Начало истории
Эльдар настоял, что он сам рассчитается за обед.
- Нет, ну как же! – рьяно возражала Алена. – Почему вы должны на нас тратиться? Вам и так из-за нас пришлось в город ехать, а могли бы время с пользой провести.
- Я и провел время с пользой. Мне в аэропорт за гостями только вечером, больше путевок на сегодня не было. Почему я не могу позволить себе побыть в интересной компании? – Эльдар подмигнул Ваньке. – Да, братец Иванушка?
- Ага! – бойко ответил Ванька. – Только Иванушки – все дурачки. А я – Иван, я – умный!
И все опять дружно засмеялись.
В следующий раз они увиделись только за два дня до отъезда Алены и Ваньки домой. Несмотря на завершение сезона и совершенно не курортную погоду, отдыхающие все прибывали и прибывали. Эльдар был все время в разъездах, Алена с Ванькой без конца мотались по экскурсиям взамен морским купаниям, которые так ни разу и не состоялись.
Иногда по вечерам они перекидывались сообщениями, которые больше походили на короткие юмористические записки с хроникой примечательных событий дня.
«Сестрица Аленушка, плохие новости! Похоже, ваша Горгона приехала в наш пансионат. Будьте осторожны!»
«Вынуждена разочаровать вас, но наша Горгона ни за что на свете не поедет в Крым. При всем уважении!»
«Значит, я обознался. Но это имя очень подошло бы моей сегодняшней пассажирке. Представляете, ее багаж не поместился в моем минивэене!»
«Видимо, дама не привыкла путешествовать налегке»
«Пять огромных чемоданов на семью из четырех человек! Как вам это нравится? Хорошо, хоть напарник с этого же поезда людей забирал, я один чемодан к нему пристроил»
«И что пассажирка? Переживала?»
«Не то слово! Очень громко переживала. Сказала, что там платьев вечерних на всю мою годовую зарплату. И если этот чемодан уведут, она меня засудит. Спорим, это будет самая нелепая история заключения в тюрьму?»
За эти две недели Алена привыкла к его ненавязчивому юмору. Ни один мужчина не заставлял ее столько смеяться, а вместе с тем и проще смотреть на все вокруг. Удивительным образом это удавалось человеку, собственная жизнь которого была сплошным бегом с препятствиями.
«Сестрица Аленушка! В честь вашего скорого отъезда из нашего райского уголка приглашаю вас с братцем Иванушкой на праздничный ужин! Вы свободны сегодня в семь?»
«Братец Эл, мы совершенно свободны и принимаем приглашение»
«Отлично, в семь я за вами заеду»
«А какая форма одежды? В смысле, куда поедем?»
«Такая, в которой вам будет удобно рвать кизил в моем саду. Думаю, в вечернем платье и на каблуках это будет затруднительно»
«Ну серьезно! Вы нас что, приглашаете в гости?»
«Да! Мы с Эльвирой будем очень рады вас видеть!»
Алена на мгновение засомневалась, стоит ли соглашаться. Нет, она и не думала о том, что Эльдар окажется злобным маньяком и под покровом ночи сотворит с ней и Ванькой что-то страшное. Ее больше волновало, не будет ли это расцениваться как начало отношений, которые им обоим сейчас были совершенно ни к чему. Впрочем, быстро отогнав от себя эту мысль, она ответила:
«С удовольствием! Будем готовы в семь»
Он остановил машину возле небольшого саманного домика, из окон которого в вечерние сумерки выплескивался приветливый свет. Уличные фонари горели тускло, но этого было достаточно, чтобы разглядеть ухоженный сад, уютный дворик с качелями, песочницей и красивой резной скамейкой.
Ванька сразу же кинулся к песочнице, где его уже ждали новенький пластмассовый самосвал, лопатка и несколько формочек. На крыльцо вышла Эльвира и приветливо поздоровалась. Она была очень похожа на отца – такая же кареглазая и темноволосая. На ее плечах лежали тяжелые косы, красиво заплетенные в «колоски». Алена протянула девочке сверток с набором для плетения браслетов, наспех купленный в сувенирной лавке пансионата.
— Спасибо! – обрадовалась Эльвира. – Хотите я прямо сегодня для вас браслетик сплету?
— Мне будет очень приятно, — улыбнулась Алена. – А где твоя старшая сестра?
— А, – по-взрослому махнула рукой Эльвира. – Опять с чемоданом с утра уехала, со своим помирилась, наверное.
— Девчонки, а мы чего до сих пор на крыльце стоим? – поспешил сменить тему Эльдар. – Эля, веди гостью в дом. А братец Иванушка может еще во дворе поиграть, если хочет.
Обстановка в доме оказалась более чем скромной. Две небольшие комнаты были обставлены допотопной мебелью. Из бытовой техники – только грузный телевизор с антенной-рожками, пылесос, ребристый шланг которого стыдливо выглядывал из-за кресла в углу, да старенький холодильник «Юрюзань». Когда Алена была маленькой, у ее бабушки и дедушки такой же был, причем уже тогда использовался не по назначению – в нем дед хранил свои инструменты.
При всем при этом в доме было очень чисто, он весь как будто дышал чистотой, и даже не верилось, что здесь уже как год не было хозяйки.
— Как видите, у нас скромно, но уютно, – прочитал Аленины мысли Эльдар.
Ни он, ни его дочка не испытывали ни малейшего смущения от убогости своего жилища. И это располагало к ним еще больше. У Алены пронеслось короткое воспоминание из прошлой жизни до развода. Когда Ваньке было чуть больше года, у его отца возникли проблемы с работой, и он пошел продавцом в строительный магазин. Он очень этого стеснялся и больше всего на свете не хотел бы, чтобы благополучные друзья узнали о его занятии.
Как-то раз Алена зашла к нему с Ваней во время прогулки. И была готова провалиться сквозь землю, когда бывший муж, увидев среди покупателей какого-то знакомого, больно схватил ее за локоть и потащил к стойке с разноцветными рулонами обоев. Он, сорвав с груди бейджик, изо всех сил изображал из себя придирчивого клиента, ругая качество материалов и немодный дизайн. И вдруг менеджер сердито крикнул на весь зал: «Сергеев, проконсультируй человека!» Этим человеком оказался его знакомый, перед которым, собственно, и разыгрывался весь этот дешевый спектакль. Муж сначала сделал вид, что не расслышал, но менеджер рявкнул еще громче, да так, что все находящиеся в зале – и покупатели, и продавцы – испуганно замолчали. Деваться было некуда, и младший продавец Сергеев, провожаемый любопытными взглядами в абсолютной тишине, поплелся рассказывать удивленному приятелю, почему итальянская плитка лучше испанской. Алена с Ванькой на руках, не говоря ни слова, быстрым шагом направилась к выходу. А вечером муж в первый раз избил ее.
— Что, мужа своего стыдишься, тварь! – рычал он сквозь зубы, схватив ее за волосы.
Он так и не понял, за что ей на самом деле было стыдно…
— Эля, пойдем на стол накрывать. – поторопил дочку Эльдар. – Гости сегодня без ужина остались.
— Давайте я помогу! – Алена собралась было идти с ними, но Эльдар ее остановил.
— Нет уж, вы пока отдыхайте. – категорично сказал он, указывая гостье на расхлябанное кресло. – Вам еще предстоит поработать столовыми приборами. Эля! Включи телевизор.
Эльвира нажала на большую кнопку в нижнем углу видавшего виды аппарата. Кнопка поддалась не сразу – только с третьей попытки красная лампочка вспыхнула, наконец, зеленым. Эля взмахнула пультом, и на экране появилась рябь, за которой маячили персонажи какого-то знакомого кино. Но Эля пошевелила антенну, и изображение стало вполне приличным.
Алена провалилась в старое кресло так, что ее ноги оказались в воздухе. Ей было невероятно комфортно.
- Вот, угощайтесь, сегодня собрала! – Эля протянула ей тарелку ярко-бордового спелого кизила и маленькое блюдце для косточек. – Если не любите, когда вяжет, не ешьте до самой косточки, только мякоть сверху, она сладкая очень.
Алена сидела в мягком обволакивающем кресле, смотрела старую комедию, ела сладкие, чуть вяжущие ягоды и готова была так просидеть целую вечность. За окном поскрипывали качели, Ванька, по-видимому, играл в летчиков, сам себе выкрикивая команды и сам же их выполняя.
— У нас все готово. – вытирая руки полотенцем, перед Аленой возник Эльдар. – Приглашаем к столу!
В центре небольшого стола, укрытого нарядной клеенкой, стояло внушительных размеров блюдо с пельменями, аппетитно лоснящимися от сливочного масла и присыпанными свежей зеленью. Пузатая салатница была доверху наполнена винегретом из аккуратно – по-ресторанному – нарубленных овощей. Из глубокого блюда выглядывали домашние соленья, пикантно украшенные маленьким зонтиком маринованного укропа. На столе стояли четыре идеально чистые тарелки с цветастыми узорами по кайме. Возле каждой – начищенная до блеска вилка.
Алена и Эльдар пили домашнее вино, а дети – кизиловый компот. Простое, но невероятно вкусное угощение заставило всех на некоторое время замолчать.
— Пельмени мы сами лепили! – похвасталась Эльвира. – Вам нравится?
— Конефно, нвавица! – довольно произнес Ванька с набитым ртом.
После ужина Эльвира увела Ваньку в свою комнату и заняла его раскрасками. А Эльдар разлил по кружкам ароматный чай с чабрецом и предложил Алене выйти во двор. К тому времени уже совсем стемнело, хозяин зажег фонарь над крыльцом.
- Хорошо тут у вас… – тихо произнесла Алена и отпила из своей кружки. – Цикады поют.
— Это сверчки, – поправил Эльдар. – А вот этот звук, как будто маракасы, слышите? Это кузнечики. Цикады только днем стрекочут.
— Хм, интересно, буду знать. – Алена вдруг задумалась. – А стрекозы ведь не поют?
— Нет.
— Выходит, в басне-то ошибочка, где попрыгунья-стрекоза лето красное пропела…
— Это Крылов, вроде как, неправильно перевел. Он же эти образы у какого-то француза позаимствовал, а тот – у самого Эзопа. Так вот, у них изначально была цикада, а Крылов сделал из нее стрекозу. Вот и запела она у него.
— Да ну! – удивилась Алена. – В первый раз об этом слышу.
— Это мы с Эльвирой доклад в школу готовили про насекомых нашего края. – Эльдар сделал глоток чая. – Ну, и наткнулись в интернете на эту версию. Уж не знаю, правда или нет. Сейчас чего только не пишут.
— Эля у вас – умница. А старшая дочка? Вы мало о ней говорите…
— У Алинки сложный характер, – как-то отрешенно ответил Эльдар. – У нее с детства душа ни к чему не лежала. Школу окончила через пень-колоду. И понеслось – гулянки, парни, выпивка. Я ее и порол, и под домашний арест, а уж ухажеров, недоделков этих, сколько с крыльца спустил…
— Неужели все без толку?
— Я бы еще смирился, если бы она замуж выскочила сразу после школы, – продолжал Эльдар. – Все ж какой-никакой статус. И люди лишнего не скажут. Потому что при муже. А кто ее такую, кхм… порченную замуж теперь возьмет?
— Тот, кто полюбит. – неуверенно сказала Алена.
— Полюбит… – как-то бесцветно повторил Эльдар. – У нас здесь по любви не делается.
— А как делается?
— По репутации, ну, и по приданому еще. – ухмыльнулся Эльдар. – Если приданое хорошее, то на репутацию, бывает, и закрывают глаза. А в нашем случае, как видите, ни одного, ни другого…
— Каменный век какой-то! – тихо возмутилась Алена.
— Аленушка, это не каменный век, а устоявшиеся нравы. И здесь их придерживается большинство. А в вас сейчас говорит женская солидарность. Но это не тот случай.
— И что теперь крест на девчонке ставить?
— Не знаю я, что с ней делать, – вздохнул Эльдар. – Но то, что она мой крест – это точно. Буду как-то справляться. Мне не себя жалко, мне Эльку жалко.
— Почему?
— Потому что все вокруг знают, что ее старшая сестра… Что она легкого поведения, простите, не хочу в вашем присутствии произносить это слово.
— Вы уверены?
— У меня нет стопроцентных доказательств, но я почти уверен. Еще недавно вот в этой самой песочнице куличи лепила, а теперь…
— А ваши, извините, если неловко выскажусь, национальные устои? У вас же с этим строго очень должно быть. Как же получилось, что девочка так, — Алена сделала неловкую паузу, — оступилась…
— Я татарин только наполовину, у меня мама русская. Просто я больше на отца похож. И у девчонок мама тоже русская. И вообще мы крещеные все. Но особо воцерковленными не были никогда. Может, и зря.
— А как же семья вашего отца приняла русскую жену?
— Долго не принимали. Несколько лет. А потом смирились. У отца еще три родных брата было. Так из них четверых только один на «своей» женился.
— Выходит, все-таки можно было «по любви»?
На это Эльдар ничего не ответил. С минуту молчали.
— Поздно уже, – сказала Алена. – Нам с Ваней пора собираться.
— Вы думаете, я отпущу вас вот так, на ночь глядя? Оставайтесь у нас ночевать, а утром я вас доставлю в пансионат.
— Да неудобно как-то, – робко возразила Алена. – Не хочется вас стеснять…
Спустя двадцать минут они с Ванькой уже нежились на хрустящей простыне в Эльвириной комнате. В подушки, укутанные в душистые наволочки, хотелось зарыться лицом, чтобы снова и снова вдыхать аромат чистоты. Это был не запах парфюмерных отдушек, которыми пичкают средства для стирки, это было что-то другое, ранее Алене не знакомое – уютное и какое-то волшебное.
«Завтра у Эльдара спрошу, чем они белье стирают, – подумала Алена. –Ощущения – космос…»
На этой мысли она провалилась в сон, даже не успев покрутить в голове события этого интересного дня, дать оценку поступкам и словам. Впервые за много лет каждодневный мыслительный ритуал, выполняемый перед отходом ко сну, не состоялся. Впервые Алена ощущала, что она просто живет в совершенно конкретном моменте времени, и что в нем она вполне себе счастлива.
***
После отпуска работа закружила Алену с новой силой. С самого утра первого рабочего дня на нее по очереди налетели несколько коллег с лицемерно-дежурным вопросом: «Ну как отдохнула?» и немыми обвинениями – мол, мы-то тут пахали, как волы, пока ты там прохлаждалась. После дежурного Алениного «отлично» следовал поток жалоб на непомерную загруженность и требование «срочно принять в работу» задачи, которые выполнялись за Алену по их доброте душевной.
Алена молча записывала все в блокнот, не поднимая глаз на собеседников, она улыбалась сама себе и мысленно отправляла их далеко-далеко. Она представляла их прыгающими на батуте, вот так, как есть – в офисных костюмах и с папками под мышками. Вот Селиверстова из отдела закупок подпрыгивает высоко, а потом вспоминает, что на ней пышная юбка-плиссе, и стыдливо прижимает ее к массивным бедрам, иначе при падении все увидят безразмерное кружево и пробивающийся сквозь него а-ля натюрель. В свободное от работы время Селиверстова отстаивает принципы бодипозитива, где небезобразным считается все, что естественно, и принципы эти касаются абсолютно всех сторон существования женского тела. Но говорить и лично демонстрировать на себе – это две большие разницы, поэтому Селиверстовой сейчас ой как неловко.
Или вот курчавый Василенко из планово-экономического на своих тоненьких ножках прыг-скок, прыг-скок, и в очередном прыжке с него слетают туфли. Обе сразу! А у него один носок на пятке дырявый, а из другого палец большой торчит чуть ли не полностью. Вот умора! Ну да ладно. Ему простительно, у него недавно ребенок родился. Не до носков жене его стало. А самому? Ну, уж нет. Ему цифры большие сводить положено, а не за носками следить.
А у Шипулиной из кадров на пятках эрогенные зоны оказались! Она с каждым прыжком такие звуки неприличные издает, что непонятно – порицать ее за разнузданность или завидовать ей. Все же знают, что к Шипулиной зам Горгоны ходит, видный такой дядька, и ничего, что женатый. Это же не Шипулина к нему ходит, а он к ней. Так что молчите, завистницы, в тряпочку, и стоны не слушайте, если не нравится.
Когда Шипулина, виляя задом, преисполненным важностью от того, что руководство записало хозяйку в фаворитки, отошла, наконец, от Алениного стола, Машка показала ей взглядом на часы и головой мотнула в сторону выхода – пора на обед.
— Вот курицы ощипанные! – возмущалась Машка, склонившись над тарелкой борща. – Сами себе урвали отпуска чуть ли не по месяцу, причем летом. И тебе еще смеют предъявлять. Как ты терпишь вообще!
— Да ну их! – улыбнулась Алена, радуясь тому, как она остроумно их всех сейчас раскатала.
— А ты чего такая загадочная? – прищурившись, спросила Машка. – Румянец на щеках, глаза блестят. Выкладывай давай!
— Что выкладывай? – Алена опустила глаза в тарелку, чтобы скрыть смущение.
— Не прикидывайся! – Машка пошла в атаку. – Кто он? Чем занимается? Женат-не женат? Ну и все подробности, которые, ты, надеюсь, выяснила.
— Я тебя, наверное, разочарую, но рассказать мне тебе нечего. Я ж тебе говорила, что для знакомств место глухое вообще, все семьями отдыхали. Ну, и какая романтика может быть, когда Ванька за мной, как хвостик, везде?
— Не свисти! Ваньку аниматорам на пару часиков сбагрить можно было бы.
— Маш, ну что ты от меня хочешь услышать?
— Причину твоего преображения.
— Да ладно тебе. Все после отпуска отдохнувшие и похорошевшие, первое время, по крайней мере.
— Короче, не хочешь, не рассказывай, – отрезала Машка. – Потом поделишься, как время придет.
Алена промолчала. Она сидела, упершись локтями в стол и держа в руках стакан с компотом. Взгляд ее смотрел куда-то далеко, через Машкино плечо. Хорошая, милая, добрая Машка. Она всегда и во всем поддерживала Алену, но чудесную историю этой поездки она бы точно не прочувствовала. Что касается мужчин, у Машки слишком высокая планка. И чем старше она становится, тем выше задирается планка. Мужчина ее мечты должен сочетать в себе ум, привлекательную внешность, высокую должность, иметь машину класса люкс, возможность проводить выходные на лучших курортах мира, и главное, никакого семейного бэкграунда, чтобы его бывшие жены и дети не омрачали ее, Машкиного, счастья. А еще он должен быть наделен характером новорожденного ягненка – добрым, мягким, деликатным, как говорится, ни слова поперек, ни взгляда на сторону.
Посему рассказывать подруге, ожидающей встречи с несуществующим мужчиной, про весьма заурядного Эльдара, простого водителя с мизерным доходом и непропорционально большими проблемами в жизни, Алена сочла неуместным. Да и о чем рассказывать? О расхлябанном кресле и тарелке кизила? О разговорах про басни Крылова под чай с чабрецом? О хрустящей простыни и божественно пахнущих наволочках, на которых они и с Ванькой провели ночь в гостеприимном доме?
Нет уж. Алена сейчас не намерена выслушивать, какая она дура, выслушивать за то, чего между ними с Эльдаром не было, и, скорее всего, не будет. Пусть эта маленькая история навсегда останется в уютном домике с песочницей и качелями во дворе, а у его жильцов все будет хорошо. Но только ли эти мысли подкрашивали ее лицо чувственным румянцем и заставляли сердце биться чаще? Алена пока не могла ответить себе на этот вопрос честно.
Продолжение истории