нашла меня! Я соскучился по тебе!
– Томашек, я беспокоилась, боялась, что я больше тебя не увижу!
– Успóкойся, всё будет хорошо! Главное, что ты пришла ко мне! – и он обнял её и поцеловал.
Снизу раздался звонок, и Аня проснулась. У входной двери ждал лейтенант Андреев.
– Аня, можно я зайду?
– Уже поздно, я спала… Хорошо, проходите.
Он вошёл в дом, да так и остался стоять перед ней.
– Аня, сегодня на берег Босфора в Стамбуле вымыло тело мужчины.
– Томаш?
– Его пытаются идентифицировать, но рядом нашли вот это, – и он показал ей фотографию, присланную турецкой полицией.
На фото явно видна была рубашка с короткими рукавами и шлёпанец. Один. Аню вдруг затрясло крупной дрожью, и она закрыла лицо руками.
– Что с вами?
– Это вещи Томаша, он в них уехал…, – Аня зарыдала.
Юрий обнял её сотрясающееся тело и крепко прижал к себе. Она вся обмякла в его руках и еле стояла на ногах. Не очень понимая, что делает, парень усадил её на стул, а сам встал на колени на пол и начал целовать ей руки. Аня мгновенно опомнилась и вскочила.
– Вы с ума сошли, что вы делаете? Этот человек не может быть Томашем! Мой Томашек жив, я это точно знаю! Вон из моего дома! – она выпрямилась и уже кричала на него во весь голос.
– Тише, тише, я ухожу, сумасшедшая!
Аня легла в постель и закрыла глаза: она хотела вернуться в свой сон, увидеть Томаша, забыться в его поцелуях. Он жив, он не может умереть, пока жив герой её романа. Весь следующий день прошёл как в тумане: Аня часами сидела на диване тупо уставившись в камин. Огня в нём не было, ещё не так холодно. Малышка бьётся в животе, наверное тоже нервничает, хочет почувствовать рядом любящего её папу. Аня поела что-то, но что – не помнила, да так и заснула на диване, свернувшись под пледом.
Среди ночи входную дверь открыли ключом, и голос Томаша громко позвал:
– Аня, ты спишь? Вставай, я дома!
Аня вскочила с дивана и, не зная сон это или нет, бросилась к нему в объятия. Он прижал её к себе одной рукой, вторая была подвязана.
– Что с тобой? Ты ранен?
– Ерунда, до свадьбы заживёт. Там как раз свадьба и была, какие-то дураки в небо палили, вот одна пуля упала – сила притяжения и всё такое, в плечо меня ранило. Глупо, до невозможности!
– Ко мне приходил тот молодой полицейский, помнишь?
– Конечно, Юра, он за тобой присматривал?
– Ты его по имени?
– Я его попросил, чтобы он оберегал тебя. Ты же не думала, что я уехал и тебя совсем одну тут оставил?
– Я не подумала об этом. А Бельчевский? Ты ведь обещал мне, ты не убил его?
– Скажем так, что мы с ним пошли вечером купаться в Босфоре, и он оказался худшим плавцом, чем я. Правда я рубашку и шлёпанцы потерял. Пришлось новые покупать – без рубашки и обуви никуда не пустят – «No shirt, no shoes – no service», – и он весело улыбнулся.
– А где Лешек и Юрек? Ты голодный?
– Ребятам в Турции девушки приглянулись, думал даже их там оставить, но они в Варшаве нужны были. Туда напрямую и полетели. А я к тебе, да и поел в самолёте. Где Эдик?
– У Антона.
– Устал я что-то, Аня, на ковёр лягу, и ты рядом со мной.
Он вытянулся на ковре на спине, сцепив руки за головой, как в её сне. Аня легла рядом и прижалась к нему.
– Как малышка?
– Уже шевелится, тоже по тебе соскучилась.
Томаш положил здоровую руку Ане на живот, пробормотал нечто нечленораздельное и безмятежно заснул.
Аня проснулась от шума на кухне. По дому расплывались запахи жареного хлеба и бекона. Томаш орудовал сковородками.
– Что ты делаешь?
– Я проголодался, а ты так сладко спала, что будить не хотелось. Садись, сейчас завтрак готов будет.
При свете утра проникавшем сквозь задёрнутые прозрачные зелёные шторы, Аня получше рассмотрела мужа. На очень загоревшем осунувшемся лице неожиданно резко выделялись серые глаза. Морщины стали глубже, а рот – суровее. Но она любила его ещё сильнее. Она положила руки ему на плечи:
– Я так ждала тебя, мне было одиноко и тоскливо.
– Я вернулся и больше никуда не уеду, – Томаш притянул Аню к себе и поцеловал в макушку. – Мне ещё надо на работе объяснять, куда я пропал на лишние три недели.
Они вкусно позавтракали и переместились на диван: обыденное ленивое утро.
– Я привёз тебе финики – мне сказали, что они очень полезны для беременных женщин.
– Я люблю финики. И йогурт. Мне всё время хочется йогурта.
– Я поеду куплю сортов десять, тебе на выбор. Что ещё хочешь?
Аня потянулась к его шее губами:
– Я хочу тебя, или я тебе больше не нравлюсь?
– Знаешь, кто меня возбуждает ещё больше, чем любимая женщина?
– Кто? – возмутилась Аня.
– Любимая женщина, носящая моего ребёнка!
Его горячие губы жадно впились в её рот, проследили изгиб шеи, ключицу. Аня уже расстёгивала рубашку и целовала его грудь, живот, её язык скользнул ниже. Она делала ему минет с самозабвенным удовольствием. Томаш задышал чаще, хрипло застонал в блаженстве, гладя её по голове. Она чувствовала его наслаждение не меньше своего собственного.
– У нас с тобой похожие фантазии, любовь моя.
– Ой, Томашек, полицейские забрали твоё письмо, мне было так стыдно!
– Это им пусть будет стыдно. Нам нашей любви стесняться нечего. А у меня идей на всех хватит. Я кое-что привёз, когда рука у меня получше будет, опробуем. Надеюсь, тебе понравится.
– Мне с тобой всё нравится. Ты можешь просто лежать рядом и не двигаться, и мне будет хорошо.
– Ты смешная, как же я могу рядом с тобой не двигаться!
Так они провели несколько часов, потом оделись и Томаш пошёл за Эдиком. Мальчик был рад его возвращению, а подарок, привезённый из Турции – острый, как бритва, старинный янычарский ятаган – привёл его в восхищение. Аня не хотела, чтобы у сына было такое опасное оружие.
– Эдик, я уберу его в коробку, под замок. Иначе ты можешь порезаться, он слишком острый.
– Я ещё тебе, душа моя, всяких безделушек привёз, – Томаш выгреб из сумки и высыпал на стол горсти золотых колец, цепочек, серёжек, браслетов.
– Да ты что, весь золотой ряд на стамбульском базаре скупил?
– Я не знал, какие украшения тебе понравятся. Если не хочешь, маме да подругам раздай. Мне в удовольствие.
***
Рука у Томаша зажила через несколько недель, но он довольно долго ещё ходил на терапию, чтобы укрепить мышцы и купил домашние тренажёры, которые поставили в подвал. Эдику понравилось заниматься там, а Аня поощряла его – мальчик должен быть посильнее, более спортивным.
Как-то после ужина, когда Эдик ушёл спать, Аня с Томашем поднялись в спальню, и он нежно погладил её по плечу:
– Ты не хочешь ванну принять?
– Ванну? Сейчас?
– Отдохнёшь, а я с тобой посижу?
– Хорошо, если хочешь, – Аня не любила лежать в ванне, но Томаш явно что-то задумал.
Она набрала воды, разделась и легла, а Томаш, в одних боксерах, сел на край и протянул ей небольшой изящный флакон. Аня с удивлением повертела его в руках:
– Что это?
– Я же сказал, что для нас кое-что из Стамбула привёз. Брызни в воду.
Аня вылила чуть-чуть в ванну, и Томаш провёл рукой по воде, поверхность которой сразу покрылась густой, нежно пахнувшей розами, пеной.
– Расслабься и получай удовольствие, – он начал мягко водить мочалкой по её коже. От его прикосновений, Аня и вправду разнежилась и закрыла глаза.
– Не спи, ещё рано.
– Я не сплю, просто наслаждаюсь. Мне так спокойно.
– Это хорошо, ты из-за меня переволновалась, больше никаких стрессов, чтобы малышка не нервничала.
Аня блаженно вдохнула приятный запах. После ванны, Томаш завернул её в полотенце, положил на постель и снова достал флакончик.
– Ты мне не сказал, что это? – опять спросила Аня.
– Розовое масло, турецкое, особое. Считается, что оно возбуждает в любовниках бешеную страсть.
– Зря деньги тратил, – и Аня погладила колено мужа. – Мне ничего постороннего не нужно: от одного взгляда на тебя, меня охватывает бешеная страсть. Да и тебе афродизиак ни к чему, что виагра, что это масло.
– Ты ещё не пробовала, поэтому так и говоришь.
Томаш полил из флакона на обе ладони, растёр и начал массировать Ане ноги, начиная с пальцев и поднимаясь всё выше плавными движениями. Анино тело покрылось мурашками, по коже начало разливаться тепло, а внизу живота запульсировало. Руки Томаша, нежные и сильные, уже гладили её бёдра, нажимая, раздвигая, дразня. Живот, грудь, шея – Ане казалось, что не существует ничего кроме желания, наполнявшего каждую её клеточку – дотронуться до него, прижаться как можно крепче и испытать блаженство соединения.
Она обхватила его за бёдра, одним движением сорвала боксеры, и рывком притянула к себе. Томаш не сопротивлялся, он был возбуждён, жаждал слияния с ней, сам уже не мог дольше оттягивать наслаждение. Возможно, масло действительно обладало волшебными свойствами, потому что в эту ночь они никак не могли насытиться друг другом.
«Юрий почему-то знал, что то, что нравится ему, понравится и ей, а ему лучше всего было сверху, проникая в неё полностью, чувствуя, как она сжимается и пульсирует, ощущая как нарастает её наслаждение, встречая его собственное. Блаженство, которое она ему доставила, помутило рассудок, овладело телом, заплясало искрами в глазах.
Когда он очнулся, то всё ещё был внутри неё, медленно приходил в себя, слегка содрогаясь от пережитого восторга. Она лежала неподвижно, и он испугался, что с ней что-то случилось. Её глаза были широко раскрыты, но, казалось, не видели ничего вокруг.
– Любовь моя, что с тобой? – тревожно спросил Юрий.
– Ничего, мне хорошо, – и она перевела на него взгляд. – А тебе?
– Да, мне тоже очень хорошо, – он боялся выдать свой чувства.
– По-моему я кричала, – смущённо промолвила она. – И в глазах искрилось.
– Я тоже кричал, от счастья.
– Я в первый раз почувствовала такое. Но тебе, наверно, многие женщины доставляли подобное удовольствие.
– Любимая, я редко испытывал то, что испытал с тобой».
Почему-то всё написанное показалось Ане фальшивым и ненастоящим – эрзац счастья и страсти – по сравнению с её собственной нежностью и любовью к Томашу.
Эпилог.
В утро кануна Нового Года, Аня проснулась раньше обычного и с удовольствием ощутила на груди тяжесть головы мужа. Сквозь тюлевые занавески в спальню пробивались нежные лучи зимнего рассвета, надо было вставать и готовиться к празднику. Но Томаш всё ещё спал, и ей не хотелось его будить. Его рука обнимала её уже довольно округлившийся живот жестом заботы и защиты, и Аня скорее почувствовала, чем подумала: «Он за меня против всего мира встанет, жизнь свою, не задумываясь, за меня и за детей наших отдаст».
Она полежала немного, витая где-то между сном и действительностью, думая о том, как изменился её мир всего за один год, преображённый силой любви. Всё её существо наполняли счастье и покой, ожидание новой жизни, которая уже через несколько месяцев войдёт в её и Томаша дом. «Я больше не буду писать романов, – подумала Аня. – Я буду писать что-нибудь светлое и доброе, может быть, детские сказки ».
Она слегка потянула Томаша за волосы:
– Вставай, соня, а то Новый Год проспишь!
Он улыбнулся сквозь сон, открыл глаза, и она увидела в них своё отражение.
Финал
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 8