Вика не сопротивлялась. Девочка с лиловыми глазами привела ведунью во двор, заваленный старыми железками, прогнившими бочками и ветками деревьев. Слабая трава выглядывала из островков с мусором вопреки всем всему. Закатное солнце отсвечивало грязные почти непрозрачные окна в доме.
– Как странно,– Вика наморщила лоб и вопросительно посмотрела на девочку и напряглась, – я знаю, что сейчас зима и первая половина дня. Откуда закат и трава?
Девочка хихикнула в ответ и молча покачала головой, будто сказала — ничего-то ты не знаешь.
Через покосившуюся дверь вошли в дом. Комната была под стать двору, такая же неуютная и неухоженная. Над кроватью висел тяжелый портрет какой-то старой женщины с поджатыми губами и густыми хмурыми бровями, покрытый пылью.
Девочка поморщилась и взглянула на кровать. Раздался пружинный скрип и шевеление. Еще не увидев лица того, кто на кровати, ведунья почувствовала родную кровь. И не ошиблась. Кинулась к матери, споткнувшись о развалившийся табурет, чуть не упала. Коснулась холодной ладошки и приложила к своей щеке. Мама дышала. Тяжело, но дышала.
Чувство вины, которое появилось у Вики сразу после неудачной попытки вылечить мать, чуть ослабло. Вика сглотнула и слезливо прошептала: «Прости, мамуль, не понимаю, почему так вышло».
Мама посмотрела на дочь и понимающе улыбнулась.
– Ну что ты, разве я обижалась на тебя?
– Мамуль, ты как сейчас себя чувствуешь? – Вика прижимала и прижимала ее ладошку к своей щеке.– Стыд все еще краснел румянцем на ее щеках.
– Нормально, только боязно мне. Что за странное место? Ничего ведь не помню. Только как жар по груди пошел, а потом по всему телу, потому будто я провалилась куда-то, а потом девчушка какая-то меня все водой поила, говорила, что целебная, а я не сопротивлялась. Только испугалась очень.
Вика мягко посмотрела на девочку, которая молча стояла рядом с поднятым подбородком и довольной улыбкой.
– Спасибо, что маме помогла, – Вика тихонько сжала маленькую теплую ладошку.
– Ей помогла, а тебе вот не знаю, надо ли? – девочка нахмурилась и прикусила нижнюю губу.
– Почему? Я чем-то тебя обидела? – Викин голос зазвучал неуверенно, а подбородок опустился.
– Ты же не одна куколку ищешь, вот она тоже ищет, – девочка махнула рукой в сторону дороги.
Вика выглянула в окно и увидела, как на дороге Варька по сторонам озирается, глазами по домам зыркает, на землю без конца сплевывает.
– Я не знаю, чья куколка на самом деле, у вас у обеих сила есть. Но ты мне больше нравишься почему-то, поэтому тебе первой сказала условие. К тому же рыжая маму твою извести хотела без причины, а это слишком злое зло. Даже для ведьмы. Но по правилам, куколке все-равно кого оберегать. Кто мне первым баночку принесет, тому куклу и верну.– Девочка склонила голову набок, улыбнулась и исчезла.
– Да где же я ее возьму? – Вика тяжело вздохнула, склонила голову вбок и потрясла ею.
– Постой, – заговорила мама, – не про ту ли банку она говорит, которую у матери в доме Анисья прятала? Я давно как-то слышала разговор их.
– Думаю, про нее как раз, – кивнула Вика, и легкий огонек надежды блеснул в ее глазах, – только я не знаю, где она сейчас. Большак куклу оттуда достал, мне передал, а про банку сказал только, что кукла хранилась в банке особой из адамантина.
– Значит, надо найти Большака и у него спросить. А что это за кукла, дочь?
– Сильный оберег для своей хозяйки, потому Варька за ним и охотится. И тебя в это втянула, чтобы меня застать с куклой, – Вика пружинила на носках.
– Прости, дочь, – мама виновато отвернулась, – это я во всем виновата, вчера в дом впустила твою Варьку, поверила ей. Она сказала, что ты в беде, и тебя надо спасать, и поэтому надо, чтобы я позвонила тебе и позвала. Я отказалась и сразу мне схудилось. Рыжая куда-то исчезла, а ты появилась, а потом я совсем перерастала что-либо понимать.– Мама вся как-то обмякла и страдальчески громко вздохнула.
– Ладно, мамуль, не вини себя, Варька кого хочешь обманет. Не впустила бы ее в дом, она бы другой способ наша. Теперь не об этом думать надо. А как эту баночку достать, и раньше, чем Варька, иначе точно быть беде. – Вика пощипывала кожу под подбородком.
– Надо связаться с Большаком, но как, если я непонятно где нахожусь? И девочка эта очень странная, ничего толком и не объяснила, – Вика задумалась и нахмурилась, постукивая ногой по полу.
Краем глаза Вика наблюдала, как Варька медленно передвигалась по дороге, все так же нервно сплевывая.
– А если она найдет раньше? Ой, даже думать об этом не хочу, – отмахнулась от своих же слов Вика, как от назойливой мухи.– Только хочется понять, почему она за куклой сюда пришла, а не сразу к Большаку отправилась?
– Значит, не знает пока про баночку? – предположила мама, и Вика увидела в окно, как рядом с Варькой появилась та самая девочка с лиловыми глазами.
– Уже знает, – Вика заходила взад-вперед по комнате.– Но не догадывается, что та у Большака. Что же делать? – Викины глаза бегали туда-сюда.
Внезапно пространство задрожало как речная гладь. Вика и мама переглянулись, Вика сжала мамину руку.
Размером с большую дрожащую гору вместо комнаты, домов и дороги рябило перед ними лицо девочки с лиловыми глазами. Недетскими глазами смотрела она сквозь ведунью и Варьку. Сейчас она представляла собой угрожающее зрелище: нахмуренные брови, расширенные ноздри, сжатые губы, злой и решительный взгляд.
– Даю вам времени — час. Обеим. Иначе останетесь навсегда здесь. Кто коробку принесет, тому кукла служить будет.
Вика присела на краешек кровать и принялась раскачиваться. Кровать поскрипывала в такт. Мама обреченно смотрела на дочь, предполагая, что на этот раз Вика не выкрутится. Что это за место, никто кроме девочки не знал, и как из него выйти — тоже.
Варька суматошно бегала по территории, заглядывая в каждый дом. Знала, что искала. Вика даже улыбнулась бы от этой картины, если бы не понимала, что ее ситуация не лучше.
"Да, она знает, у кого коробочка, но достать-то ее все-равно не может. Выходить из дома, рискуя встретиться с Варькой нос к носу, ведунья не хотела, а идти искать выход отсюда и оставлять маму одну — тоже. С другой стороны, Варька сюда все равно зайдет, потому что осматривает все дома подряд".– Вика думала-думала и терла виски, а часы где-то тикали и тикали.
Дверь скрипнула. Рыжая голова оказалась перед Викой.
– Где коробка от куклы? - Варька отвела плечи назад, выставив грудь вперед. Кулаки сжимались и разжимались.
Вика попятилась к стене и неуверенным голосом ответила:
– Не знаю.
Варька сделала короткий кивок и шагнула в сторону Викиной мамы.
– Хорошо, тогда я ее убью ее. Ты же не хочешь, чтобы она мучилась, наблюдая, как от тебя остается мокрое место? – Ее щеки лоб и подбородок блестели от пота, несмотря на то, что в доме не было жаркою.
– Не трогай ее, тебе же я нужна. Впрочем, все-равно тебе банку не найти, так что если и помирать здесь, то всем придется, – Вика сжала губы, которые подрагивали.
Варька резко повернулась к ведунье, вытянула руку вперед и схватила ее за горло. Шипение раздавалось из открытого рта ведьмы. Вика инстинктивно втянула плечи. Железная сила сдавливала ее горло, перекрывая кислород. В глазах потемнело, крики матери становились все тише.
Неожиданно что-то холодное и сильное подхватило Вику и перенесло в другой угол, вырвав из Варькиных рук. Вика откашливалась в углу, стоя на коленях, упершись одной рукой в пол.
Варька ошарашенно смотрела на длинную тень, взявшуюся из ниоткуда, которая постепенно превращалась в человека.
– Хранитель города? – испуганно вскрикнула она и попятилась к двери.
– Не сметь трогать эту женщину и моего ребенка, – решительно и громко рявкнул он так, что в доме зазвенели оставшиеся стекла на окнах. – Никогда!– Макс стоял перед ней, широко расставив ноги, и расслабленно застёгивал пуговицу на рукаве своей рубашки.
Варька кусала губы и переминалась с ноги на ногу, скалясь как собака, у которой отбирают еду из миски. Но возразить не пыталась.
– Пошла вон, — Макс смотрел ведьме в глаза и игриво ухмылялся.
Ведьма сжала зубы и молча вышла за дверь.
Макс, наконец, повернулся к Вике.
– Тебе следовало быть осторожнее, дорогая, – подмигнул он Вике.
