ГЛАВА 7
- ...Таким образом, есть все основания полагать, что оба эти преступления совершены одним человеком и имеют какую-то... Да нет... - Скворцов быстро поправился, - ...ни какую-то, а самую прямую связь.
- Будем объединять? - Катеринчук взглянул на Панафидина.
Тот кивнул.
- Что у экспертов?
- В отличие от первого эпизода - отпечатков предостаточно. Но в нашей картотеке их нет.
- Труп дактилоскопировали?
- Так точно. Но и здесь ничего, товарищ полковник.
- Отсылайте в Центральное бюро. Пусть там с этим поработают.
- Слушаюсь.
Катеринчук повертел в руках фотографии, вгляделся в мертвую голову.
- Что по свидетелям?
- Глухо. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал.
- Так не бывает. - Катеринчук вскинул на оперативников жесткие, непримиримые глаза. - Соседи могли не видеть саму казнь, не слышать, не обратить внимания на связанную с этим делом возню в квартире, но не видеть человека, который сутками что-то выслеживал во дворе, в парадном... Он же наверняка не один день крутился где-то рядом, возможно, приезжал на машине, стоял, смотрел... Как-то же он узнал, где, в какой квартире живут эти Гусевы. Это многоэтажка, целый жилой комплекс, одиннадцать подъездов, сотни квартир: людей масса и он непременно должен был где-то засветиться, его должны были видеть!
- Провести повторный поквартирный опрос?
- Ты меня спрашиваешь?..
- Извините, товарищ полковник...
- Опрашивать нужно всех. Всех до единого. Взрослых, детей, стариков. Всех! Особенно автолюбителей. Если он был на машине, то она обязательно стояла где-то во дворе, рядом с домом, среди других авто. Соседи могут и не знать друг друга, тогда как автомобилисты пусть и не близко, но знакомы: не заметить чужой автомобиль, который стоял рядом с собственным они не могли. Бабушек с детской площадки еще раз опросите. Они не обязательно живут именно в этом доме, возможно, приходят сюда с внуками просто «пообщаться», поиграть: дети Гусевой по возрасту как раз из тех, кого выгуливают на таких пятачках. Я думаю, что и сама Гусева в силу «профессии» никак не могла упустить такой повод для знакомства... И еще: это дело никому не перепоручать, поделите дом поквартирно и ходите лично. «Отработать» каждую квартиру, каждую семью, каждого человека! Кроме того, работайте плотнее со свидетелями и потерпевшими по делу о мошенничестве убитой. Сколько у нас заявлений по детскому саду?
- Восемьдесят семь.
Катеринчук словно поперхнулся, откинулся в кресле. Его лицо посветлело, заиграло нехорошей улыбкой.
- Круто! Ничего не скажешь. Общую сумма ущерба уточнили?
- Пока нет. Многие еще не знают об убийстве.
- Гм... - Катеринчук помял подбородок, подумал. - Ты вот что, Игорь, давай-ка готовь ориентировки. И на Гусеву, и на ее подельников. И сделай запрос по центральной базе. Сдается мне, эта троица наследила еще ни в одном месте. Да, и что у нас там по ценностям?
Малышев кашлянул в кулак, стал докладывать.
- Санкции на изъятия уже получены. Список банков, с которыми погибшая заключала договоры на аренду банковских ячеек и сейфов, мы составили. Пока семьдесят четыре адреса.
Все оживились, стали переглядываться, перебрасываться не злыми репликами.
- Ничего себе...
- Да, неплохо...
- Нормально, в общем, старушка жила...
- Что по ее записным книжкам?
- Эксперты работают. Некоторые записи уже расшифрованы. Это коды банковских сейфов, номера ячеек, а еще суммы, города, название финучереждений... География тоже немаленькая: от столицы - до самых до окраин... В общем, все указывает на то, что эта троица «работала» ни один месяц, и даже ни один год. Кроме того, есть основания полагать, что в тех же отделениях банковские ячейки арендовались еще и Щуровой, и ее братом.
- Почему так решили?
- Среди бумаг погибшей Гусевой были найдены доверенности на некую Чаплинскую Груню Станиславовну и Кошелева Аркадия Яковлевича.
- Думаешь, это наши убитые фигуранты?
- Уверен. В квартире Гусевой обнаружены все вещи из квартиры Щуровых: драгоценности самой Инессы, матери Щурова, шубы и прочее. Судя по всему, они были не просто знакомы - это одна семья. Нами проведены предварительные экспертизы: есть основание полагать, что убитые находились в близком родстве. Биологические материалы направлены на ДНК-анализ по установлению степени этого родства. Да и внешнее сходство просто поразительное. Только Щурова была блондинкой, а убитая Гусева, наверное, просто для маскировки, красила волосы в темно-русый, почти черный цвет, носила высокую прическу.
- Что там по задержанному? - Катеринчук оглянулся на Панафидина. - У него действительно изъяли вещи из квартиры Щуровых?
- Пока не ясно, товарищ полковник. Заявила в полицию продавщица одного из местных магазинов: мужские туфли на продажу ей принес некто Григорий Пчельников. Местный дворовый «авторитет».
- Почему решили, что эти туфли из квартиры убитых?
- Их продавщица опознала. Она была хорошо знакома со Щуровой. Инесса была ее постоянной клиенткой. Можно сказать, приятельницей. Кстати, продавщица теперь проходит по делу о мошенничестве в качестве потерпевшей. Щурова «заняла» у нее двадцать тысяч долларов.
- Ну, люди... - Катеринчук с чувством покачал головой. - Зачем они дают незнакомцам такие суммы?!!
- Тут особый случай. Продавщица, она же хозяйка торговой точки, очень хорошо знает семью Виталия Щурова. Дружит с ней со времен, когда были живы еще его родители. И, понятное дело, она и мысли не допускала, что жена бизнесмена окажется профессиональной мошенницей. Щуровы были у окружающих вне подозрений. Что, впрочем, вполне оправданно: люди они, вне всяких сомнений, очень порядочные. А потом и сама Инесса, если случалось когда по мелочам занимать какие-то суммы, непременно всегда затем возвращала долг...
- Ага, еще и с «процентами»...
- Вот-вот. Ну а потом, когда жертва оказывалась прикормленной...
- Понятно...
- Так что там по вещам?
- Однажды Инесса похвасталась Зотовой, то есть продавщице, покупкой для мужа: теми самыми туфлями. А поскольку туфли были дорогими и моделью эксклюзивной - они и запомнились.
- Ошибки нет? Возможно, этот Пчельников их для себя в магазине купил…
- Нет. Во-первых, откуда у безработного хулигана могут взяться деньги на такие обновки? Во-вторых, покупались эти туфли в одном из не местных фирменных салонов. Чек и сертификат были там же в коробке. И Пчельникова, наверняка, запомнили бы. А его не помнят. Зато очень хорошо помнят Щурову, постоянную клиентку. Ее опознали по фотографиям. В-третьих, даже размер обуви не его.
- Ясно. Он всё еще у нас в СИЗО?
- Да. Но убийство и вообще причастность к этому делу отрицает категорически.
- И я ему верю. - Панафидин, не отрывая взгляда от папки, нахмурился.
- Поясни…
- Получается, что убив Щурову с братом, а потом Гусеву с детьми, он забрал из ее квартиры только коробку с туфлями, не тронув кейс с почти полумиллионом долларов, который лежал на самом видном месте? Если он убивал, чтобы ограбить, почему ничего из ценностей не взял? В квартире у Гусевой помимо денег были еще и драгоценности, в том числе и золотые казначейские монеты.
- А если убивал из мести?
- Всё равно не упустил бы случая совместить «приятное с полезным». От такой добычи ни один урка не откажется. Нет, я думаю, он не наш клиент и к этому делу не имеет никакого отношения.
- А как же туфли?
- Будем разбираться...
ГЛАВА 8
- Ты чё гонишь, начальник?!! Ты мне не веришь?!!
- А почему я должен тебе верить? - Малышев со спокойной насмешливостью откинулся на спинку стула.
- Я не убивал! Нахрена мне?!! Я не мокрушник! Слышишь, ты?!!
- Тогда откуда у тебя туфли со Щурова?
- Я уже рассказывал. Мне их сама Инесска дала!
- Типа «подарила»?.. Или за «услугу»?..
Пчельников заметался глазами по допросной.
- Не за «услугу». А так просто, от души. Чисто по-человечески. Может быть, даже на память!
Малышев рассмеялся.
- Ага... Когда ты ее с матерью и детьми грохнешь, чтобы, значит, не забывал потом...
- Да не убивал я, пойми! Зачем мне?!! Она хорошая баба была! Взаймы давала, не ругалась, нас с братвой от подъезда с лавочки не гоняла! Ну... ну... я же с ее мужем с детства знаком! Виталька классный мужик! Я всю жизнь в этом дворе живу! Мы же даже не ругались никогда! Это все подтвердят ! И...и... потом... Голову отрезать, кишки выпустить...Бррр... Да я курицу зарубить не могу. Я крови боюсь!
- Ты, может, и боишься, а вот приятели твои...
- А я им родственник, что ли?!! Отец родной или опекун?!! Почему я должен за всех в округе отдуваться?!! Да и алиби у меня! Алиби!, понимаешь?! Я, когда Инесску грохнули, в нашей местной больничке чалился! Как я мог резать ее детей и одновременно под капельницей лежать?!
- Ты мог свободно перемещаться по отделению, двери там не запираются.
- Не мог я там «свободно перемещаться»! Болел я! Температура у меня была! Дизентерия! С поносом и рвотой! Я с параши не слазил! Вы чё, блин, вообще охренели здесь все, что ли?!! Ты чё мне мокруху шьешь?!! Да и за что мне, в самом деле, их мочить надо было?!!
- А кто тебя, злыдня, знает. Ты вот морды всем во дворе бьёшь, а спроси тебя, за что?..
- Тоже мне сравнил. - Пчельников презрительно скривился. - Бил и бить буду. Чтобы не выёживались. Чтобы место свое знали!
- Так, может, и Щурова с братом тебе дорогу невзначай перешли?
Пчельников вдруг осклабился в глумливой ухмылке.
- «С братом»... ага... как же... - Он коротко хохотнул. - Какой он ей брат... Трахал он ее! Это ее ёбарь был. Понимаешь, начальник?
- Что ты плетешь?!
- А я чё?! Я ни чё... Чё видел, то и говорю.
- Рассказывай, давай.
- Ну, это, значит... - Пчельников покосился на протокол, поерзал на стуле. - В общем, мне один товарищ бинокль подогнал. Армейский. Штука классная. За километр любую былинку видит. И вот сидел я, значится, дома...
- Игрался...
- Ну, может, и игрался! Тебе что?!! - Пчельников окрысился. - За это в тюрьму не сажают!
- Ладно, остынь. Это я так...
- Ты бы и сам заигрался. Штука отличная!
- Ну, понял я, понял... - Малышев примирительно кивнул, нетерпеливо подвинул к себе протокол.
- А ты меня не подгоняй! Тоже мне мент... Вот «работнички», блин... Им рассказываешь во всех подробностях, я они рыла воротят. А еще опера!
- Ну, ты, давай, не умничай здесь!
- А чё?! Я их тогда сразу раскусил! «Родня», мать вашу...
- Так что там по поводу отношений Щуровой с братом?
- Ну, так вот... Сижу я, значит, с этим биноклем дома, а проверить как «работает» не могу: ну на что мне в него смотреть! Кухня и комната маленькие, а за окном ночь…
- И ты решил...
- Ну да... Посмотреть, чем наш народ по вечерам у себя дома занимается... Отодвинул шторку, навел резкость... и...и.. Веришь, я даже не понял сначала, что это они были!
- Кто?
- Да Инесска с брательником! Короче, смотрю, посреди комнаты за столом мужик с бабой сидят. Голые. Типа, как романтический ужин у них... На столе свечи, бокалы, шампанское... всё такое... Сначала просто общались: разговаривали, смеялись, а потом она сисяры на стол вывалила, а он их ну давай тискать! Дальше в раж вошел, из-за стола выскочил, ее в охапку сгреб и прямо там, на столе, разложил... Меня аж в жар бросило! А еще интерес разобрал: в какой же, думаю, квартирке, стриптиз такой?! Стал смотреть, окна считать... И тут, прикинь, оказывается, что это у Витальки Щурова дома! Я пригляделся: ёма-ё ! Так это же баба его! Инесска, сука! А тот, кто ее трахал, брательник ейный!
- Ты не ошибся?
- Да ты чё, начальник?! Там же видимость какая! Я их видел вот так как тебя сейчас! А через время, - ну это когда они, в общем, того... закончили, отдохнули, - смотрю: они собираться куда-то стали. Оделись. И какие-то баулы, сумки из комнаты потащили. Хромой ключи от машины взял, на косяк двери облокотился, ждал, пока Инесска закончит в секретере копаться. В общем, я из комнаты рванул, на улицу побежал.
- Зачем?
- Так они же уезжать собрались!
- И что?
- Хм... - Пчельников вдруг смутился, замялся.
- Ты, давай, рассказывай! Зачем ты к ним побежал?
- Кх.. гм.. так я это... того... денег хотел у них попросить... ну то есть занять... в долг, в общем...
- А ты, Гриша, разве не знаешь, что шантажистам денег не платят?..
- Как это?!!
Малышев скривился, покачал головой.
- Совсем тупой, что ли?.. - Потом с досадой отмахнулся. - Ладно, проехали... Так что там дальше было?
- В общем, прибегаю я на место, а они в машину сумки, узлы с каким-то барахлом грузят.
- Что за машина?
- Внедорожник. Не машина - зверь! - Пчельников восхищенно вздохнул, подкатил глаза. - Я раньше такой «тачки» у Хромого не видел.
- Хромой - это брат Щуровой?
- Ну да, «брат»...
- Дальше.
- Дальше я подошёл, поздоровался. Культурно всё. Спрашиваю: помощь, мол, не нужна ли?.. Может, подсобить чем? Вы же, типа, уставшие... Ну, в общем, слово за слово... Да и попросил я немного...
- И что Щуровы?
- Хм... Не поверишь, начальник, - даже глазом не моргнули! Сначала, правда, не поверили. Потом, когда я на окна показал: где их хата, а где моя, а еще бинокль предъявил, Хромой только хмыкнул. А Инесска бровью на сумку повела: ну дай, - говорит, - ему, то есть мне, что-нибудь из барахла. Хромой мне эти туфли, в коробке, и подогнал. Из денег только сотку. Мол, нету у него больше.
- Что было потом?
- Загрузили они свои манатки и уехали. Не буду же я их задерживать...
- Ну, правильно...
- Дальше я в шалман пошел. Тот, что под мостом, круглосуточный. И там уже под пивко рыбы съел... Траванулся сильно. До утра еле дожил.
- Бог шельму метит...
- Глумишься, да?!! Тебе бы такое!
- В больницу в котором часу пошел?
- «Пошел»?!! Повезли! Я чуть живой был. Меня сразу в процедурную: в жопу - клизму, в пасть – трубку… Ведро марганцовки, наверное, влили, промывали. Потом - под капельницы. А вот во сколько увезли не помню. Я тогда уже плохо соображал. Да ты на «скорую» позвони - у них же записи вызовов в журнале есть.
- Почему ты сразу об этом не рассказал?
- Как не рассказал?!!
- Я не про больницу, про Щуровых.
- Так это... Зачем? Тебе же алиби мое нужно.
- Не только алиби...
Малышев стал быстро заполнять протокол. Задержанный заволновался.
- А меня теперь отпустят?
- Разберемся...
- Я всё рассказал!
- Не всё. Бинокль где взял?
- Я так и знал... - Пчельников вдруг поник, тяжело обреченно вздохнул.
- Я жду... – Малышев спрятал улыбку.
Пчельников сверлил глазами пол, о чем-то напряженно думал. Потом он исподтишка покосился на оперативника, придвинулся ближе к столу.
- Слушай, начальник... А, может, мы... это… того... сделку заключим?
- Какую сделку?
- Я в кино видел: в Америке, если кто со следствием или прокурором сделку заключает, того не наказывают...
- Мы не в Америке, Гриша...
- А тебе что, про Инесску совсем не интересно, кто ее грохнул?
Малышев напрягся.
- Тебе что-то известно?
Пчельников кивнул.
- Сказать, кто конкретно их мочканул я, конечно, не могу. Врать не буду - не знаю. Но вот информацией кое-какой обладаю...
- А ну давай, рассказывай! Торгуется он здесь!
- Нет, начальник. Ты меня на трупе не взял и мотива не доказал, к тому же алиби у меня. Так что я по любому отсюда выйду. А вот вы...
- Пчельников, не буди во мне зверя...
- А мне пофиг...
- Чего ты хочешь?
- Гм... Кх... Ты это, того... отпусти нас с биноклем... Я на нары не хочу.
- Ну, ты даешь!
- Ты не понял, начальник. Я не мокрушник. Говорю же тебе: я крови боюсь, а потому на убийство не способен.
- Тогда чего дрейфишь?
- А вот так, за нехрен делать, на зоне вдруг оказаться…
- От меня чего хочешь?
- Гм...
- Ну?!!
- Дай честное ментовское слово, что если заявы по поводу бинокля не будет, ты меня не привлечешь.
- Ага! А если завтра жмур, с которого ты бинокль дёрнул, где-нибудь всплывет?!
- Не вплывет, не боись. Бинокль чистый.
- Псс...
- Ну, то есть, конечно... Но ведь это еще как посмотреть... Я, может, еще доброе дело людям сделал!
- Вот что, «тимуровец», ты колись, давай! А там посмотрим, привлекать тебя или, может, действительно грамотой МВД наградить…
- Не нужно мне грамоты. Бинокль не отбирай.
- Да что ты мне му-му здесь водишь! Рассказывай уже!
- Взял я его у одного барыги...
- Где взял?
- На пляже. Он, сучёнок, за бабами в камышах подсматривал. Дрочил там... А потом, когда он в море купаться полез и бинокль на подстилке своей оставил, я его и дёрнул...
- Почему думаешь, что он не станет заявлять?
- Ха! Так этому перцу тогда объясняться придется: зачем он его на пляж притащил. А мужик, судя по всему, крутой: тачка навороченная, печатка, цепь... И сам такой: ряха ни в одно зеркало не влезет... Депутат, наверное. Или ваш - мент, упырь какой-нибудь, «оборотень». А уж я бы не промолчал, нет...
- Так ты, Гриша, у нас, оказывается, профессиональный шантажист!
- А ты? Ты меня сейчас разве не на крючке держишь?!
- Сам виноват...
- Так и я о том же. Виноватых без вины не бывает. Нахрена этот извращенец за голыми бабами подглядывал, а? Кто заставлял?! А женщины мне за то, что я его такой возможности лишил, если бы узнали, только спасибо сказали бы. А бинокль... Он же мне как друг! Я с детства о таком мечтал! Понимаешь?! Хотелось на небо, на звезды посмотреть. Как у них там?.. - Пчельников вдруг обмяк, уставился в оперативника влажными тоскующими глазами. - Малышев, будь человеком, отпусти...
- Так сразу и отпусти... Мне еще ваше с биноклем алиби проверить надо.
- Так это пожалуйста! Сколько угодно!
- Хм... А теперь по делу. Давай, рассказывай про Щуровых.
- А бинокль отдашь?
- Отдам...
Пчельников мгновенно подобрел, поерзал на стуле, привалился к столу.
- Следили за ними... Недели за три до этого я вдруг обратил внимание на одну машину. Она недалеко от нашего двора стояла. Пряталась за кустами сирени. В принципе, ничего особенного, ну стоит себе и стоит... Мало ли кто оставил... Может, человек по делам приехал и отошел ненадолго.
- И что?
- Интересно мне стало, чего это она здесь целыми днями делает? И пошел я, так просто, посмотреть, в окошко заглянуть...
- Не ври. Грабануть ты ее захотел.
Пчельников отвел глаза, передернул плечами.
- Ну и чё?.. Не угонять же...
- Что дальше?
- Дальше я подошел, оглянулся, ну, чтобы не видел кто...
- …как ты «интересоваться» станешь.
- А ты не подначивай, слушай лучше! Я шпильку в замок вставил, дверцу рванул, а там... мужик! Меня за грудки схватил, по яйцам ногой двинул. Придушил. Потом быстро оглянулся, - видать тоже боялся, что увидят, - матом меня обложил, от машины отбросил. Пригрозил член оторвать, если еще раз близко подойду...
- Щуровы здесь причем?
- Я тогда сразу сообразил, что он выслеживает кого-то. Но дорываться не стал. Подумал, а вдруг это кто-то из ваших, ментовских, или «компетентных органов» какую-то спецоперацию здесь проводит?.. А в тот вечер, когда брат Инесски ее, типа, «по-братски» имел, и они вещи перевозили, я опять эту машину видел и понял уже, что к чему... Их внедорожник едва за угол свернул, как эта тачка вдруг нарисовалась: из темноты выскочила и понеслась следом.
- Что за машина?
- «Жигуль». Темно-зеленого цвета.
- Номера запомнил?!
- А как же!
- ?!!
- Только ты начальник слово свое сдержи.
- Давай быстрее! Утомил ты меня, Пчельников!
- Гм... Кх... Ну, пиши...
- А мужика описать сможешь?
- Смогу. Невысокий, жилистый такой. Не старый. И глаза... Нехорошие. Злые очень.
- Фоторобот составить поможешь?
- А чего же не помочь? Ты ко мне с душой, а уж я на твое хорошее сто раз хорошим отвечу...
(Продолжение следует...)