В тот день, когда Джо Луис пришел к нему на прием, президент Франклин Делано Рузвельт был в неважном настроении. Наверно, этот титан в инвалидной коляске, сначала вытащивший Америку из самого страшного экономического кризиса в ее истории, а теперь шаг за шагом приближавший ее к победе во Второй Мировой войне сразу на двух фронтах, европейском и тихоокеанском, просто устал. Может быть, это был момент слабости, и в кои-то веки ему хотелось на кого-то опереться. Возможно, он чувствовал близкий конец. Так или иначе, но посреди разговора президент неожиданно улыбнулся и сказал: «Джо, подойди ко мне, пожалуйста. Я хочу проверить твой бицепс». Луис улыбнулся в ответ, подошел и подставил президенту свою согнутую в локте руку. Рузвельт, как это иногда бывает с людьми, у которых парализованы ноги, обладал очень сильными руками, и вот сейчас он, как клещами, вцепился своими пальцами в бицепс Джо, а потом, слегка повеселев, сказал: «Джо, чтобы победить немцев, нам нужны такие мышцы, как у тебя».
Так было всегда. Чтобы вселить в людей уверенность в себе, Джо Луису не нужно было даже ничего говорить. Ему просто нужно было быть рядом. Это его качество во время войны армейские пропагандисты использовали и в хвост и в гриву. Снимались бесчисленные ролики с его участием, сам Джо ездил из одной воинской части в другую. После войны многие ветераны и политики признавали, что, пожалуй, ни один другой человек не сделал для победы столько, сколько Джо Луис. Можно, конечно, сказать, что ему повезло – он родился вовремя. Но с другой стороны, гораздо больше повезло Америке – в том, что в самый трудный для нее момент у нее нашелся Джо Луис.
Начало его пути, как и у большинства подлинных народных героев, было более чем скромным. Он родился 13 мая 1914 года в городке Чеймберс Каунти, штат Алабама, самом сердце американского Юга, и был седьмым из восьми ребенком в семье. Его полное имя – Джо Луис Бэрроу. Его отец, Манро Бэрроу, был огромным, сильным и на редкость беззлобным человеком. Когда Джо было всего два года, отец сошел с ума, вполне возможно, надорвавшись в тщетных попытках прокормить жену и восьмерых детей. Манро поместили в психиатрическую лечебницу. Дальнейшая его судьба не вполне известна. По одним данным, он умер в 1918 году, по другим – его семье сказали, что он умер, хотя на самом деле он прожил еще около двадцати лет и скончался только в 1938 году. Трудно сказать, как было на самом деле. В то время все, что происходило в психиатрических лечебницах, было тайной за семью печатями. Мы по сей день не вполне знаем, что там тогда происходило. В любом случае, Джо Луис отца не знал.
Когда Джо было семь лет, его мать Лилли вышла замуж за Патрика Брукса, у которого, как и у нее самой, было восемь детей. В 1926 году это огромное семейство переехало в Детройт, где поселились в районе Блэк Боттомс. Поводом послужила яростная атака Ку-Клукс-Клана в родной Алабаме. Семья Джо Луиса оказалась одной из немногих тогда, кто рискнул поехать на север, где с расовым вопросом было полегче, по крайней мере, Ку-Клукс-Клан там не действовал. Я думаю, все обратили внимание на название района, где Джо Луис жил – Блэк Боттомс (Черное Дно). К тому времени оно приобрело свое современное значение, но изначально не имело к людям никакого отношения. Это место прозвали так за очень темный верхний слой почвы. Когда это случилось, афроамериканцы там еще не жили.
Когда Джо исполнилось шестнадцать, мать решила, что ее здоровенному стеснительному парню, который, кстати, почти не говорил до шести лет, не помешают уроки музыки, подарила ему скрипку, дала немного денег и отправила к учителю. Однако Джо потратил эти деньги на то, чтобы пойти в один из местных залов, где тренировались боксеры-любители. Обман раскрылся, когда учительница со скрипкой или без нее сама пришла к Лилли и сказала, что Джо у нее ни разу не был. К его удивлению, мать не рассердилась, а предоставила ему полную свободу действий, и Джо стал заниматься боксом на легальных основаниях. Ходили слухи, что, записываясь в эту секцию, Джо должен был заполнить анкету. Он очень крупно написал Джо Луис, а на Бэрроу места уже не хватило. Так появился его псевдоним. Однако, скорее всего, это легенда, а псевдоним появился несколько позже.
Джо сам точно не помнил, когда состоялся его первый официальный бой, то ли в конце 1932 года, то ли в начале 1933. Но своего соперника запомнил хорошо. Против новичка выставили члена сборной, недавно выступившего на Олимпиаде 1932 года, прошедшей в Лос-Анджелесе. За два раунда Джо побывал на полу семь раз, получил за это купоны на семь долларов, на которые мог купить продукты в определенном магазине, и отдал их матери.
Бросать бокс после этого печального опыта Джо и не подумал, но решил устроиться работать на завод Форда. Однако его боксерские заработки быстро стали расти, и очень скоро он с завода ушел.
Всего на любительском ринге Джо провел 54 боя, выиграл 50, из них 43 нокаутом. Завоевал в 1934 году титул чемпиона страны в полутяжелом весе. Между прочим, это его достижение обычно просматривают, памятуя о будущем, но оно много о нем говорит. Я даже не знаю боксера, который проделал такой путь за два года, с 1932, когда его играючи побил член сборной, до 1934, когда он сам мог войти в сборную, если бы захотел. В общем, Луис решил, что пора переходить в профессионалы.
Его первыми менеджерами стали два полуподпольных дельца афроамериканского происхождения Джон Роксборо и Джулиан Блэк, а в качестве тренера они наняли для него бывшего боксера-легковеса Джека Блэкберна. Трудно переоценить то, что сделало это трио для будущего Джо Луиса. Роксборо и Блэк разработали для него оптимальный имидж (кстати, именно они, видимо, «отсекли» его фамилию Бэрроу и создали «сценическое» имя Джо Луис, а потом придумали сказку о том, что фамилия не уместилась). И если перед тренером, в общем-то, стояла задача отполировать бриллиант, то менеджерам пришлось создавать нечто совершенно новое, правда, они тоже работали на натуральной основе, не корежа природу. И все же…
В начале 30-х белая Америка еще очень хорошо помнила Джека Джонсона и меньше всего хотела повторения чего бы то ни было в этом роде. Поэтому нужно было создать имидж полной противоположности Джонсона. Черная Америка молчала, но была с ней согласна. Для Луиса был разработан целый кодекс поведения, включавший в себя множество всяких «не»: никогда перед боем не оскорблять соперника, тем более белого, и уж подавно не показывать свое торжество, стоя над ним поверженным, не грубить представителям прессы, нигде и никогда не появляться с белыми женщинами, этому уделялось особое внимание, и т.д.
Надо сказать, что все это давалось Джо без большого труда, потому что он сам был очень близок к имиджу, вылепленному его менеджерами. Абсолютно безжалостный на ринге, за его пределами он казался вообще лишенным агрессивности. Хамить кому бы то ни было он, кажется, вообще не умел. К тому же Луис нес в себе негритянскую робость перед белым человеком, которая в наши дни вылилась в свою противоположность, но где-то в глубине все равно осталась все той же робостью. Белые были для него, безусловно, старшими братьями. По крайней мере, это так выглядело, и поэтому белое сообщество приняло его на удивление легко. Ну и времена, конечно, изменились. Когда в конце тридцатых в Голливуде снимали «Унесенных ветром», актеры-негры отказывались работать до тех пор, пока из сценария не было исключено слово «ниггер», изначально повторявшееся там много десятков раз. Еще недавно представить себе такое было просто невозможно.
Кроме того, об этом обычно не говорят, но Луис был порождением именно американской культуры. Кто, например, знает, что он был на четверть индейцем? А ведь это видно, когда на него смотришь. Ничего удивительного, его мать была наполовину чероки. У отца, о котором почти вообще не говорят, была явная белая примесь. Так что его прозвище, которое он получил в связи с военным временем, Коричневый Бомбардировщик (по-английски звучит куда более складно – Brown Bomber), как-то примиряло его с тогда еще очень расисткой Америкой. Он был не такой афроамериканец, о цвете кожи которого можно было забыть, но такой, которому это можно, скрепя сердце, простить.
Тренеру Блэкберну тоже пришлось поработать. Гениальному ученику нужен и гениальный учитель, а Джек именно таким и оказался. Он быстро обнаружил, что Луис не может очень быстро передвигаться по рингу и вообще предпочитает плотно стоять на ногах. Насиловать природу Блэкберн не стал. Так как Луис в высшей степени обладал двумя главными для боксера качествами – чувством дистанции и интуитивным чувством соперника, называемым в Америке боевым инстинктом, особая быстрота ног ему была не нужна, то есть, она бы, конечно, не помешала, но без нее можно было обойтись. Вместо этого тренер поставил Луису слегка шаркающий шаг. Для боксера, обладавшего худшим чувством дистанции, чем у Джо, этого было бы явно недостаточно, но Луису, чтобы уходить от ударов, нужны были сантиметры, а то, что он оставался рядом с соперником, позволяло тут же контратаковать.
То, что Луис всегда плотно стоял на ногах, Блэкберн тоже превратил в достоинство. Это позволяло Джо максимально вкладываться в удар, который у него и без того от природы был нокаутирующим. Но Блэкберн над ним все же еще и поработал. Он сделал его максимально коротким, компактным, как и все другие действия Луиса на ринге. Короче говоря, Джек сыграл роль великолепного настройщика, которому попался прекрасный рояль – он выжал из него абсолютно все, что было возможно. Можно сказать, что он реализовал потенциал Джо на все сто процентов.
О достоинствах Луиса как боксера можно говорить часами, но в любом случае нельзя не сказать о еще одном его качестве, которое, кстати, особенно выделял Майк Тайсон – точность удара. Пожалуй, в этом компоненте у Джо не было равных не только среди современных ему тяжеловесов, но и среди всех без исключения потомков.
В общем, если к этому еще прибавить очень высокий рост для своего времени, 187 см, длинные руки (размах – 193 см) и приличный вес, обычно – за 90 кг, можно сказать, что Джо Луис был абсолютно совершенной боевой машиной. Оставалось только проверить ее на практике.
Свой первый профессиональный бой Джо провел 4 июля 1934 года с неким Джеком Крэкеном, которого нокаутировал в первом раунде. Собственно Крэкену пришлось падать два раза, хотя все было ясно уже после первого визита на пол. Сначала Луис почти сразу отправил его в нокдаун левым боковым. Крэкен – человек мужественный. На счет «девять» он с трудом поднялся. Тогда Луис последовавшей серией выбил его между канатами и послал обследовать окрестности ринга. Здесь уже возвращение на ринг потребовало времени, и рефери остановил встречу, хотя Крэкен был готов падать еще раз, а может, даже не раз. Но бой, слава Богу, закончили. А дальше пошло-поехало. В этом году Луис провел еще 11 боев, и только двум его соперникам удалось закончить бой на ногах. Некий Джо Кранц, вполне заурядный боксер, провел лучший бой своей жизни, но судьи все-таки справедливо решили бой не в его пользу. А потом после нескольких боев то же сделал Адольф Уайатер, но все же также проиграл. В общем, начало было хорошим.
За 1935 год Джо также провел 11 боев, и на этот раз только одному из соперников, Пэтси Перрони, вдоволь попадав по ходу встречи, удалось услышать финальный гонг, а остальные не смогли и этого. Но этот год примечателен и другим: Луис занялся бывшими чемпионами.
25 июня 1935 года, меньше чем через год (!) после начала профессиональной карьеры, Джо Луис встретился с экс-чемпионом мира в тяжелом весе – Примо Карнерой. Джо использовал старую добрую тактику работы с более высоким противником: бил по корпусу, а когда противник опускал руки, бил в голову. В четвертом раунде Карнера решил вспомнить молодость, когда в цирке поднимал самого толстого зрителя, и попытался поднять Джо. В ответ тот поднял Карнеру и отбросил в сторону. Всего вставать с пола ему пришлось трижды, а закончил Карнера совсем печально. В шестом раунде он беспомощно цеплялся за канаты, когда бой остановили. Эту встречу в Нью-Йорке (точнее в Бронксе) в качестве «живой» аудитории посмотрело 60 тысяч человек. Это говорит о том, что к тому времени у Луиса была большая своя аудитория.
24 сентября 1935 года наступил черед экс-чемпиона мира Макса Бэра. Джо расправился с ним в четыре раунда. Макс так и не смог ни разу толком нанести свой коронный правый кросс. Об этом бое известно, что Бэр, всегда и ко всем встречам «готовившийся» на танцевальных вечерах, на этот раз впервые что-то делал, но не помогло. Впрочем, это не испортило ему настроения. Вскоре в одном из интервью он сказал, что после очередного нокдауна «увидел так много Джо Луисов, словно против него вышел драться весь Гарлем».
Следующим 13 декабря 1935 года был баск Паолино Ускудун. Он тоже не смог оказать сопротивления Луису и упал в четвертом раунде, но этот бой очень внимательно смотрел Макс Шмелинг.
История боя Луис-Шмелинг стала классической в том отношении, что она, как никакая другая, показала, что опыт в сочетании с наблюдательностью бьют класс.
После боя Луиса с Ускудуном репортеры, уже знавшие, что в скором времени Шмелингу предстоит встреча с Джо, несколько снисходительно спросили немца, увидел ли он у своего будущего соперника хоть какие-то недостатки. Макс добродушно улыбнулся и ответил, что кое-что заметил (он сказал с немецким акцентом слово “somezing” вместо английского “something”, и это стало означать этот бой), но что именно, не скажет. Тогда над этим много смеялись, сочтя, что Шмелинг блефует. Все помнили, что с ним сделал Макс Бэр, и все помнили, что с самим Бэром сделал Джо Луис. Конечно, серьезные эксперты, которых хватало и среди журналистов, понимали, что предсказывать результат поединка, исходя из таких сравнений, нельзя, но все же и они очень скептично смотрели на перспективы Шмелинга в этом бою.
Бой состоялся 19 июня 1936 года. То, что Шмелинг действительно что-то заметил, стало ясно в первом же раунде, как и то, что Джо плохо тренировался и даже не позаботился привести в порядок свой вес. В первых трех раундах никаким нокаутом для Шмелинга и не пахло, а ведь большинство специалистов предрекало, что больше трех раундов он и не продержится. Более того, Макс вел абсолютно равный бой.
Здесь самое время вспомнить о том, что же все-таки заметил Шмелинг, смотря бой с Ускудуном. Макс обнаружил, что после джеба левая рука Луиса не возвращается на место, прикрывая челюсть, а неизменно слегка зависает и сползает по плечу противника. Никто не воспользовался этой грубейшей ошибкой, потому что скорость рук Луиса их ошеломляла. А Макс решил попробовать действовать своим главным оружием – правым кроссом навстречу. Чем черт не шутит? Вдруг получится?
И получалось. Правда, в течение трех раундов без ошеломляющего эффекта. Но в четвертом его домашняя заготовка сработала на все сто. Джо нанес свой левый джеб, который, как обычно, чуть съехал вниз, и в ту же секунду просвистел кросс, пришедшийся точно в челюсть. На свою беду Луис не упал, хотя полностью потерял ориентировку, и Шмелинг успел всадить еще две серии ударов. Джо сел на пол. Потом он встал, но это уже был совсем другой боксер.
Шмелинг как человек опытный решил не форсировать события, прекрасно понимая, кто перед ним. Макс не собирался особенно атаковать и рисковать нарваться на левый хук или правый кросс Луиса, который, хоть был еще потрясен, но, действуя на автомате, мог нокаутировать кого угодно. Почти кого угодно. Шмелинг это понимал, действовал осторожно и из раза в раз повторял свою контратаку.
Раунд шел за раундом, а Макс снова и снова, несколько раз за раунд, проводил свой прием. После боя подсчитали, что всего Максу удалось провести за бой 91 кросс в челюсть Джо, последний из которых – в 12 раунде – и поставил точку в этом бою. Это был нокаут. Для тех, кто сомневается, существует видеозапись на ютубе, к которой я их и отсылаю. Ну а для нас важно то, что этот поединок был назван боем 1936 года американской библией бокса того времени журналом “The Ring”. Он этого заслуживал.
Много лет спустя, когда взошла звезда Мохаммеда Али, и все эксперты стали сравнивать двух предположительно самых великих тяжеловесов в истории, многие из них заметили, что у Луиса по сравнению с Али был один существенный недостаток, который ярче всего проявился в бою со Шмелингом, но от которого он так и не смог до конца избавиться – это неумение перестраиваться по ходу боя, когда что-то пошло не так.
Ну а Макс вернулся в Германию, где еще раз пережил свой звездный час, даже более блистательный, чем первый, и где против своей воли стал любимчиком Гитлера и особенно Геббельса, который широко использовал победу немца над негром в качестве подтверждения идеи расового превосходства арийцев. Отголоски этой кампании дошли до Америки, где Шмелинга окончательно возненавидели. Между тем, когда несколько лет спустя Джо Луиса спросили, верил ли он когда-нибудь, что расистские высказывания, приписываемые Шмелингу, действительно исходили от Макса, он ответил, что никогда не сомневался, что автор этих слов Геббельс, так как хорошо ему знакомый Шмелинг просто не мог сказать ничего подобного.
Джо быстро оправился от поражения. Уже через два месяца после боя со Шмелингом, 18 августа 1936 года, он встретился с его старым противником, Джеком Шарки. Тот после победы над Харри Уиллсом считал себя большим специалистом по негритянским бойцам и собирался окончательно развенчать легенду по имени Джо Луис. Однако после этого боя говорили, что Шарки в нем больше лежал, чем стоял. Ну, здесь мы, конечно, имеем дело с журналистским преувеличением, но, в любом случае величины эти сопоставимы. Луис послал его на пол дважды во втором раунде и дважды в третьем. В последнем случае это был нокаут. Самый настоящий.
С сентября 1936 по февраль 1937 годов Луис провел еще шесть боев, которые показали только то, что он по-прежнему лучший тяжеловес своего времени. Одна из этих встреч уже в первом раунде закончилась грустным курьезом, вошедшим в историю бокса. После удара Луиса довольно известный тяж-середняк Эдди Симмз неожиданно повернулся к рефери и сказал ему: «Пойдем, прогуляемся по крыше». В ответ на это арбитр принял единственно верное решение – остановил бой.
К этому времени главным менеджером Луиса или точнее уже будет сказать промоутером (от менеджера его отличают принципиально иные финансовые возможности, а также способность самостоятельно организовывать матчи) стал Майк Джекобс. Джон Роксборо и Джулиан Блэк были слишком умными людьми, чтобы не понимать: надо делиться, если не хочешь потерять все, и они поделились с одним из самых сильных игроков боксерского бизнеса. Майк Джекобс вместе с Джо Гоулдом, менеджером чемпиона мира Джеймса Брэддока, и провернули всю операцию по организации боя Брэддок-Луис. Как уже говорилось, это было непростым делом, так как нужно было обойти Макса Шмелинга, который как победитель Луиса, разумеется, имел приоритетное право на бой за чемпионский титул. Но бизнес-элита профессионального бокса вместе с американской публикой, не желавшей видеть иностранца, да еще представителя нацистской Германии, чемпионом мира, хотела боя Брэддок-Луис, а потому он не мог не состояться.
Он и состоялся 22 июня 1937 года. В первом раунде Луис несколько увлекся атакой и пропустил апперкот навстречу. Нокдаун. Джо тут же вскочил. Брэддок бросился его добивать, но Луис выдержал его атаки, хотя явно был потрясен, но в конце раунда он сумел вернуть себе инициативу, которую больше уже не упускал. Луис выигрывал раунд за раундом, и только чрезвычайное мужество держало чемпиона-Золушку на ногах. Но чудеса для него давно уже кончились, и никакая фея не могла его спасти. В восьмом раунде Джо нанес левый апперкот по печени и правый кросс в голову. Брэддок не рухнул на пол, а опустился, как будто решил прилечь отдохнуть, но встать он не смог даже тогда, когда рефери уже закончил счет, и секунданты отнесли его в угол. Это был первый нокаут в его карьере.
После боя Майк Джекобс зашел в раздевалку Луиса. Тот возлежал на массажном столе, как римский император, а вокруг суетились люди, которые казались очень маленькими рядом с ним. Массажисты приводили Джо в порядок, хотя он явно не слишком пострадал.
За все это время Джо сказал лишь две фразы: сначала – что уже поздно, и неплохо бы поспать, а потом – что неплохо бы было перед этим съесть еще и цыпленка. До 23-летнего парня еще не вполне дошло, что он уже второй человек в стране после президента. Ну, с определенными оговорками, конечно. Потом Джекобс пошел в раздевалку к Брэддоку. Тот был ужасен. В ответ на три вопроса журналистов он трижды покачал головой и промычал что-то нечленораздельное. На следующий день Джекобс с большим удивлением прочитал в газетах подробные интервью с чемпионом и экс-чемпионом мира.
Но для Джо Луиса ничего не было кончено. «Пусть никто не смеет называть меня чемпионом мира до второй встречи со Шмелингом», - сказал он. Никто и не смел.
Александр Беленький