В союзе с Сергеем Эфроном Марина Цветаева родила троих детей. Из них только старшая дочь - Ариадна - прожила достаточно долго. Но и она не стала счастливой. Да, было трудное время. Но помимо исторических и политических причин, были еще и психологические, идущие из раннего детства. Но виновата ли в этом мать, видевшая себя лишь поэтом?
Ариадна Эфрон
Замуж Марина вышла в 1911 году, когда ей было 19 лет. Сергею - и того меньше, едва исполнилось 18. Да, в ту эпоху взрослели быстрее. Но даже тогда брак столь юных дворянских отпрысков никто не считал осознанным. Не меняло факта и то, что Марина Ивановна с раннего возраста привыкла самостоятельно принимать решения в своем образовании и творчестве.
Впрочем, особой нужды размышлять об этом у молодых не было: родительский капитал Цветаевой обеспечивал им безбедное существование в просторном доме с прислугой.
В таких условиях и рождение ребенка не вызывало опасений: все заботы лежали на плечах опытных нянь и кормилиц.
Появившаяся на свет в сентябре 1912 года дочь Ариадна "позволяла" Марине Ивановне иметь статус матери, при этом не отвлекаясь от творчества.
Ирина Эфрон
Совсем в иных условиях появилась на свет младшая дочь, Ирина. С самого ее рождения мать не испытывала к ней никаких теплых чувств. Бытовые трудности лишь усугубили ситуацию, превратив в трагедию.
Осенью 1913-го Марина Цветаева всецело окунулась в новые для себя ощущения. Ее душу поглотила романтическая страсть к женщине - поэтессе Софии Парнок. И дочь, и муж были отодвинуты на задворки, не вписавшись в этот удивительный мир.
Однако в 1916-м романтика кончилась, Марина и Софья расстались. Цветаева вернулась к мужу. Но прежнего влечения к супругу не было. Просто "так сложилось". Ирина, родившаяся в апреле 1917-го, стала итогом этого холодного возвращения.
Может быть, судьба малышки была бы иной, если бы не роковой 1917-й. Революционная буря сломала все привычные уклады, разрушила былые устои и традиции.
В 1918-м Сергей Эфрон уходит на фронт. Марина остается одна - без прислуги, без дохода, без желания и умения работать за деньги. Зато - с двумя дочерями.
Обычные для других каждодневные хлопоты - накормить, обогреть, обустроить быт - для Цветаевой оказываются катастрофой. Она была поэт, она мечтала летать! А вместо этого приходилось носить воду и дрова, топить печь, добывать элементарную еду.
7-летняя Аля интуитивно понимала и поддерживала мать, приученная боготворить ее дар. Младшая же девочка хотела одного - есть. И права забыть ее накормить она за матерью не признавала.
В дневниках Цветаевой порой сквозит не просто неприятие - настоящая ненависть к крохотной Ирине. Она - обуза, тяжкий груз, от которого хочется избавиться. А условия, что в Москве, что в Петрограде, невыносимые - трудные, голодные, холодные...
В итоге Марина Ивановна, назвавшись крестной, 14 ноября 1919 года сдает обеих девочек в сиротский приют в Кунцево. По рекомендации знакомых устроила - и, по большому счету, отбросила. Новости узнавала случайно, встретившись с кем-то из сотрудников учреждения в городе. Навещать девочек не было ни сил, ни возможности. Приехала Марина Ивановна лишь тогда, когда узнала, что больна - на грани смерти - ее любимица Аля.
Приехала - и ужаснулась, осознав происходящее:
При ней воспитательница расставляет «обед»: в мелкой тарелке — вода с несколькими листками капусты. Хлеба нет. Второе: ложка чечевицы, дети едят ее по зернышку, чтобы продлить удовольствие.
«Холодея, понимаю: да ведь это же — голод! Вот так рис и шоколад, которыми меня соблазнил Павлушков!..» А она не взяла с собой ничего из еды — «дети закормлены»!
— «И так всегда кормят?» — «Всегда». — «Ну, а утром что дают?» — «Воду с молоком и полсушки — иногда кусочек хлеба». — «А вечером?» — «Суп». — «Без хлеба?» — «Иногда с хлебом, только редко».
Алина соседка, не переставая, стонет. «Что это она?» — «А ей есть хочется».
В комнатах — лютый холод и безумная грязь, полы черны, как сажа, воды нет…
Марина обещает завтра же прийти снова.
"Завтра" приехать не удалось. А когда получилось, Марина забрала уже лежачую, обессиленную Ариадну. Ирина, которая еще могла ходить и выглядела относительно здоровой, осталась. Как потом оказалось, навсегда.
Итогом стала тяжелая болезнь Али и мучительная смерть Ирины - от истощения и тоски.
Теперь можно ужасаться тому, что Цветаева выбрала именно приют. Это был наихудший из вероятных вариантов. Была возможность устроить девочек в детский сад, где были приемлемые присмотр и питание. Она отказалась. Забрать к себе маленькую племянницу готовы были сестры Эфрона - Вера и Елизавета (Лиля), в деревне у которых девочка провела лето. Но и этого Марина не позволила. Не потому, что осознанно хотела угробить. А потому, что знала: и Лиля, и Вера сами голодают и обе в тот момент были серьезно больны.
В одном из писем Лиля писала брату:
"Ты знаешь вероятно что одно лето Ирина провела у меня, первое лето коммунизма 1918 г. ... она стала как бы моей дочкой.... Это была умная, кроткая, нежная девочка. Привезла я ее совсем больной слабой, она все время спала, не могла стоять на ногах. За три месяца она стала неузнаваемой, говорила, бегала. Тиха она была необыкновенно, я все лето ничего не могла делать, даже читать, я упивалась ее присутствием, ее жизнью, ее развитием. Моей мечтой было взять ее совсем и растить. Мне предложили место сельской учительницы, я написала Марине об этом и спрашивала не даст ли она мне девочку на зиму. Уезжать в глушь одной я была не в силах. Ирина же заполнила бы всю мою жизнь. Я ждала ответа от Марины, отдаст ли она мне Ирину на зиму. Вместо ответа приехала Марина и взяла у меня Ирину. Когда я спросила отчего она ее берет она ответила что теперь в Москву привозят молоко (летом молока не было) и оставаться ей в деревне нет надобности. Это было в 1918 г. На следующую зиму я уехала в Витебскую губернию в деревню и решила взять Ирину. И получила ответ, что Ирина умерла и умирала она долго и совсем одна".
Ни разу, никогда Марина не назвала младшую дочь иначе, как Ирина. Малышка ушла из жизни в первые дни февраля 1920-го, не дожив до трех лет. Мать, не давшая ей тепла и любви при жизни, не приехала и на похороны, не найдя в себе силы на прощание.
Памятью стало лишь одно стихотворение. Трогательное, печальное, мучительное в поиске оправданий для себя. Всколыхнулись материнские чувства, да слишком поздно...
Две руки, легко опущенные
На младенческую голову!
Были — по одной на каждую —
Две головки мне дарованы.
Но обеими — зажатыми —
Яростными — как могла! —
Старшую у тьмы выхватывая —
Младшей не уберегла.
Две руки — ласкать-разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки — и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя.
Светлая — на шейке тоненькой —
Одуванчик на стебле!
Мной ещё совсем не понято,
Что дитя моё в земле.
1920 год
PS. Отметим, что вину за смерть Ирины нельзя возлагать только на Марину Цветаеву. Отдать девочек в приют ее, неприспособленную к быту и доверчивую к опыту других, сделать это убедили супруги - главный врач Кунцевского госпиталя Владимир Павлушков и его жена Лидия. Марине рекомендовали их как людей исключительно добрых и отзывчивых. Красиво рассказывая, Владимир Аввакумович и Марине обещает "к Рождеству подкопить" продуктов.
Много позже стало известно, что директор приюта и его жена (так расхвалившие Цветаевой условия в учреждении) были преступниками. Деньги, выделяемые американской благотворительной организацией на детей, они присваивали себе, держа воспитанников голодными, в полной антисанитарии. А от числа детей, содержащихся в учреждении, напрямую зависели объемы поставок. По воспоминаниям Ариадны, виновных расстреляли.
Георгий Эфрон
Несколько лет семья была расколота Гражданской войной. После долгого расставания супруги воссоединились в эмиграции. Для Эфрона, воевавшего на стороне белогвардейцев, возвращение на Родину было невозможным. Но и на чужбине было нелегко. Куда не глянь - тоска и мрак.
1 февраля 1925-го в деревне неподалеку от Праги Марина Цветаева рожает сына. Мальчика нарекли Георгием, но мать называла его Мур. Осенью того же года Цветаева с детьми перебралась в Париж.
Любила ли она сына? Сложный вопрос. Истерзанная бытовой неустроенностью, душевными метаниями, вынужденная не творить, а зарабатывать, Марина Ивановна в тот период не имела ресурса на излучение нежности и любви. Даже к собственному малышу.
Впрочем, потеря Ирины все же сказалась на ее состоянии: из матери спокойной и отстраненной она превратилась в вечно тревожную, беспокойно-мнительную, готовую следить за каждым шагом. Сейчас таких называют "душными", "токсичными". И это тоже было мучительно больно, переживалось остро.
Ариадна и Сергей не замечали ее страданий, заряженные патриотизмом, увлеченные совместной работой. Марина, не понимая их стремлений, не могла одобрять их кипучей деятельности. Она чувствовала себя одинокой и брошенной, никому не нужной. Всеми силами она баловала Мура, ожидая взамен поддержки хотя бы от него.
Увы, этим надеждам не суждено было сбыться. Мальчик рос отчужденным и эгоистичным, до грубости холодным к матери. Его отношение было похоже на расплату за пренебрежение Ириной.
Все окружающие отмечали явную одаренность мальчика. Он рано научился читать и писать, легко усвоил в дополнение к родному русскому и французский язык. "Ничего моего нет, вылитый Марин Цветаев", - отмечал в письмах Сергей Эфрон. Ариадна в воспоминаниях подчеркивала критический и трезвый ум брата, его способности к творчеству (мальчик хорошо рисовал), искренность.
Если старшая дочь в детстве боготворила маму, то в отношениях с сыном все было ровно наоборот: это мама преклонялась перед ним. А Мур, подрастая, все реже называл ее мамой, предпочитая отстраненное "Марина Ивановна". При всем духовном сходстве близости и теплоты не получалось.
И все же, ближе матери у Мура никого не было: отца он видел лишь мимолетно, между долгими разлуками, сестра тоже была погружена в свой мир, непонятный подростку.
Коротким проблеском семейного счастья стало возвращение в 1939-м на Родину, теперь называвшуюся СССР. Но уже через несколько месяцев были арестованы сначала Аля, потом Сергей. Марина осталась с Муром, по-прежнему непризнанная, неоцененная.
1941 год. Война. Эвакуация. Голод, неустроенность, потеря даже минимальной стабильности. Отсутствие перспектив. И полное отстранение сына-подростка. Называя мать безумной, он пишет в дневнике: "Она говорит, "лежачего не бьют", ждет поддержки. Я умываю руки".
Георгий не просто отказывался поддерживать мать. Он откровенно высмеивал ее беспомощность. Добавлял психологических мучений. Добивал.
31 августа 1941 года Марина Цветаева приняла свое последнее решение, предпочтя петлю дальнейшим страданиям. "Это уже не я. Дальше будет только хуже", - написала она в записке, оставленной сыну. И, обращаясь к тем, кому предстоит ее хоронить: "Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мной он пропадет". Возможно, так и было на самом деле, кто может это знать?
После похорон матери 16-летний Мур попал в Чистопольский дом-интернат. Затем ненадолго в Москву, оттуда - в эвакуацию в Ташкент. Ариадна отбывала отмеренный ей долгий срок. Отец в октябре 1941-го - расстрелян. Другие родственники - недосягаемо далеко. Изредка юношу поддерживали редкими письмами и скромными денежными переводами тетя Лиля (сестра Эфрона Елизавета) и Сергей Гуревич, гражданский муж Ариадны.
Окончив школу, Георгий поступил в Литературный институт. Но война продолжалась, а учеба не давала отсрочки от армии. Поэтому в 1944-м, после года учебы, Мур ушел на фронт. Спустя несколько месяцев, в июле 1944-го, был тяжело ранен в бою.
Дальнейшая его судьба документально никак не подтверждается. Считается, что от полученных ран сын Марины Цветаевой скончался и упокоился в братской могиле в Браславе (Витебская обл., Беларусь).
Итоги
Единственная выжившая из семьи Ариадна Эфрон до 1948 года скиталась по тюрьмам и лагерям. После освобождения жила в Рязани, преподавала графику в Художественном училище. В феврале 1949 была вновь арестована и отправлена на пожизненную ссылку в Туруханск. В этом северном городе Аля работала художником-оформителем в районном доме культуры.
Лишь в 1955-м она была реабилитирована. В живых нет уже никого: ни мамы, ни отца, ни брата, ни гражданского мужа Самуила Гуревича (который, как и Ариадна, провел много лет в лагерях, а потом, как Сергей Эфрон, был расстрелян). Смирившись с судьбой, не пытаясь найти более своего счастья, Ариадна Сергеевна посвятила оставшиеся 20 лет своей жизни работе с творческим наследием матери.
Прожив 62 года, Аля стала последней в роду. Она не вышла замуж, не родила детей. Как и у брата, как и у маленькой сестры, в ее жизни не было любви, тепла, домашнего комфорта и душевного покоя. То ли время было не то, то ли судьба такая.
.Была ли в этом виновата мать? Скорее, в этом была ее беда. Беда, схожая с трагедиями множества других семей, жизнь которых была сломана бушевавшими тогда бурями.
Прочитав статью, поставьте лайк, чтобы она нашла новых читателей! Вам не трудно, а каналу полезно)))))
Просьба в комментариях соблюдать корректность по отношению к собеседникам, даже если ваши точки зрения не совпадают.
Подписка на канал приветствуется.
Поддержать канал можно донатами dzen.ru/celebrityplanet?donate=true. Спасибо!
