Он был тоненький, худенький, просвечивающий насквозь, чем-то напоминающий жука - водомерку. Количество суставов, явно превосходило все допустимые человеческие потребности.
"Нелепица какая" - подумала Катерина, помогая ему собрать кучу рисунков и запихнуть обратно в тубус. Он близоруко щурился и все извинялся, несмотря на то, что это она его "подрезала" при сходе с эскалатора.
- Да не извиняйся, я ж виновата, а ты все бубнишь. - На держи, - она всучила ему последний листок и рванула к вагону.
Увы, двери схлопнулись перед самым ее носом и пришлось ждать следующего поезда. Недотепа подтянулся через минуту и они поехали "вместе". Она "залипала" в телефон до "своей" остановки, а там оказалось, что и ему входить на Медведково. Чудик за долгие семь остановок кое-как привел свои "шедевры" в порядок и вприпрыжку "поскакал" за ней. Он старался быть незаметным, но с его двухметровым ростом, задача эта была обречена на провал.
- Че надо? -резко обернувшись спросила Катя, когда он свернул за ней во двор.
- Ничего, - оторопел он. - Просто темно и Вам одной - небезопасно, мало-ли что.
Вот с этого смеха и началась их дружба. Катя хохотала так, как давно не помнила, но представив, как он машет тубусом, отгоняя грабителей и насильников, сдержаться не смогла.
Он учился в художественном колледже, а она заканчивала десятый класс. Против такого "товарища" были не против даже ее братья. Первое время, разглядывая его как невиданное насекомое, они безумно удивлялись выбору сестры, а потом смирились - ну не всем же быть спортсменами, да и мать объяснила, что нечего мол вязаться к парню он безобидный, да и "творческий", а у таких, как известно, мозги-то набекрень.
Его мама тоже была немало шокирована, когда смущаясь, он попросил разрешения пригласить новую знакомую к обеду и привел Катю. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не это... та, как назло вырядилась в ярко-алый сарафан, взгромоздилась на каблуки, на которых толком-то и стоять не умела, да еще и раскрасилась, как папуас.
- Кать, ну ты чего? -жалобно спросил он, как только отмучившись, они оказались на улице.
- Ничего, отстань - буркнула она и молчала всю дорогу до дома. Он так много и с такой любовью всегда говорил о матери, что ей почему-то захотелось ей "насолить". спроси почему - не ответит.
Так и повелось, что сидели они чаще у нее дома. Ее родители, хоть и недоумевали, но помалкивали, а братья, обнаружившие, что очкарик "петрит" в математике, ждали его пуще самой Катьки.
Поступили они год в год. Он блестяще в Строгановку, а она, не без труда, в педагогический. Дороги в институт расходились рано и большую часть пути они проделывали порознь но каждый вечер он ждал ее на Третьякове, чтобы вместе добраться до дома. Катька болтала без умолку, а он слушал, если просила совета - отвечал, его ответы всегда ее бесили, она шипела, как промокшая кошка, а еще больше злилась, когда, в результате, он оказывался прав. Его близорукие глаза, казалось, видели людей насквозь. При тотальном незнании цен в магазинах, выгодных акций, модных ресторанов, дорогих машин он удивительно "чувствовал" жизнь. Он безошибочно разделял добро и зло, правду и ложь, честь и подлость. Она привыкла ему доверять. Она привыкла к его присутствию.
- Слушай, тут такое дело, - виновато протянула Катька, - не посмотришь на одного. Ходит и ходит, хвостом, а че надо не говорит - выпалила она на одном дыхании, вечером, по дороге домой.
- Посмотрю, а ты что его боишься. если что - я рядом - выпалил он и расправил худенькие плечи.
- Я? - удивилась она, - ты серьезно? Нет, просто, глянь одним глазом.
- Хорошо, только как? Мне к тебе в институт подъехать? Когда?
- Зачем в институт. Просто обернись. - Да блин! Не та резко - зашикала Катька. - Вон видишь, у тех дверей, наискосок.
- Хороший парень, тебе подходит, - выдавил он уже у подъезда. Всю дорогу она его тормошила, а он отнекивался как мог.
- Правда хороший? - радостно переспросила Катька, подпрыгивая и чуть не скуля.
- Очень.
Свадьбу гуляли широко. Ресторан на Воробьевых горах, поражал панорамными видами и всяческими изысками. Молодожены смотрелись восхитительно до такой степени, что "гости столицы" украдкой фотографировали их на память.
- Ну что, не придет? - тихо спросила мать, в перерывах между тостами и криками "горько".
- Нет, сказал, что никак - как можно беззаботнее ответила Катя, - сказал, что маме нехорошо, вечно в ней дело. Да и плевать!
Бесконечный день клонился к закату и, наконец, закончился. Ноги гудели, в голове плыл туман и уже в машине, скинув туфли, по пути "домой" Катя вспомнила, что мать обозвала ее дурой, но беззлобно, а сочувственно и как-то странно, незнакомым жестом похлопала по плечу.
Федор был надежный как швейцарский гвардеец, прямой, без рефлексий и заморочек. Он ее обожал и очень скоро, не успела она и оглянуться, как дом стал "полной чашей". Ее педагогическое образование, пригодилось только в воспитании собственных детей, которые были похожи на нее, как две капли воды - сероглазые, шустрые, рыжие. Она старалась из-за всех сил и лучшей жены, вряд ли можно было себе представить.
- Кать, смотри, тебя показывают - крикнул Федор из столовой - беги скорей.
- Сегодня, в ЦДХ, открылась выставка нашего соотечественника, художника с мировым именем, Матвея Краснопольского, чьи картины.... - особенно выделяется цикл женских портретов...проживает в Швейцарии, но в честь открытия на два дня посетил столицу....
- Мам, а кто это тебя рисовал? - вывел ее из замешательства голос дочери.
- Ага, - вопросительно поддакнул сын.
- Один знакомый, - отмахнулась она и вышла.
Переступив порог родительского дома, она никак не ожидала увидеть мать во всеоружии.
- Ты уходишь? - спросила Катя разочаровано.
- Да, - улыбнулась та.
- Куда? - не удержалась дочь.
- Ну кудыкай, сколько говорить! - разозлилась мать.
- Хорошо, далеко ли?
- С тобой, в ЦДХ, ты же ради этого приехала?!
Всю дорогу они промолчали и только перед входом Катя решилась спросить.
- Мам, а как ты узнала, что я приеду.
- Я же тебе на свадьбе сказала, что ты еще пожалеешь.
- Нет, ты мне сказала, что я дура.
- Это одно и тоже! Ты сделала дурацкий выбор и то, что мы здесь - тому доказательство.
Фланируя по залу, Катя с недоумением разглядывала собственные портреты.. Разумеется, она знала, что он в нее влюблен, но что так!
После того злополучного вечера, когда она заставила его "посмотреть" на Федора, Матвея как подменили. Он не ждал ее больше на Третьяковке, не таскал по выставкам и театрам, да и к телефону подходил через раз, пока не исчез вовсе. Скрепя сердце, Катя пошла к его матери. "Уехал" - отрезала она, не пустив ее дальше порога. "На стажировку" - добавила еще менее любезно, закрывая перед носом дверь. Правда, или нет - выяснять было не у кого, а потом и некогда. Федя сделал предложение, а она, поразмышляв, согласилась. Последний раз дозвониться ей удалось незадолго до свадьбы. Она сказала, что понимает, что он уже не успеет приехать, но все же хотела бы его видеть - вдруг случится чудо. Половину того, что она говорила Матвей не понял, особенно про стажировку и про то, что может не успеть. "Я по-прежнему живу в двух шагах от тебя, просто ходить в институт стал чуть позже". "Да конечно, приду. Спасибо, что позвала". Отказался в предпоследний день, наврав про мать.
"Идет" - зашелестел воздух. "Краснопольский" - разносилось эхом. Все развернулись ко входу.
Он был тоненький, худенький, просвечивающий насквозь, чем-то напоминающий жука - водомерку. Количество суставов, явно превосходило все допустимые человеческие потребности. Ничего не изменилось, кроме того, что он был не один. На согнутую в локте руку опиралась очаровательная девушка, безумно похожая на все портреты в зале.
Мать увела ее быстро, до того, как он ее заметил. При ней Катя рыдать не стала, кое-как добравшись до дома, а вечером Федор пришел с шампанским и не обращая внимания на распухший нос картошкой и красные глаза, заставил вылезти из кровати и сесть "праздновать".
- За что пьем? - уныло спросила Катя, - я что-то пропустила?
- Давай за нас, наконец-то мы остались вдвоем! - выпалил муж и улыбнулся так счастливо, что Катя невольно рассмеялась.
- Подумаешь, дети у мамы, это разве повод?
- Нет, конечно. Мы просто впервые за восемь лет остались вдвоем без твоего Матвея, если бы ты только знала, как я от него устал!