2 апреля 2022год
Дни заполнены делами и хлопотами довольно-таки однообразного содержания, связанного сугубо с жизнеобеспечением себя и своих близких. В первый раз было очень страшно выходить из дому, в абсолютную неизвестность, в предполагаемую опасность, в частое, то отдалённое, то довольно близкое бабахканье. Но в доме давно уже закончился хлеб, купленный ещё перед войной. Да и прочие продукты в холодильнике порядком подъелись. По счастью, в шкафу обнаружился некоторый запас круп и макарон, но прошла неделя, началась другая, получаемая через инет информация о разрушениях в городе медленно, но доходчиво донесла до сознания понимание того, что этот весь кошмар – надолго. Проснуться через минуту и увидеть, что это был лишь страшный сон и всё по-прежнему мирно и благополучно – не выйдет.
«Сюрреализм какой-то!» - это выражение я буду ещё не раз шептать себе под нос, медленно шагая по знакомым, ещё не тронутым разрушениями, но уже каким-то неузнаваемым улицам. Заколоченные древесностружечными листами витрины магазинов, аптек и ларьков, опущенные светлым днём защитные роллеты на киосках, почти пустые улицы, но при этом страшные очереди в банкоматы, аптеки и супермаркеты. Почему-то окончательно добили не работающие на перекрёстках светофоры. Впрочем, автомобилей на дорогах, даже на обычно очень оживлённом крупном городском проспекте, почти нет. Городского транспорта тоже не видно совсем, ни троллейбусов, ни маршрутных автобусов, ни даже такси. Да и метро к этому времени в Харькове уже было остановлено и перепрофилировано под надёжное, хоть и не слишком комфортное, понятное дело, бомбоубежище для перепуганных жителей города, многие из которых будут вынуждены остаться там жить не одну неделю. Стоящие на станциях вагоны с открытыми дверями, чтобы измученные тревогой и неизвестностью люди смогли присесть на сиденья и отдохнуть. Полы огромных вестибюлей станций стали жёсткими холодными ложами для тысяч свалившихся от усталости в отрывочные, смутные, отнюдь не сладкие сны горожан.
Перемещение из одного конца города в другой оказалось очень и очень непростой, практически невыполнимой задачей для человека без собственного транспорта. Или без бензина для собственного транспорта.
Очереди людей к банкоматам стояли во всё время их работы, пока в аппаратах не заканчивались купюры. Люди спешили снимать наличные деньги, поскольку помимо соображений о грядущих проблемах с банковской системой в общем, обнаружились сегодняшние проблемы с электронными платежами и далеко не во всех ещё работающих магазинах и аптеках можно было расплатиться картой. Только спустя пару недель в каких-то аптеках и сетевых супермаркетах смогут наладить хотя бы на одной-двух кассах безналичную оплату банковскими картами и острота вопроса с наличкой снимется, то есть, переместится в залы супермаркетов, где очереди выстроятся уже к кассам, принимающим для оплаты банковские карты.
Супермаркеты и аптеки – это единственные торговые точки, которые работают в военное время – теперь в них можно купить только продукты и лекарства, и кое-что из самых необходимых предметов гигиены и бытовой химии, типа памперсов, туалетной бумаги, зубной пасты, мыла и шампуней. Причём, остались работать далеко не все из магазинов и аптек, и работают они не допоздна и, тем более, не круглосуточно, как раньше, а очень ограниченное время, с 10.00 до 15.00, некоторые открываются чуть раньше – с 8 или 9 утра, некоторые работают чуть дольше, до 16.00. После этого времени людей на улицах почти не остаётся, только немногие собачники выводят на прогулку своих питомцев, а с началом комендантского часа дворы и улицы становятся совершенно безлюдными и пустынными. Ночь – время людей с оружием, о присутствии которых постоянно и неумолчно напоминают то отдалённые, то близкие, иногда слабые, часто мощные, пугающие бабахканья, время тёмных сущностей и мародёров. В дневное время следы их пребывания в городе замечаешь в виде разбитых и разгромленных киосков, торговавших в числе прочих товаров и алкогольными напитками и сигаретами, откуда только оные и были украдены. Разгромить на тысячи, чтобы украсть на сотню, оно ж горит без пива и сигарет. А продажа алкогольных и слабоалкогольных напитков в военное время в городе запрещена. Табачные киоски практически все закрыты, только буквально в одном или двух ещё продают сигареты, за которыми загодя выстраиваются очереди страждущих курильщиков, покупающих их целыми блоками.
Почтовые отделения как УкрПошты, так и НоваПошты по большинству закрыты, только некоторые из них открываются ненадолго. Отделения УкрПошты – для выдачи налички пенсионерам, за которой выстраиваются тоже многолюдные очереди, некоторые отделения НоваПошты – для раздачи гуманитарной помощи. Эти очереди гораздо больше и длиннее, чем даже за пенсией, и люди занимают в них место ещё до 6 часов утра, рискуя навлечь на себя неприятности за нарушение комендантского часа. В первые недели довольно часто на определённых пятачках внутри дворов, о которых быстро узнавали жители окружающих домов, передавая друг другу драгоценную информацию, можно было видеть очереди за гуманитаркой, уже подвезённой или ожидаемой к определённому часу. Пакетик быстрорастворимой лапши и свежий огурец, буханка хлеба и рулон туалетной бумаги, несколько сосисок, обернутых плёнкой, или кулёк мандаринок – из ящиков, стоящих в открытых багажниках автомашин, водители с помощниками споро вынимали подготовленные продукты, бросая их в подставляемые по очереди людьми пакеты и сумки. В последний раз большую фуру с надписью на лобовом стекле «гуманитарка», стоящую под разгрузку, я увидела неделю назад у задней стены большого сетевого супермаркета. Не знаю, продаётся ли сейчас приходящая в город гуманитарная помощь через супермаркеты, или только порционно запаковывается там, а развозится волонтёрами адресно наиболее незащищённым жителям, оставшимся в городе без средств к существованию и какой-либо еды. Или, может быть, по причине слухов, что в разных районах Харькова были обстреляны люди в очередях за гуманитаркой, и находиться в них стало просто опасно, я могу только констатировать факт – в последнюю неделю у нас на районе я не видела ни машин с гуманитаркой, ни очередей за ней.