Мой отец практически каждый месяц ходил на дежурство ДНД (добровольная народная дружина; за дежурство в ДНД к отпуску начислялись дополнительные дни отдыха). Уходя из дома под вечер, он говорил:
– Пошёл «дружинить».
Я ещё маленький был, по своему понимал значение непонятного слова. Отец за порог, а я маму расспрашиваю:
– А с кем папа пошёл дружить?
Мама поправляет:
– Не дружить, а дружинить. С дяденьками с работы будет дружинить.
От объяснения мамы вопросов стало ещё больше:
– А зачем дружинить?
Мама чуточку поподробнее поясняет:
– Чтобы непослушных озорников в милицию отводить.
Я закатился смехом:
– Дяденьки милиционеры сами не могут к себе хулиганов отвести!
Не знаю почему, но на всю жизнь врезался в память этот кусочек разговора. Уже позже, став немного взрослее, я узнал что такое «дружинить» – т.е. дежурство в ДНД. За все годы отец с товарищами всего раза два приводил особо буйную шпану в районное отделение милиции. Один раз дежурил в вытрезвителе (ссылка в конце публикации). А обычно шли в клуб при шахте или в местный ДК на вечерний киносеанс, смотрели фильм, после сдавали повязки и расходились по домам. Вроде как в зрительном зале за порядком следили.
Жил в наших краях парнишка, звали мы его Толя-дурачок. Он был олигофреном, мычал вместо членораздельной речи. Впрочем, что ему говорили, он всё понимал.
В клубе смотреть кино обожал! У него и место в зрительном зале было своё – на первом ряду точно по центру экрана. В кассе девчонки на его место билеты обычно не продавали. Но бывало, что кто-то занимал «заказное» кресло. Придёт Толя-дурачок и непременно сгонит со своего места, важно усаживался и поглядывал влево-вправо пока в зале не погаснет свет.
Как и дружинники, на киносеансы проходил он бесплатно. Однажды в шутку вахтёрша не пускает Толю-дурачка в зал:
– Товарищ, где твой билет?
Толя головой мотает, руками разводит, показывает на своё кресло. Билетёрша смеётся:
– Свободное твоё место. Билет показывай.
Толя опять мычит по-своему, объясняя что билета нет. Да его сроду у него никогда не было.
Подходят дружинники. Видят, на входе вахтёрша не пускает Толю в зал, билет требует. Отец спрашивает Толю:
– В кино не пускает?
Толя кивает и мычит – ага, не пускает. Отец снимает с себя повязку, натягивает её на руку Толи. Всё это происходит на глазах вахтёрши. Отец с улыбкой обращается к вахтёрше, показывая на Толю:
– Из нашей компании!
Вахтёрша с улыбкой на лице пропустила и Толю, и дружинников. Зато теперь Толя сидел в своём кресле с очень важным видом. Если кто начинал громко разговаривать, он вставал, показывал на красную повязку и грозил пальцем. Довольный собою обратно опускал зад в кресло, что-то тихо бурча себе под нос...
Поговаривали, что после родственники сдали его в приют. Во всяком случае, вернувшись из армии, я его больше не встречал.