— Слушай, если ты сейчас не заткнешься, я высажу тебя прямо здесь, — с угрозой в голосе произнёс Саша.
Но Киру этим было не пронять. Чем чаще она слышала недовольные замечания Саши, чем больше он ее критиковал, тем толще становилась ее кожа.
— А я не заткнусь. И вообще, прибереги подобные выражения для своих дружков, а я все-таки пока ещё твоя девушка и требую к себе уважения.
— Требует она, — загоготал Саша. — Да я тебя из такой грязи вытащил, что должна спасибо сказать.
— Да-да, и быть благодарной до конца моих дней, — устало зевнула Кира.
Эта ее сонливость, видимо, совсем вывела Сашу из себя.
— Слушай, мы, по-моему, на серьезные темы разговариваем, а ты делаешь вид, что тебе все равно.
— Знаешь, а я ведь не делаю вид. Мне действительно все равно, — Кира с насмешливой жалостью посмотрела на Сашу.
— Мы, вообще-то, едем к моей матери, и я прошу тебя засунуть свой характер себе поглубже в глотку и в кои-то веки притвориться нормальной девушкой. Иначе...
— Иначе что?
— Иначе мое терпение лопнет.
Кира смерила Сашу долгим взглядом и вдруг поняла, что если прямо сейчас не обрубит это все на корню, то всю жизнь будет выслушивать от него оскорбления в свой адрес, уничижительные эпитеты и нравоучения.
— Останови машину, — спокойным тоном попросила Кира.
— Где я тебе остановлю. Тут ни одного куста. Потерпишь, — огрызнулся Саша.
— Мне не в туалет.
— А куда?
— От тебя подальше!
— Чего? — бросил на неё Саша непонимающий взгляд.
— Не чего, а что!
— Да пошла ты! — выплюнул Саша очередное ругательство.
— И пойду, только останови машину.
Он резко ударил по тормозам и с насмешкой посмотрел на Киру.
— Решила из себя оскорбленную невинность строить? Надолго ли тебя хватит?
Кира обернулась, взяла с заднего сиденья рюкзак со своими вещами и, открыв дверь, сказала:
— Прощай.
— Ну и вали! — высунувшись из окна, крикнул Саша вдогонку Кире. — Сама ведь приползешь, как миленькая, только вот я еще подумаю, нужна ли ты мне будешь.
Уже отошедшая на пару метров от машины Кира развернулась и подошла к Саше, протянув руку раскрытой ладонью вверх.
— Ключи отдай, — сказала она.
— Чего? — у Саши отвисла челюсть.
— Из какой бы грязи ты меня ни вытащил, как ты утверждаешь, но если у тебя все в порядке с памятью, то ты должен помнить, что живем мы в моей квартире. Так что давай ключи.
— Там, вообще-то, мои вещи. Вернусь от родителей, соберу вещи и тогда...
— О нет, не волнуйся, Сашок, мне твое добро без надобности. К понедельнику все твои шмотки будут упакованы и сданы в камеру временного хранения, — пообещала Кира.
— Вот еще, сказал же — сам заберу.
Кира сощурилась. Она знала, на что Саша рассчитывал, ведь не в первый раз они разбегались. Он надеялся, что за два выходных она остынет, а в понедельник пойдет на попятную, как это часто бывало раньше. Нет, не в этот раз. С нее хватит!
— Либо ты возвращаешь мне ключи, и я аккуратненько сложу твои пожитки и сдам на хранение, либо ищи их в понедельник на помойке, а замки я в любом случае сменю, — улыбнулась Кира и снова пошла прочь.
Она услышала нецензурную брань в свой адрес и звон упавших на асфальт ключей. Тут же Саша дал по газам, и его «Форд» укатил, взметая в воздух клуб дорожной пыли.
Кира подобрала ключи и отправилась в обратном направлении. Насколько она помнила, последние полчаса они ехали по безлюдью: ни тебе городов, ни деревень, ни редких одиноких домиков. Сначала дорога петляла по лесу, а теперь вот выбралась на открытую местность, где вокруг были бесконечные поля, укутанные желтыми волнами расцветших одуванчиков. Значит, Кире предстояло топать и топать до того, как дорога повернет к лесу, а потом и по нему.
— Хорошо, что не ночь, — пробормотала девушка.
Правда, до заката оставалось недолго, и Кира понимала, что если ей не встретится ни одна попутка, то, скорее всего, ей придется идти уже по темному лесу.
Девушка вдохнула полной грудью и вдруг ощутила, что свободна. Не нужно ехать к родителям Саши, которые ее, Киру, на дух не переносили, считая, что она не достойна их сына. Не нужно будет ждать его с работы и гадать, в каком настроении он вернется и чем будет недоволен на этот раз. Пока Кира медленно шла по дороге, она все думала и вспоминала, пытаясь вернуться в прошлое и дойти до той точки, от которой они с Сашей, двигаясь к настоящему, стали расходиться, как две дороги, все дальше и дальше и практически превратились в чужих людей. Кира неожиданно для себя осознала, что такой точки в их отношениях никогда и не существовало: с самого начала они были друг другу чужими. Только вначале Кире казалось, что она влюблена, а потому она мало анализировала поступки Саши. Ей хотелось исправляться ради него, быть лучше для него, а он... Он за пять лет не изменился ни на йоту, разве что стал более грубым и раздражительным.
Саша был из интеллигентной семьи профессоров и академиков в четвертом поколении. И хоть сам он по стопам родителей, дедов и прадедов не пошел, подавшись в бизнес, но считал себя на голову выше Киры, чьи дедушка с бабушкой в свое время приехали в столицу по лимиту и так тут и осели, получив от государства жилье. Родители девушки тоже институтов не кончали. Отец, запойный алкоголик, давно умер, а мама, чтобы не мешать Кире и Саше, уехала жить в деревню, откуда были родом ее родители.
Когда Саша предложил Кире съехаться и пожить в гражданском браке, решили перекантоваться в ее малометражке, потому что торговая фирма Саши в то время не приносила больших доходов. Очень скоро все изменилось, и получив первые большие деньги, Саша почувствовал себя хозяином жизни. Полгода назад он приобрел собственное жилье в одном из новомодных элитных жилых комплексов, но с Кирой они по-прежнему жили в ее старой двушке. Правда, теперь Саша не просто заявлял, что он вытащил Киру из ее грязной рабоче-крестьянской жизни, но и облагородил:
— Еще осталось шубу тебе купить, и даже ты станешь похожа на нормального человека, — заявлял Саша, когда был в щедром расположении духа.
Однако дальше слов дело не шло. «Облагораживал» он Киру только на словах, а с доходов от фирмы Кире давал разве что на продукты, да и то раз в квартал.
— Ну потрать свою зарплату хоть раз в жизни, — ворчал он, когда щедрота души сменялась раздражением, — а то все дай да дай тебе.
Кире было обидно, ведь он ни тратил на нее ни копейки, она сама зарабатывала, хоть и немного, но на жизнь хватало. А «благородный» Саша не гнушался жить за ее счет.
За последний год Кира все чаще и чаще отвечала Саше, пытаясь поставить его на место, но тот не воспринимал слова девушки всерьез, искренне не понимая ее обид, ведь он просто шутил. Из-за «просто шуток» Кира несколько раз уходила от него, но потом все как-то сводилось на нет.
— Не пьет, не бьет — и слава богу, — говорила мама Киры, когда та жаловалась на отношение к ней Саши.
Нет! Не слава богу! Нет счастья — и это не счастье! Не нужен ей ни Саша, ни его снисходительность, ни его квартиры и миллионы, которые пока существовали только на словах. Всю жизнь чувствовать себя должной, когда на самом деле не должна ничего? Нет уж, лучше одной!
На самом подступе к лесу Кира услышала приближающийся рев мотора. Она обернулась — вдали показался мотоцикл. Уже совсем скоро он поравнялся с Кирой и остановился. Кира ничего не понимала в байках, но черный хромированный красавец с высоко задранным рулем выглядел агрессивно. Кира вспомнила фильмы, где на таких байках разъезжали затянутые в кожу волосатые и бородатые мужики бандитской наружности. Девушка почувствовала, как сердце пропустило удар: впереди лес, вечереет, а она посреди безлюдья лицом к лицу со страшным байкером.
Однако мотоциклист снял шлем и широко улыбнулся ей белозубой улыбкой, которая оказалась такой обезоруживающе искренней, что Кира не смогла не улыбнуться в ответ. Байкер был молод, никаких тебе длинных нечесаных лохм и бороды по пояс.
— Привет, — сказал парень. — Каким ветром тебя задуло в эти края? Откуда ты пешком топаешь?
— Я ехала на машине, — немного растерянно пожала плечами Кира.
— Я не видел на дороге брошенных машин, — обернулся молодой человек.
— Их и нет. Просто я... бросила парня, — призналась Кира.
— Брошенных парней там тоже вроде не валялось, — еще шире улыбнулся незнакомец, и Кира рассмеялась.
— Меня Никитой зовут, — представился он, отсмеявшись.
— А я Кира.
— Ну что ж, Кира, вижу ты девушка смелая, раз разбрасываешься парнями на дороге. Если не испугаешься сесть на мотоцикл к незнакомцу, то я доброшу тебя, куда скажешь.
— Не испугаюсь, — тряхнула головой Кира.
Никита протянул ей запасной шлем, который был прикреплен на сиденье позади него, и протянул его Кире, а когда она взяла его, то спросил:
— Ты не торопишься?
Кира почувствовала тревожный укол страха.
— А что? — с опаской спросила она.
Никита, видимо, догадавшись, что она не так его поняла и испугалась, улыбнулся:
— Не бойся, я не собираюсь завозить тебя в бар, который после заката кишит вампирами.
— Не люблю этот фильм, — засмеялась Кира, почувствовав, как от сердца отлегло.
— Я тоже, — ответил Никита.
Он порылся во внутреннем кармане кожаной куртки и протянул Кире паспорт.
— Вот, можешь сфотографировать и отправить маме или еще кому-нибудь на всякий случай. Ну, чтобы они знали, к кому ты села на байк.
— Не нужно, — помотала головой Кира. — Только куда ты собрался меня везти сначала?
— В смысле? — не понял Никита.
— Ты же спросил, не тороплюсь ли я.
Парень рассмеялся, а потом кивнул куда-то за спину Кире. Она обернулась.
— Совсем скоро закат, и он обещает быть очень красивым. Если ты не против, давай постоим здесь и посмотрим, как солнце сядет, а то въедем в лес и ничего не увидим.
Кира удивленно вскинула брови.
— Ты любишь наблюдать за закатом?
— Конечно. Здесь он особенно прекрасен, потому что виден горизонт, — объяснил Никита. — Садись, — он постучал по байку рядом с собой.
Кира притулилась сбоку, совсем рядом с Никитой. Надо же! Парень, байкер, а любит закаты! Вот Саша никогда не тратил время на подобные занятия. Как-то раз Кира сказала, что мечтает поехать на море, сесть на пляже и смотреть, как солнце опускается в воду. «Тупой романтический бред», — ответил ей тогда Саша. На море они так и не съездили. И ни одного заката не увидели вместе. Кира изредка, когда дверь на крышу их дома забывали запереть, выбиралась туда и провожала солнце за горизонт в одиночестве.
Никита оказался прав — закат оказался прекрасным. Небо окрасилось в розовое, пролив на землю светлые тени. Затем покрылось багрянцем, приправленным чернильной синевой. А когда на горизонте осталась лишь одна растворяющаяся в сумерках малиновая полоска, на небосводе зажглись звезды. Кира удивленно смотрела в небо. Как давно она не видела такой красоты!
— Говорят, каждый закат — единственный в жизни, каждый неповторим.
— Я бы очень хотела увидеть как можно больше закатов, — Кира перевела взгляд с неба на Никиту. В ее глазах сияли звезды.
— Со мной? — обезоруживающие улыбнулся Никита.
— Жизнь покажет, — тепло ответила Кира.