- Служил в нашей части тихий, ничем неприметный парень по имени Валера. А полностью - Валерий Хураган-Оолович Кызыл-Оол. Да простит он меня, если что не так в этой истории поведал.
Призван был он на службу из прекрасной и неведомой мне Тувы. На гитаре особенно красиво играл: очень нежно и мягко звуки из струн извлекал (как на любимой домашней домре).
Сядет, бывало, где-нибудь в уголочке казармы, и тихо наигрывает себе. В общем жил тихо и спокойно, ничем особо не выделялся, службу нормально «тащил». Служил водителем в автовзводе. Зил сто тридцатый водил.
И вот как-то раз вызывает меня к себе начальник штаба майор Чижов и сообщает, что надо срочно рядового Кызыл-Оола в отпуск на родину отправлять. Ибо из дома телеграмма пришла, что сын у него родился.
Получалось, что «заделал» он любимой девушке ребеночка аккурат перед отправкой в армию. Теперь вот — получите и распишитесь!
Начальник штаба до Магадана в Тувинской АССР служил, а потому особенно трепетно и нежно относился ко всем тувинцам нашей части. А было их у нас всего двое.
И вот один из них «вдруг» становится отцом! Святое дело «папашу» в отпуск на родину отправить. Узаконить, так сказать, отношения с мамой родившегося мальчика.
Причем срочно. Именно так полагал начальник штаба, о чем долго и обстоятельно, почти по-отечески, растолковывал он это молодому отцу у себя в кабинете.
Известие о награждении отпуском Валера воспринял как-то спокойно, без особой, как нам показалось, радости. Лишь скромно улыбнулся уголками пухлых тувинских губ, и вместо «Служу Советскому Союзу!» молвил тихо:
- Спасибо, товарищ майор.
- Любишь ее? - начштаба был прямолинеен.
- Да. - Как всегда лаконично ответил Валера.
- Жениться, значит, должен. Понял?
- Да.
- Вот и поезжай, сынок…
- Да...
Наконец, документы на отпуск были оформлены, чемодан упакован. Валера, усилиями автовзвода собран, отутюжен и отглажен. Шинель сидела на нем ладно и красиво, ярко зеленые петлицы, шеврон и погоны с золотыми буквами «ПВ» восхитительно сочетались с его смуглой кожей и ярко белыми зубами.
Даже дембельскую шапку-ушанку европейского образца ему для отпуска «подогнали». Шапки, что в Магадане бойцам выдавали, были северного образца. Мы их «заячьими» называли, смешные такие, огромные, уши внахлест друг на друга.
Хотели еще аксельбант на китель приделать (жених все-таки!), но Валера скромно отказался. Не без удовольствия взглянув на себя в зеркале, выдал необычно длинное для себя предложение: «Сойдет. И так красивый!»
Наконец, наш жених-пограничник был к полету готов! В полночь самолет. Обычно все «отпускники» своим ходом до аэропорта добирались. Пешочком с сопки до погранотряда, потом автобусом до автовокзала, а оттуда уже на «56-й километр», в аэропорт.
Перед отъездом начштаба Валеру к себе вызвал. При мне инструктаж перед отправкой ему провел. Сначала долго и упорно объяснял, как он, приехав в село, должен со своей подругой явиться в ЗАГС и незамедлительно зарегистрировать свой брак.
Особенно трудно майору Чижову дались объяснения, как этому самому Кызыл-Оолу не заблудиться в аэропорту Кызыла (столица Тувы), где ему по прилету предстояло быстро пересесть на другой самолет местной авиалинии (майор знал, о чем говорил).
После каждого произнесенного предложения майор постоянно переспрашивал Валеру:
- Понятно?
- Да, - без каких либо эмоций тихо выдавало узкоглазое лицо Валеры, - Да…
Наконец, осознав, что отвечающий как попугай «да-да» солдат, вероятнее всего ничегошеньки не понимает, майор, махнув рукой, отрезал:
- Короче, как прилетишь в Кызыл — в аэропорту подойдешь к первому попавшемуся милиционеру и попросишь его посадить тебя на другой рейс.
Тяжело вздохнув, майор, наконец, закончил инструктаж. Пожав новоявленному жениху руку и пожелав «счастливого пути», грозно добавил:
- Без копии свидетельства о регистрации брака не возвращайся!
Вместо положенного «Есть!» в ответ все так же тихо прозвучало «Да» и невысокого роста худосочная фигура Кызыл-Оола с чемоданом в руке неспешно заковыляла на выход по длинному коридору штаба.
Вместе с майором мы молча смотрели ему вслед.
- Бл**ь, ведь ни хрена не доедет, - начальник штаба не выдержал, - заблудится же где-нибудь!
И тот час выдал мне распоряжение:
- Короче, возьмешь мою машину и отвезешь его.
- В аэропорт? - хотя на языке вертелось «прямо в Туву?». Но раскрасневшееся лицо начштаба не предполагало в данную секунду какого-либо юмора.
- Перебьется. До автовокзала. Лично посадишь в следующий до аэропорта автобус. Чтобы хоть из Магадана уехал. - и, смягчившись, тихо спросил, - Как думаешь, старшина, - в глазах Чижова читалась неуверенность, - назад он у нас вернется?
- Куда же он денется, товарищ майор! Конечно вернется! - пытаюсь говорить уверенно, - Пограничник, все-таки!
Майор, покачав головой, не ответил ничего…
Сразу после ужина отправились мы (водитель, я и Кызыл-Оол) на начштабовском УАЗике в город. Лично усадили Валеру в красный «Икарус», и облегченно выдохнули, когда автобус, наконец, отправился в аэропорт. Вернувшись в часть позвонил майору Чижову домой, отчитался. Ничего не ответил начальник. Вздохнул только.
А на утро вызвали меня в Особый отдел (КГБ) погранотряда.
- Ты вчера солдата в аэропорт провожал? - щурясь недобрым взглядом сухо спросил меня седовласый начальник особого отдела.
- Так точно, товарищ полковник, в отпуск провожал. А что, что-то случилось уже с ним? - на душе стало как-то нехорошо…
- С ним? Да что с ним может случиться? Дома поди уже давно. Тут другое...
- Что?
- Вашу машину вчера черная «Волга» на обратном пути обгоняла?
- Так точно.
- Наша. Особого отдела. На скользкой дороге машину такси догнала...
Требовалось подтвердить, что, действительно был сильный гололед, и водитель, типа не виноват…
Думал, что на этом все волнения за Кызыл-Оола закончились. До тех пор, пока он к назначенному дню обратно в часть не вернулся.
- Где этот Оол? - лицо командира автовзвода было бледно-взволнованным.
Старший лейтенант Алексей Павлович Неешпапа слыл человеком спокойным и сдержанным, а тут был сам на себя не похож, - Ты куда его отправил? - набросился он на меня. - Шагай срочно к начальнику штаба, вызывает тебя...
Лицо начальника штаба майора Чижова было багрово-красным. С виду — спокойным. Мне ли было не знать, когда таким бывает лицо моего непосредственного начальника.
Либо после жима своей кабинетной 50-килограммовой гири (к стандартной 32-килограммовой он приварил еще 15 килограмм железа). Либо когда был в гневе. Еще не вырвавшийся наружу внутренний вулкан (что, кстати, случалось редко) выдавала мелкая дрожь в руках.
- Какое сегодня число? - сухо спросил он. Я ответил.
- Еще три дня назад должен был вернуться. Где этот... Оол?
- Не могу знать, товарищ майор.
- Через два дня это уже будет считаться дезертирством. Ему дисбат, а нам с тобой обоим по башке со всеми вытекающими последствиями.
«Вытекающих последствий» нам, понятное дело, не хотелось, хотя в голове то и дело вертелось «А мне-то за что?». При этом прекрасно понимая, что в армии, если что, накажут всех, и виноватых, и невиновных. Разбираться не будут.
- Товарищ майор, - пытаюсь хоть немного разрядить обстановку, - я несколько раз ему объяснил, даже написал подробную инструкцию, что делать, если задержка по какой-либо причине приключится. Главное — заверенную телеграмму в часть выслать…
Надо сказать, всех своих подчиненных, кого отправлял я в отпуск, подробно инструктировал на все возможные случаи опозданий. Ибо отпуска у нас на Севере большие получались.
Ведь как: солдату положен отпуск десять суток. Плюс — дни на дорогу туда и обратно. А тут как раз интересно все получалось: благодаря службе в «краях далеких» отпуска получались исключительно большие.
Служит, к примеру, парень из Москвы. Отпуск десять суток. А дорога на проезд: самолетом до Хабаровска — это уже два дня к отпуску (день туда, день обратно). Солдату положен бесплатный проезд только поездом (самолет только когда железной дороги нет). От Хабаровска на поезде до Москвы — семь суток (туда). Столько же обратно. Получается до Москвы и обратно в Магадан добираться шестнадцать (!) суток. Плюс десять дней сам отпуск. Итого — двадцать шесть суток!
А если отпуск дан в период с октября по апрель, то по тогдашним советским законам (а еще жаловались, что в СССР плохо было!) всем «льготникам» (учащиеся, студенты, да военнослужащие срочной службы) полагалась офигенная скидка!
Стоит, к примеру билет от Магадана до Москвы сто семьдесят рублей (очень дорого по тем временам, то при предоставлении проездных военных документов оставалось рублей десять доплатить (зарплата рядового — 7 рублей в месяц, сержантов, в зависимости от должности, от 12 до 15), и можно вместо шестнадцати дней, на дорогу потратить всего два лишь дня — день туда на самолете, день обратно.
В итоге полноценный отпуск у москвича получался не 10, а 24 дня! У сибиряков (а их у нас было большинство), от 20 до 22). Короче, чем дальше родина — тем дольше отпуск.
У Кызыла-Оола по такому варианту отпуск получился 20 дней.
Бывало, при таких длинных отпусках некоторые из ребят «забывали», когда назад возвращаться. В таких случаях реально было вместо родной части в дисбат вернуться, ибо более пяти суток не аргументированного отсутствия считались уже дезертирством. А это срок.
Поэтому, если, вдруг нелетная погода, или еще чего, то комендант вокзала, аэропорта или начальник военкомата должны были заверить соответствующую телеграмму от бойца. Что мол, не в бегах, а в дороге к месту службы.
До курьезов доходило. Например, дружок мой Олег Овчаренко, поехал в отпуск в свою Омскую область. Зимой. Там так загулял, что даже билет на обратный самолет купить не удосужился. Пока его родная сестра не нашла у друзей, не растолкала и в аэропорт не отвезла. А он уже как три дня на службе должен был быть!
Олежек не растерялся - тут же к коменданту аэропорта: билетов, дескать, нет, сижу тут уже пять дней, улететь не могу и... телеграмму в часть заверить просит. Комендант нормальным мужиком оказался, сделал вид, что поверил ему.
Так Олег тогда позже положенного в часть вернулся. Без последствий.
А от Кызыл-Оола не было телеграммы. Памятуя о том, с каким волнением мы его отправляли, и о его «глубоких» познаниях русского языка, ожидать заветной телеграммы, видимо, не стоило. Хоть бы уж вообще возвратился, бедолага!
Из города вернулся Витя Несмачко, старшина, наш армейский почтальон, библиотекарь и отличный внештатный парикмахер.
- Пляши! - молвил он с порога, - Телеграмма тебе. Догадайся с одного раза, от кого?
- Не уж то от Кызыла? - не верил я своим ушам.
- От него. Только не понял я ничего, что в ней написано. Телеграфистка, видимо, с юмором попалась.
В телеграмме же было буквально следующее: «билет нэт сама лот могодон плох пагода с нек мител». Но самое главное — все это было «заверено комендантом аэропорта»! Полегчало немного.
Еще три дня прошло. Перед обедом захожу в казарму. Дневальный чуть не шепотом, докладывает, что наш долгожданный Валерий вернулся.
- А какого хрена он в штаб не явился, не отметился, не доложился? - спрашиваю. А дневальный, улыбаясь, лишь на сушилку указал.
Захожу в сушилку, дверь открываю — не вижу никого. За дверь заглянул — а там на стеллаже для сушки сапог сидит грустный Валера. С опущенным видом. Пытаюсь в глаза его бесстыжие посмотреть. Но вместо привычно узких глаз вижу два огромных синяка вокруг, вместо глаз — щёлки.
- Живой? - спрашиваю.
- Да.
- И кто это тебя, позволь осведомиться, так отделал?
- Братья.
- Твои?
- Нет, её...
Осмотрев чуть поподробнее его побитое лицо и убедившись, что не смертельно и без лазарета обойдется, задал главный вопрос:
- Ну, ты хоть женился? То, ради чего ездил, сделал?
- Нет… - Валерий опустил глаза, вернее то, что от них осталось.
Вернувшись в штаб, доложил я майору Чижову о возвращении долгожданного нерадивого бойца. Пояснил, по какой причине тот лично в штаб не явился.
- Ну, он, надеюсь, женился?
Услышав мой ответ, глаза начальника штаба надолго застыли в бессмысленном взгляде.
- Вот гад… - только и выдал он.
P.S.
Где-то месяца через три возвращаюсь вечером из наряда, обнаруживаю в бытовке Валеру с гитарой в руках. Привычные приятные мягкие мелодии лились из под его пальцев.
- Как дела, Валера?
- Все хорошо.
- Простили тебя ее братья?
- Простили. Обещали хорошую свадьбу нам сделать, после того как отслужу. Отпуск-то мне еще раз не дадут теперь, наверное?
- Боюсь, что нет. Хотя... Я тут от ребят слышал, что ты сыну имя какое-то красивое дал. Баян, кажется?
Валера в ответ лишь громко рассмеялся:
- Баян?! Баян — это музыкальный инструмент! Разве людей так называют?
- Так как же тогда?
- Чаян! - гордо молвил он в ответ… Этот замечательный добрый и простой парень Кызыл-Оол Валерий Хураган-Оолович. Паренек из Тувы. Где же он теперь, может уже дедом давно стал? Дай-ка Бог!..