О книге Стивена Кинга «Кладбище домашних животных».
Я уже привык к тому, что вся мистика на страницах Кинга в основном является триггером ситуаций, в которые попадают герои, или метафорой их проблем и страхов. Но штука в том, что эти две функции у Кинга почти всегда перемешаны. Невозможно все появления мистического истолковывать исключительно как средство-катализатор или исключительно с точки зрения психологизма. Мистика в мире Кинга ведёт себя так же своевольно, как свет в нашей реальности: то частица, то волна, то причина, то метафора. И если в «Сиянии» ещё можно было с натяжкой всё обосновать психологизмом, то в «Кладбище домашних животных» этот дуализм просто лезет из всех щелей.
Ведь само существование Вендиго, силы древней индейской земли, никак и ничем рационально не обоснуешь: оно уже было там, когда Луис с семьёй приехал заселяться в дом. Луису просто не повезло приехать именно туда. Хотя география романов Кинга весьма обширная (в этом романе, например, Дерри упоминается как очень отдалённое место – а вот интересно, создавал ли кто-нибудь карту по местам действия произведений Кинга, даже если они вымышленные – так по ближайшим реальным к ним?), можно пари держать, что куда бы Луис не переехал, он в любом месте наткнулся бы на какую-нибудь нечисть. Если Вендиго и является метафорой тайны, которая жжётся и просится вырваться наружу, то это нетерпение не Луиса, а Джуда – местного старика, ровесника века, олицетворяющего для Луиса образ отца. Невозможность хранить тайну никак не относится к Луису и его семье, у них и так хранятся свои скелеты в шкафу – паническая боязнь смерти у его жены, которой пришлось в раннем детстве ухаживать за своей умирающей от менингита сестрой, наблюдать постепенное разложение её личности, а затем саму смерть, а у Луиса явный конфликт с родителями жены и стремление во что бы то ни стало самому обеспечивать семью. То есть, невозможно провести прямую рациональную связь между тем, что Джуд раскрыл Луису некую тайну (не мистическую), и из-за знания этой тайны после смертей кота и сына Луис начинает совершать ошибку за ошибкой. Можно посмотреть на ситуацию глазами Луиса: при отсутствии собственных родителей (отец умер, когда Луису было три года, а деда он никогда не видел) и невозможностью поставить на их место родителей жены, он наконец-то находит Джуда, которому можно присвоить роль отца.
Луис Крид <...> никак не думал найти отца в зрелые годы, но такое случилось... хотя он называл этого человека своим другом, как и должно быть, наверное, если находишь отца так поздно.
Джуд делится с ним мудростью, которая, как потом оказывается, вовсе не мудрость. Неправильный отец учит неправильному, передаёт неправильное наследство, а Луис, истосковавшийся по родительскому присутствию, принимает эту ложную мудрость как данность, слепо ей следует и теряет самое дорогое, что у него было – свою семью, включая и новоприобретённого отца. А у Джуда, за отсутствием сыновей (по крайней мере вот прям сейчас и в последние годы), есть желание найти в ком-то сына, передать ему по наследству свои знания. Опосредованно это желание проявляется в метафоре подражания богу-творцу: раз уж не смог создать своего ребёнка, то буду хотя бы воскрешать животных.
Это место... оно толкает тебя... и ты выдумываешь самые благородные причины... но я делал не то, Луис. Вот и все, что я могу сказать. И Лестер делал не то, и Стэнни Б. Я же не Бог. А в том, чтобы оживить мертвое животное, есть какая-то претензия на то, чтобы стать Богом, тебе не кажется?
В таком ракурсе, казалось бы, паззл собрался. Но тут с противоречием влезает сам Кинг, прямо заявляя, что Вендиго (как и Оно) питалось, жило и обретало силу за счёт человеческих страхов. А значит, оно не может быть отражением страхов одного Луиса (или даже его семьи), Вендиго – зло общественное, хватит на всех. Его лозунг, как и «Пора летать!» Пеннивайза — повелительный, призывающий совершать действия не думая:
Хэй-хо, а ну пошли!
Даже если максимальное количество явлений этого зла постараться объяснить отражением реальных человеческих страхов и мотивов, всё равно останется что-то, что не поддастся такому объяснению.
А ведь у Вендиго в книге есть и последователь. Мало Кингу было описать общеамериканское континентальное древнее зло, так оказывается, что есть ещё и личное внутрисемейное. Наверное, у каждой семьи своё. У Луисовой вот – «Оз, великий и узасный», любимая иллюстрация Зельды, умирающей от менингита, Оз, дарящий смерть, Оз, висящий над ней и терпеливо ждущий, когда же она сполна оценит его подарок. Оз, перекочевавший к Рейчел, а затем и к её мужу, Луису. Оз, которого начитавший книгу Заборовский произносит как Ос (как это вообще возможно???), оглушая, согласно правилам русского согласную на конце. Но это же имя, чёрт побери, мне, даже будучи семилетним ребёнком не приходило в голову обозвать чудесное место страной ос! Осы – это насекомые такие, жалящее-полосатые. Не могу поверить, чтобы человек об этом не знал. В остальном же мои опасения относительно советской школы чтеца не оправдались, читал он довольно скоро и бодро, а под конец отрывочные мысли главгера и вовсе звучали под стать пугающим начиткам подобного Ивана Литвинова и Олега Булдакова.
Концовка мне показалась смазанной. С одной стороны, от очередного воскрешённого зомби по предыдущему опыту ничего хорошего не ждёшь, с другой стороны, мысль, которая пришла Луису в голову в конце книги, не раз по мере чтения ещё раньше приходила на ум и мне: может, дело в быстроте закапывания, и сильно «портятся» только те, кого закапывают не сразу?.. Может быть, с Рейчел будет ещё терпимо? Зачем такое терпимо Луису – другой вопрос, может, он и сам вскоре поймёт, что ни за чем, и начнёт, наконец, думать о живой дочери? Это – то, что хотелось бы узнать, но мастер Кинг на сей раз решил оставить больше вопросов, чем ответов.