Доброго вечера!
Вот и вторая часть исторического повествования о Георгиевском трактате. Как вы помните, я потихоньку перепечатываю и публикую старую статью И.Кузнецова, опубликованную в газете "Ставропольская правда" в 1983 году к 200-летию со дня подписания трактата. Статью лично не видела. По моей просьбе ее в другом городе нашли и сделали снимки. Я уже оформляю. Предположительно, статья напечатана в шести разных номерах, но я их не нашла на фотографиях со статьей. Знаю только год 1983.
Первая часть здесь: https://dzen.ru/a/Y3iLRmY6FQvRF_8x
Итак, продолжим наше увлекательное чтение))
Часть вторая:
О деловых качествах графа Потемкина можно было не говорить. Все знали, на что он способен. Показывать себя начал еще несколько лет тому назад, когда его назначили на весьма ответственный пост с большими полномочиями и длинным, путаным названием – начальника Следственной комиссии по выявлению и пресечению позорной неспособности командования войск царской регулярной армии быстро потушить Пугачевский бунт. Эту выгодную для карьеры должность Павел Сергеевич мог получить только по протекции светлейшего князя Потемкина, бывшего тогда вице-президентом военной коллегии и наместником Саратовской, Астраханской, Азовской и Новороссийской губерний. Напутствуя брата, Григорий Александрович говорил: «Ежели не дурак, то на сим коньке высоко скакнешь!».
Молодой задористый генерал начал чинить суд и расправу, с пристрастием «снимать» дознания с офицеров и генералов, которые гонялись за плохо вооруженной, плохо обутой и одетой армией Емельяна Пугачева и не могли одолеть ее. Иных представлял к понижению в чине, иных – к сдаче под суд.
Он даже осмелился составить реляцию светлейшему князю о бездарности, ротозействе таких больших военачальников, как Кар и Рейндорп. Описал картину ужасной бестолковщины в деяниях генерал-губернаторов сопредельных с «очагом пожара» губерний. Особо выпячивал то, как своим энергичным вмешательством быстро устранил неразбериху, тушил панику, наводил порядок. С этими реляциями вице-президент шел на доклад к государыне – императрице. И выходило – ежели бы не прилежание, прозорливый ум и беспредельная преданность царскому двору начальника Следственной комиссии, то вряд ли удалось навести на Волге и Яике умиротворение.
Именно за «высокую старательность» всеблагая Екатерина и пожаловала Павлу Потемкину высокую награду – золотую шпагу с алмазами и самолично надела на его широченную грудь анненковскую ленту. А спустя время Павел Сергеевич получил орден святого Александра Невского и камергерский ключ.
Светлейший князь, ставший президентом военной коллегии, постарался обласканного монархией Павла Потемкина выдвинуть еще выше: рекомендовал к управлению юго-восточным краем империи, от Астрахани до пределов Кавказа.
Павел Сергеевич из кожи лез, чтобы оправдать высокое доверие императрицы. С первых же дней пребывания на Кавказе начал проявлять гибкую гуманность, устраивать по-азиатски пышные балы, любезно приглашать на них местных кунаков и одаривать их богатыми подношениями. И за короткий срок сумел лаской «пробить» то, чего годами не могли добиться его предшественники, командующие войсками Линии, которые надеялись на силу кнута.
А потом переключился на исполнение гражданских, чисто губернаторских обязанностей – приступил к разработке проекта о заселении русскими Кавказского края, в первую очередь плодородных земель прибрежной полосы Кумы, Калауса, Егорлыка и других степных рек. Рядом с Екатериноградской крепостью на Тереке развернул интенсивное строительство зданий будущего городка Екатеринограда, с целью превратить его в столицу Кавказского наместничества.
Когда светлейший князь доложил об усердии троюродного брата, Екатерина повелела незамедлительно наградить и повысить в чине милейшего Павла Сергеевича, и управитель юго-восточного края Российской империи надел мундир генерала-поручика и Владимирскую ленту через плечо.
Графу Потемкину было приятно вспоминать о прежних наградах, но надо было думать и о новых, и он отдал адъютантам нужные распоряжения о подготовке Георгиевской крепости к встрече грузинских послов, сам поехал в штаб чинить более важное дело – готовить себя к исполнению миссии главы российской делегации на предстоящих переговорах.
В другое время, при других обстоятельствах разве посадили бы молодого генерала за круглый стол чинить официоз вхождения Грузии в подданство России? Что, разве для такого важного дела мало опытных дипломатов? Да полная коллегия иностранных дел, но добрая половина их, как ни странно, в душе были против того, чтобы брать грузин под свое покровительство. И на сей счет у них были тысячи возражений. Одни легонько, без нажима намекали: обождать-де надо, пусть Картли-Кахетинское царство вылезет из ссоры с Персией. У России-де и без этого натянутые отношения с южными соседями – чуть чего и война. А когда возьмем Грузию в свою семью, то русско-турецким и русско-персидским войнам не будет конца и края.
Другие дипломаты судили еще категоричней: коли взять Грузинскую державу под свое крыло, надо же ее надежно охранять. А чтобы войско туда пришло и привезло с собой в достатке вооружения, снаряжения, обмундирования, нужно построить дорогу. И какую! Через высоченные горы, глубокие ущелья, бурные речки. Потребуются сотни тысяч рублей денег. А другая помощь – хозяйственная, хлебная, разве дешево обойдется? А чем грузины смогут восполнить наши затраты? Кислым вином? Сушеными фруктами? Чайным листом? Коммерция-то явно для нас невыгодная.
Невдомек было этим умнорассуждающим с позиции лапотного патриотизма дипломатам-коммерсантам, что братство с Грузией, наоборот, может положить конец русско-турецким и русско-персидским войнам. Сейчас эти две хищные державы нападают и рвут Закавказье на части потому, что тамошние народы не могут больно ударить по рукам захватчиков. А братство с Грузией перенесет наши границы с Терека и Кубани в долины Арагвы и Куры. А алчные османы и кизилбаши, увидев перед собой немалую силу северной державы, вряд ли посмеют посягать на покой и мирный труд наших братушек. Вот она, главная выгода в чем! В тысячу раз перекроит все ваши коммерческие дивиденды! Но ведь своего простого, ясного рассуждения не вложишь в «сверхумные» головы дипломатов, испорченных близоруким видением сиюминутных выгод.
Зная настрой многих чиновников коллегии иностранных дел, которые запросто могли сначала затянуть переговоры, а потом мастерски завернуть их в тупик, Григорий Александрович и доверил учинять заключительный акт – подписание трактата (вроде бы простое формальное, а фактически сложное дело) своему человеку, кровно заинтересованному в быстрейшем заключении дружественного союза России с Грузией.
А чтобы чего-нибудь не напутать по дипломатической части, князь Потемкин назначил в помощники главе русской делегации на переговорах опытного разведчика военной коллегии, знатока истории государств Закавказья, особенно – связей между русским и грузинским народами, подполковника Тамару.
В столичных салонах поднялась буря суждений: почему выбор пал именно на Тамару? Что, другого, более знатного офицера не нашлось в военной коллегии? Злые языки высказывали догадки. Все дело в том, что в Тамаре течет кавказская кровь. Такому легче найти общий язык с сородичами. Посыпались возражения: «В Тамаре течет кавказская кровь? Да не может быть этого!» А вот и может. Дело прошлое – можно и открыть «карты». Этот человек был тайно рожден молодой фрейлиной Варварой Александровной Бутурлиной от любовной связи с грузинским царем Теймуразом Вторым, который в 1760 году приехал в Петербург с планом совместного похода против Персии. Жил Теймураз в России два года. Возвращаясь на родину, в дороге сильно заболел и скоропостижно скончался в Астрахани. Чтобы скрыть внебрачное рождение ребенка, родители фрейлины отдали мальчика на воспитание в бездетную дворянскую семью, где и вырос вот такой умнейший красавец.
Но толкам тем верили немногие. Еще в апреле 1783 года светлейший князь Григорий Александрович снарядил подполковника Тамару в Грузию, вручил ему пакет с проектом договора дружбы и повелел, по приезде на место, ознакомить со всеми статьями этого весьма важного документа не только правителей Картли-Кахетинского царства, но, если удастся, и правителей Имеретии. Но главное – не торопясь, обстоятельно определить в Грузии круг сторонников и круг противников братской дружбы с Россией, нынешние силы и потенциальные возможности тех и других; выведать политику, уровень экономики и военных резервов не только Восточной, но и Западной Грузии. Одним словом, напитать себя грузинским духом, а потом, вернувшись в Георгиевскую крепость, напитать этим духом и главу российской делегации на переговорах генерал-поручика графа Потемкина с таким расчетом, чтобы наше посольство не ударило лицом в грязь, не допустило бы непростительного промаха, который остался бы черным пятном в истории русско-грузинских отношений…
В конце апреля приехал в Георгиевскую крепость и сразу же явился на аудиенцию к командующему войсками Линии молодой, энергичный, чернявый, черноглазый, похожий на кавказца подполковник, доложил кто он, какие имеет полномочия и какую роль будет играть в подготовке и в ходе переговоров с грузинскими послами. Пока он ездит в Закавказье, желательно господину командующему это время использовать для предварительной «зарядки» - умом и сердцем понять, к примеру, такой довольно простой с виду, а фактически сложный вопрос: почему в России много грузин? Без этого понятия не докопаться до корня причин настоятельного желания Картли-Кахетинского царя Ираклия Теймуразовича вступить в русское подданство, не раскусить смысла переговоров. Все добрые намерения той или другой стороны можно запросто истолковать превратно. Трактат надо подписать твердо уверенным в правоте дела, а не так, чтобы грызло сомнение и рука дрожала.
Проводив подполковника Тамару в Закавказье, Павел Сергеевич стал подбирать в памяти, кого из «российских» грузин можно призвать к себе на помощь? Князей Багратионов? Ивана Вахуштиевича, генерал-майора, командира Таманской бригады Кубанского корпуса? Ивана Александровича, подполковника в отставке – главу Кизлярской колонии грузин? Или вызвать двух-трех офицеров-грузин из Кавказского мушкетерского полка? Уж они-то с полной охотой поведали бы, каким образом их предки – царедворцы Арчила, Вахтанги и Теймуразы оказались в России?
«Впрочем, стоит ли беспокоить почтенных князей, утруждать их трудной дорогой в Георгиевск, если в моем штабе в качестве адъютанта служит чистокровный грузин?» - обрадованно подумал Павел Сергеевич и, войдя в штаб, повелел дежурному офицеру позвать младшего, пятого по счету адъютанта, князя Орбелиани Давида Вахтанговича.
Продолжение следует...