К концу обеда Татьяна сидела за стойкой с красными, как у кролика-альбиноса, совершенно больными глазами. Она периодически подносила платочек к носу и громко, с чувством, сморкалась.
Галина Петровна, строгий начальник почтового отделения, проходя мимо операторов, подозрительно поправив очки, внимательно посмотрела на нее:
- Да что это с тобой, Татьяна? Вчера еще абсолютно здорова была. Аллергия у тебя на работу, что ли? Или курить за угол на ветер начала бегать?
- Нет, все хорошо, Галина Петровна, Вы не переживайте, на больничный не собираюсь, - развеяла главные сомнения начальника шмыгающая носом Татьяна.
Второй оператор, молодая пухленькая хохотушка Полинка подтвердила:
- Да, все нормально, это она ящик ходила вскрывать, а там опять эти письма…
- Какие письма? - снова нахмурилась Галина Петровна, - Скажите еще, что вы письма чужие читаете, никак с ума сошли?!
- Письма-то Деду Морозу! Дети опять накидали в ящик записок. Они же незапечатанные, даже без конвертов… Я и говорю: “Давай посмотрим, чем молодежь живет, чего там ребятня у дедушки нынче просит?” Она только читать начала, да вдруг как разревется! До сих пор успокоиться не может. Уж не знаю, чего она там вычитала, мне попалась обычная ерунда, вроде: “ Я хорошо учусь, хочу получить робота-трансформера” или “Дедушка, мне семь лет, ВСЮ ЖИЗНЬ я мечтаю о кукле L.O.L.”...
Татьяна снова зарыдала в голос. В руке она комкала клетчатый листок из самой обычной школьной тетрадки.
- Так… Сейчас пойдут клиенты, я не хочу, чтобы они видели тебя в таком состоянии. Иди и приведи себя в порядок! - скомандовала Галина Петровна, - позже поговорим…
Ежедневная работа в отделении потекла своим чередом.
Вечером, в кабинете начальника припозднившиеся Татьяна и Галина Петровна пили чай.
- Так, что все-таки случилось, Таня? - спросила начальница, рабочее время закончилось, и она могла себе позволить просто поговорить по душам с давней подругой.
- Ох, Галя, и не спрашивай. На вот, сама почитай!
По мятому, залитому слезами листку расплывались аккуратные ровные буквы, выведенные синим фломастером:
“Здравствуй, Дедушка Мороз!
Меня зовут Сережа, мне восемь лет.
Я знаю, что нельзя было брать деньги, из-за которых поругались родители, но у моего друга и одноклассника Ваньки Петрова сгорел дом, помочь ему важнее, чем поехать летом на юг.
Понимаю, что подарков на Новый Год я не заслужил, только, пожалуйста, сделай так, чтобы мои папа и мама поняли, что я хотел, как лучше, перестали ругаться, и мы снова стали дружной и веселой семьей.”
Галина в недоумении протянула листок обратно:
- Это все печально и трогательно, конечно, но ничего такого сверхъестественного…
- Ну да, ничего… Кроме того, что это писал мой Сережка, - по щекам Татьяны снова поползли слезы.
- Твой сын?! Не может быть!
- Почему не может? Это его почерк, я сразу узнала… Галя, а у нас с Лешкой ведь дело до развода могло дойти…
Татьяна вспоминала, как совсем недавно они с мужем решили обязательно следующим летом свозить сына на море, глядишь, болеть мальчишка поменьше будет, вот и откладывали при первой возможности. Недавно она полезла в шкатулку добавить денежку, и поняла, что пяти тысяч не хватает. Осерчала на мужа, ведь договаривались, что это запасы неприкосновенные, сама же не трогает ни копейки…
- Леш, мог бы и посоветоваться, прежде чем деньги из копилки брать! Что, опять в машине запчасть какая полетела? - как мышь на крупу надулась Татьяна.
- Какие деньги, Тань? Ты обалдела что ли? - Лешка изумился так, что даже из танка выскочил. Сразу стало не до виртуального боя, когда дома реальное сражение намечается.
- Ну как же, здесь на пятерку больше было! Думаешь, я считать разучилась? - еще больше распалялась супруга. Устала она на работе, день был нелегким, а тут еще дома разбор полетов...
- Ничего я не брал! Признайся честно, сама в бюджет нынче не уложилась, вот и валишь с больной головы на здоровую! - Лешка уже по-настоящему обиделся, отвернулся от жены и натянул шлемофон на голову, отказавшись продолжать разговор.
На Сережку-то оба и помыслить не могли, он, чистая душа, никогда ничего без спроса не брал. Но обида друг на друга копилась, как снежный ком. Первый раз за десять лет спать легли порознь, отвернувшись, каждый на свою половину кровати. И утром сквозь зубы разговаривали, и вечером снова сердито в молчанку играли. Каждый понимал, что ни в чем не виноват, а это значит, что неправ другой, а признаваться почему-то не хочет, и это вызывало глухое раздражение и недовольство.
Сережка видел, что его любимые родители сильно поругались по его вине, но никак не решался обо всем рассказать. Вдруг скажут деньги обратно отнести, а он уже их Ваньке передал, другу лучшему, соседу по парте.
Подумать страшно, как это, вот так в одночасье без дома остаться, без теплых вещей, без игрушек любимых, перед самым Новым Годом. Хорошо хоть сами все целы остались и невредимы. Ванька тогда самое дорогое из горящего дома вытащил, кошку любимую, Мурёнку…
Татьяна пришла домой позже времени. Долго возилась в прихожей, стягивая сапоги, но никто из мужчин так и не вышел ее встречать. Оно и понятно: один был обижен сильно, второй переживал, что натворил дел своим молчанием.
Подошла к мужу, сидящему перед монитором, молча обняла за плечи. Лешка недовольно покосился, но шлемофон сдвинул на одну сторону, чтобы слышать. Поцеловала в щеку:
- Ты прости меня за все, любимый! - положила на стол перед ним письмо сына и пошла на кухню. Как и ожидалось, через пять минут Лешка прилетел следом.
- Это вот как? Это что?! Да как он… - слова у мужа иногда находились не сразу.
- Леш, ты погоди шашкой-то махать, - притормозила его Татьяна, - Если разобраться, Сережка как лучше хотел. В его понятии именно так правильнее. Сами мы его так воспитывали - если ты в силах, всегда помоги тому, кто в этом нуждается…
- А ведь и правда, - неожиданно улыбнулся муж, - Молодец, мужик, разобрался, что для него важнее! Но объяснить, что нельзя делать ничего втихомолку все же придется...
Вот и не верь после этого в предновогоднее чудо: до Деда Мороза Сережкино письмо не долетело, но все же нашло именно того адресата, которому нужно было его прочитать.