Цинично, но верно прозвучит утверждение: глобальная катастрофа Первой мировой стала эпохой профессионального апогея политической карикатуры в России. Не надо бояться. То, чего вы боитесь, уже пришло. Надежда Тэффи Стилистическая жёсткость рисунка, его лаконичность при насыщенности эмоциями создали тогда собственную "эпоху модерна" в отечественной карикатуре. Признанным лидером на этой площадке выступал "Новый Сатирикон" с его остроумнейшим главредом Аркадием Аверченко. Художники-сатирики, как и другие чуткие современники, наглядно отразили ужас войны, когда человек становился трагической пародией на самого себя. "Когда я озираюсь вокруг, люди кажутся мне карикатурами на своё прежнее "Я": измученные, усталые, изменившиеся до неузнаваемости... ", - записала в своём дневнике в январе 1917 года Софья Бочарская, сестра милосердия в русской армии. Шаржирование реальности, гротеск в её трактовке становились способами амортизации психологических травм военного времени. По мере развития событий на фронтах Мировой войны журналисты-сатирики уточняли (порой меняли) своё мнение о "врагах России", образами которых с августа 1914-го полнились страницы сатирических изданий. В прошлое ушли метафоры "тупых, агрессивных свиней" (германцы), "садистов-карателей Балкан" (австрийцы), жестоких и недалёких "врагов с Востока" (турок). По мере углубления внутренних проблем и умножения потерь на фронтах иные критические риторики брались на вооружение карикатуристами, наблюдавшими, как война приближает крах империи Романовых. Впрочем, хозяйственный кризис и социальные проблемы равно затрагивали враждующие стороны, о чём почти синхронно свидетельствовали рисунки из разных сатирических изданий. Образ женщины-страдалицы, жертвы преступного равнодушия властей и сильных мира сего, уже в 1916 году становится одинаково применим и к "матери-России", и к "матери-Германии". "Новый Сатирикон". 1916, № 8. ("Дилетант") Весна 1917-го и крах монархии вселяют, пусть и ненадолго, надежду на благие перемены. Вслед уходящему в историческое небытие российскому императору сатирики бросают едкую насмешку - карикатуру "Четвёртый партнёр". Трое "бывших" - персидский шах, турецкий султан и португальский король, режимы которых уже сгорели в пламени войны, не без злорадства встречают Николая Романова, понуро ведущего на поводке ощипанного двуглавого орла... "Новый Сатирикон". 1917, № 11. ("Дилетант") С приходом к власти большевиков трагизм публикаций ощутимо нарастает. "Царь-голод", которого ни политические перемены, ни коммунистические лозунги не лишат трона, шествует по России и разорённой Европе, вполне "демократически" уравнивая всех перед лицом смерти. "Новый Сатирикон". 1918, № 1. ("Дилетант") И если для более удачливых "соседок" по Европе - как из союзнического, так и из враждебного лагеря - ещё остаётся надежда на благополучную жизнь после войны, то для России, грязной больной "старухи", изнурённой войной и революцией, после "брест-литовского предательства" большевиков путь к хорошей жизни заказан, предрекают сатирики. Теперь даже моря, в которых могла бы "омыться" несчастная, фактически находятся под чужим контролем. "Упрекают меня в том, что я грязная... Ещё бы! Сами отобрали мои моря и купаются", - жалуется "Россия". "Новый Сатирикон". 1918, № 17. ("Дилетант") На финальной стадии существования сатирических журналов старой России (часть их создателей вскоре отправятся в своё стамбульско-пражско-парижское инобытие, а часть - останутся служить новой власти) в карикатурных образах исчезают их национальные, государственные признаки-атрибуты. Остаётся только гнетущее ощущение спровоцированной войной катастрофы, случившейся с Россий в 1917 - 1918 годах. Впрочем, достоверно узнать о ней теперь будет трудно, ведь новые власти позаботились, чтобы Истина была подобающим образом скрыта под газетной "упаковкой" большевистской "Правды".