Император Павел I и войско Донское.
Итак, началось новое столетие. Шел четвертый год правления императора Павла I. Восприятие его правления, как современниками, так и потомками весьма неоднозначно. В историографии выпячивались такие стороны его правления, как мелочная до абсурда регламентация быта подданных и репрессии против дворян за самые незначительные оплошности. За ним закрепилась репутация самодура, тирана и деспота. Но предпринимались попытки подчеркнуть его и обострённое чувство справедливости, рыцарства, которое выражалось в неприятии придворного лицемерия екатерининской эпохи и революционных идей Европы.
На портрете Боровиковского В.Л., написанного в этом году, Император Павел I представлен во всей красе, при всех императорских регалиях и в костюме гроссмейстера Мальтийского ордена. Современники отмечали реалистичность образа императора. Властное и надменное выражение подсмотрено и талантливо скопировано с канонического портрета другого известного художника Щепкина С.С. Поджатые губы и пренебрежительный взгляд добавили новые краски в образ императора.
Внешнеполитический маятник России качнулся в другую сторону: от войны с Францией и союза с Британией к войне с Британией и союзу с Францией. Решающим фактором такой метаморфозы стал захват 5 сентября 1800 года британским флотом стратегически расположенного острова Мальта, который Павел I в качестве великого магистра Мальтийского ордена считал подчинённой территорией и потенциальной средиземноморской базой для русского флота. Это было воспринято Павлом как личное оскорбление. В качестве ответной меры Павел I издал указ о наложении секвестра на все английские суда во всех российских портах (их насчитывалось до 300), а также о приостановлении платежа всем английским купцам впредь до расчета их по долговым обязательствам в России, с запретом продажи английских товаров в империи. Дипломатические отношения между странами были прерваны. Павел, заботясь об интересах мальтийских рыцарей, поставил Россию на грань войны с Британией, сильнейшей морской державой того времени. Началась подготовка к заключению военно-стратегического союза с Бонапартом.
Год на Дону начался торжественным событием для войска, В один из зимних дней (24 февраля?) прибыл курьер из Санкт-Петербурга и привез знамя, пожалованное государем императором Павлом 1 за войну с французами. На следующий день на Войсковом Круге под началом наказного атамана Иловайского Дмитрия Ивановича торжественно была оглашена жалованная грамота Павла I от 15 февраля 1800 года и представлено на обозрение дарованное знамя.
Это знамя послужило образцом для последующих знамен вплоть до 1856 года. Знамя, изображенное на рисунке, было изготовлено из дорогой белой ткани, расшито шелковыми, золотыми и серебряными нитками. Полотнище имело прямоугольную форму, длинной стороной вверх и было обшито золотой бахромой. На лицевой стороне – золотой медальон с вышитым двуглавым орлом под большой золотой короной, с серебряным мальтийским крестом на груди и с многоцветным изображением Георгия Победоносца в красном щите, окруженный золотым венком из пальмовых ветвей, перевязанных внизу светло-синей лентой. С обеих сторон над медальоном свисающая черная лента мальтийского ордена с серебряной надписью в центре: «Верно подданному войску Донскому за оказанные заслуги в продолжении компании противу французов 1799 года»». На оборотной стороне нашивался серебряный медальон с золотым крестом в сиянии (крест святого царя Константина), окруженный золотым венком из пальмовых ветвей, перевязанных внизу светло-синей лентой. На обеих сторонах в углах золотые двойные вензеля императора Павла I, окруженные золотыми пальмовыми ветвями, с двумя золотыми коронами — российской и мальтийской (гроссмейстерской). Навершие - позолоченное копьеобразное, с двойным вензелем Павла I; древко штандартное, окрашенное зеленой краской.
Основная часть войска во главе с войсковым атаманом весной возвращалась с Пинского похода. 14 апреля прибыли полки из Польши во главе с войсковым атаманом Орловым (полки генерал-лейтенанта Киреева, генерал-майора Бузина, генерал-майора Логвина Денисова, полковника Василия Орлова, полковника Кутейникова, подполковника Григория Иловайского, майора Туроверова). 21 апреля прибыл полк майора Кумшацкого и через неделю войсковая артиллерия.
16 мая прибыли покрывшие себя славой полки в сражениях с франйузами: генерал-майора Андрияна Денисова, генерал-майора Семена Курнакова, полковника Петра Грекова, полковника Василия Поздеева, подполковника Семерникова, войскового старшины Молчанова, майора Курнакова.
Около десятка полков еще находилось на внешней службе, из них 5 полков несли кордонную службу на Кавказской линии. Прибывшим полкам отдыхать пришлось недолго, в следующем году им предстоял поголовный поход «в Индию».
На представленном ниже рисунке немецкого художника графика Карла Эрнста Хесса изображено войско Донское в походе. Датируется рисунок текущим 1800 годом. Бросается в глаза отсутствие формы, казаки в поход одевались в «рвань». Можно судить о снаряжении и оружии, об особенностях ношения оружия. По виду можно отличить офицера от рядового казака. Присутствовали в войске и калмыки.
Жизнь внутри войска была неспокойна и тревожна. Главным раздражителем были крестьяне, прибывающие на Дон. Напомним, что важным событием для войска Донского конца XVIII в и начала нового века, положившим неизгладимый отпечаток на жизнь казачества и перевернувшее все древние его устои и традиции, - было появление на Дону жалованного донского дворянства. Все боевое казачество стало делиться на две неравные части; меньшая - дворян помещиков и большая - рядовых казаков. Новоиспеченные помещики, из числа казачьих офицеров, правдами и неправдами стали обзаводиться имениями и поместьями, для их обработки была необходима рабочая сила. А где её было взять? Проще всего было приписать за собой крестьян, прибывающих разными способами на Дон.
Среди крестьян соседних губерний было естественное стремление к свободе и среди них укоренились вера, что на Дону, на землях казачьей вольницы, эту долгожданную свободу можно получить. Ведь, как исстари говорилось, «с Дону выдачи нет». Поэтому значительное количество крестьян в основном малороссы пытались перейти на Донскую сторону и поселиться на тамошних землях.
Увеличение иногороднего населения вызывало недовольство рядовых казаков, поскольку разрастание имений помещиков ущемляло их юртовые довольствия. Кроме этого начало нарастать недовольство помещиков соседних земель массовым бегством крестьян, они пыталась всеми силами удержать крестьян в своих владениях. Новороссийский военный губернатор генерал Михельсон дважды обращался к атаману Орлову пресечь прием беглых. И только после кровавых разборок, нажаловался императору. Репрессии не заставили долго ждать. Последовал императорский указ о недержании беглых и безпашпортных в случае невыполнения, которого Орлову грозила отставка. Для пресечения бегства крестьян из Новороссийской губернии на Донскую сторону были выставлены пограничные кордоны.
Не прошло мимо императора и поведение ещё одной части населения Дона - калмыков. Пару лет назад, в пределы Дона, теснимые киргизами, с разрешения правительства, прикочевали из-за Волги дербетовские калмыки, в числе 3724 кибитки, 9525 душ мужского пола. Им дозволено было отправлять службу наравне с казаками. Для учреждения порядка между ними образовано особое правление. Но это не понравилось калмыкам, и они в начале года ушли в астраханские степи. Никакие меры не помогли возвратить их обратно. В войске Донском остались, причисленные в казачество разновременно, калмыки так называемые "базовые", которых в то время считалось 2262 души мужского пола.
Получить информацию о настроениях населения из первых рук на Дон в начале марта прибыл с инспекцией генерал Кнорринг Карл Федорович. И хотя проехав по станицам, он всюду нашел тишину и спокойствие, император не успокоился. В опалу попали многие известные генералы донской элиты, причем, что послужило причиной этого (нарушения с беглыми, доносы недоброжелателей или личная неприязнь императора) определить было невозможно. Неуверенность и страх за своё будущее у войсковой старшины достигло максимального предела. Были признаки и клановых разборок в донской элите, но четко разделить противоборствующие силы не представляется возможным, так как Донские казачьи роды были сплетены семейными узами в родственную паутину. Даже родство с войсковым атаманом не спасало от опалы. Порой члены одной семьи были в опале, другие продолжали служить верой и правдой.
Первой пострадала, самая известная казачья семья Иловайских. Непонятным образом семья начала делиться на благонадежных и изменников. Ранее этого года ушли в отставку братья генерал-майоры Алексей и Николай Васильевичи.
По доносу "добропорядочных и неравнодушных" казаков в марте был отправлен в отставку остававшийся на хозяйстве наказной атаман Дмитрий Иванович, который накануне был представлен к званию генерал от кавалерии. На следующий день после прибытия на Дон из Пинского похода войскового атамана Орлова он и его сын генерал-майор Павел Дмитриевич были вызваны в Санкт-Петербург. Там они были арестованы за государственную измену, растрату и укрывательство беглых крестьян и заключены в каземат Петропавловской крепости.
За подмену ревизских сказок крестьян был отставлен от службы командир Лейб-Гвардии казачьего полка генерал от кавалерии граф Денисов Федор Петрович, ему грозил военный суд и домашний арест.
Были отстранены от службы генерал-лейтенант Мартынов Дмитрий Мартынович, который более 20 лет был войсковым судьей, и умудрился стать одним из богатейших донских помещиков и его сын генерал-майор Андрей Дмитриевич. Будущий войсковой атаман, зять Мартынова, генерал-майор Платов Матвей Иванович, который уже три года отбывал ссылку в Костроме, был осенью препровожден в столицу и заключен в Петропавловскую крепость. Ему были предъявлены обвинения в укрывательстве беглых крестьян и подделке ревизских сказок приписных крестьян. Позднее в крепость угодил и тесть, не помогло и покаянное письмо, посланное императору.
Ушел в отставку (29 мая) генерал-майор Греков Дмитрий Евдокимович, вероятно как наказание за исход калмыков, начальником правления которых он был. Отстранили от службы братьев Мешковых, полковника Якова Никитича и войскового старшину Ивана Никитича, за кровавые разборки между беглыми крестьянами и представителями властей, пытавшимися выдворить первых на старое место приписки. По именному повелению 11 июня их препроводили с фельдъегерем в столицу.
И хотя формальной причиной арестов и отставок являлось растрата и укрытие беглых крестьян, по большому же счету объяснением такого отношения к уважаемым казакам была патологическая неприязнь императора к фаворитам его матери и всем тем людям, которые прославили её правление. Апогеем гонений на донскую элиту стала позорная и малопонятная страница истории донских казаков – казнь братьев Грузиновых, о которой расскажем чуть ниже. В общем, репрессии страху нагнали столько, что 70 боевых офицеров и генералов не раз смотревшие смерти в глаза написали (17 августа) императору покаянное письмо, суть которого в двух словах: «грешны и помилуй».
Отправив в отставку и в "места не столь отдаленные" большую часть уважаемых донских генералов и наверно осознав, что "всех не пересажаешь", император осенью дал амнистию оставшейся донской старшине. Казаки " с облегчением выдохнули", в войсковом соборе был проведен молебен за "милосердие" императора.