Прогулка на свежем воздухе повлияла на меня весьма положительно. Хитрая Миля «выгуливала» меня примерно полчаса, потом сама повернула обратно. Благодаря ей, я теперь имела хоть и весьма смутное, но все же представление о том месте, где нахожусь. Довольно большой поселок в глубинке России не блистал великолепием, но был вполне обитаем и ухожен. Дома были разношерстны – от вполне приличных, построенных в ровные 80-е прошлого столетия, до современных новостроек. В основном, правда, это был частный сектор, двух и трехэтажные многоквартирные жилища мне встретились в единичных экземплярах. В большинстве окон горел свет, порой даже сверкали новогодние гирлянды и светились наряженные елки – чувствовалось приближение праздника.
Я вздохнула. Отчего-то вдруг стало очень грустно. Многие годы, будучи уже мамой (и даже любовницей), я всегда встречала Новый год с кем-то. Правда, без НЕГО, но и не одна. А сейчас…
Я снова тяжко вздохнула. Бредущая рядом Миля глянула на меня своими грустными глазами. В какой-то момент мне вдруг показалось, что она все понимает. Интересно, а на своего хозяина она так же смотрит, или только на меня? Наверное, только на меня - видимо, мой печальный вид да вздохи вызывают у нее сочувствие.
Мы уже возвращались к общежитию, когда я заметила небольшую, с меня ростом, елочку. Она стояла отдельно от всех кустов, что росли неподалеку, и имела очень нарядный вид. Особую красоту ей придавали пушистые снежные шапки, лежавшие на ветках.
- А что, Миля, давай-ка мы сфотографируемся рядом с ней, - предложила я собаке. – Новый год все-таки, а у нас с тобой настоящей елки нет. Так хоть фото на память будет.
Миля послушно последовала за мной. Сугроб оказался довольно глубоким, хорошо хоть идти было недалеко. Подойдя к елке, я отряхнулась от снега, достала телефон. Включила сначала видео и запечатлела окрестности и оставленные нами с Милей следы-траншеи, пока мы пробирались к елке. Потом я сделала несколько снимков на фоне запорошенной красавицы: я одна, я с Милей, одна Миля, одна елка. Проверив, что получилось, я осталась вполне довольна результатом и полезла из сугроба обратно.
- Видел бы кто меня сейчас из моих знакомых! – бормотала я вслух, бредя к тротуару. – Точно бы не поверили. А кое-кто еще бы и у виска подкрутил.
Миля согласно вильнула хвостом.
Вернувшись в свою, о, пардон, в НАШУ, комнату, мы с Милей занялись своими делами. Она – улеглась на коврик, что лежал в углу. Я же принялась шарить по шкафам в поисках собачьего корма и посуды, в которую этот корм нужно класть. А также собаке положена еще и миска для воды – эти знания у меня были, телевизор-то я смотрю. Но что мне конкретно делать с Милей, я не знала. Сколько раз ее вообще кормят? Чем? Как давно она не ела и не пила? Надолго ее вообще тут оставили?
Пакет с кормом нашелся за тяжелой шторой на подоконнике. Посуды я не нашла никакой. Что делать? Наверное, придется обращаться к соседям – они могут знать гораздо больше меня.
На мой осторожный стук, дверь распахнулась, и на меня с любопытством уставились три физиономии. Медленно переведя взгляд с первой на вторую, со второй на третью, я снова вернулась ко второй и откачнулась. Потому как первая принадлежала тому юноше в шапочке (он, кстати, снова был в ней), а вторая и третья были совершенно идентичны. Лица двух девиц были сделаны как под копирку.
… Или у меня двоится в глазах?
… Или что-то тут не то…
Или все-таки двоится?!
Довольные произведенным эффектом, девицы синхронно улыбнулись. Потом одна из них поздоровалась, из чего я сделала вывод, что мы с ней видим друг друга впервые. Ответив ей, я поинтересовалась насчет посуды для собаки.
Надо отдать должное – эти представители современной молодежи оказались недурно воспитаны. Во-первых, они культурно здоровались (все трое!) с совершенно незнакомой теткой. Во-вторых, они так же вежливо объяснили мне о том, что про плошки для Мили они и сами не знают, но зато направили меня на кухню, подробно описав, где она находится. А также пояснили, где расположены «мои», то бишь, Тамарины, стол и шкафчики вкупе с холодильником.
Я пошла по длиннющему коридору искать кухню. Чем ближе я подходила к ней, тем явственней слышались вкусные запахи – народ явно готовился к празднику.
Едва я переступила порог, три женщины, сновавшие по пищеблоку, с интересом уставились на меня. Одну из них я уже знала – это была мать Вани-велосипедиста. Она оказалась самой молодой из этой троицы. Две другие были старше, лет под шестьдесят. Одна – полная, очень полная, кхм… дама… в цветастом ситцевом халате, который умудрялся свободно висеть на ее пышном теле. На голове виднелись старинные, еще алюминиевые (!) бигуди с дырочками. У меня сразу засосало под лопаткой – вспомнилось детство, плотный полиэтиленовый пакет с мамиными бигуди. Боже, как давно это было!
Вторая женщина была в ярко-розовых бриджах и пестрой футболке, благо фигура ей позволяла щеголять в таком наряде. Про таких в народе говорят: сзади - лицей, спереди – музей. Молодцеватости ей придавали короткая стрижка и огненно-рыжий цвет волос. Разглядев эту даму, я внутренне подобралась – не люблю тощих женщин. На собственной шкуре уже не раз испытала точность слов - змеи толстыми не бывают.
Я поздоровалась и, все еще не двигаясь с места, начала глазами искать описанное молодежью «свое» имущество. Поняв мою задумку, мама Вани махнула рукой:
- Вон Томкино хозяйство. Стол, табуретки, шкаф и вот этот холодильник, - женщина указала мне рукой на крепкую, но явно давно бывшую в употреблении мебель и небольшой белобокий «Смоленск». Впрочем, здесь все было, мягко скажем, «раритетным». Единственными свежими пятнами были высоченный серебристый холодильник в дальнем углу, там, где Ванина мама ловко натирала на терке желток на большущую тарелку «шубы», да миниатюрный кухонный уголок возле окна.
Женщины постарше ответили на мое приветствие и, быстренько оглядев меня с головы до ног, вернулись к своим занятиям. Полная лепила огромные (по моим меркам) котлеты, и отправляла их на скворчащие на плите сковороды. Сковородок было три, и все три были немалых размеров. Похоже, здесь покушать не любят…
Худая соседка Тамары «строгала» в пластмассовый тазик колбасу. Рядом с разделочной доской дожидались своей очереди пара десятков яиц, трехлитровая банка маринованных огурцов и несколько золотистых луковиц. Оливье. Я непроизвольно сглотнула. Последний раз я ела домашний салат лет пять назад. Супермаркет, в котором я обычно отоваривалась, предлагал и «оливье» с «шубой». Самой все это готовить мне было лень, да и некогда.
Здесь же готовить умели. Запахи на кухне, и в коридоре в том числе, витали вкуснейшие. Масштаб готовки навевал мысли о том, что угощение будет обильным. Я нигде не заметила банок с красной и черной икрой, балыков и лососей, но простая домашняя еда вызвала вдруг у меня сильное слюноотделение.
Ё-моё, а я-то как же? Мне вдруг стало безумно жаль себя. Нет, конечно, я притащила с собой бутылку дорогущего коньяка и немного закуски, чтобы встретить Новый год достойно. Но… сказать по правде – это не шло ни в какое сравнение с тем, что готовилось на этой скромной общественной кухне, хотя мне кажется, что денег за свое добро я выложила побольше, чем они все, вместе взятые…
Пробравшись под внимательными взглядами в «свой» угол, я занялась поисками плошек для Мили. Конкретно что-либо подходящего найти не удалось, но зато я мельком ознакомилась с содержимым кухонного шкафчика Тамары. Что меня порадовало, так это то, что там был относительный порядок. Чашки стояли с чашками, тарелки – с тарелками, а ложки и вилки были поставлены в пол-литровую банку. Посуда была чистая и приличная на вид, хоть и тоже не сегодня купленная. Хотя, какое мое дело? Я-то как раз могу воспользоваться какой-нибудь одноразовой посудой. Я не сразу поняла, отчего это мне в голову пришли такие странные мысли (видимо, умопомрачительные ароматы будущего угощения грозились окончательно помутить мой разум). И тут взгляд мой вернулся к тому, что я увидела сразу, едва открыв дверцу, но не придала этому должного значения. На одной полке лежал новехонький пакет со стандартным набором пластиковой посуды – несколько глубоких и мелких тарелочек, вилки, ложки и прозрачные стаканчики.
Решив, что рыться в чужих вещах я больше не буду, а взамен взятого лучше оставлю Тамаре бумажную купюру, я прихватила находку. В добытую из того же шкафа банку я налила из-под крана воды и направилась к выходу. Женский коллектив проводил меня молчаливыми взглядами. Немного притормозив на пороге, я нейтральным голосом произнесла: «С наступающим!», и потопала к себе, дав твердый зарок, что больше не выйду из своей комнаты (ну разве что в туалет). Под троекратное: «И вас так же!» горе-авантюристка удалилась из общественного пищеблока.
Как ни странно, но в комнате слюноотделение прекратилось, и дикого голода я уже не испытывала. Поэтому я насыпала Миле сухого корма, налила во вторую пластиковую тарелочку воды и с легкой душой стала осматривать жилище. Мне предстояло встретить здесь Новый год и провести еще несколько дней.
Комната была не очень большая, примерно пять на три. Мебель стандартная, знакомая мне – стенка, правда, разбитая на секции и расставленная для удобства по разным местам, небольшой полированный стол-книжка – все было явным наследием веселеньких 90-х. Новыми были диван и телевизор, обои и пластиковое окно, на котором висели весьма красивые шторы и тюль. Дома у меня не было привычки закрывать окна в вечернее время – моя квартира находилась на седьмом этаже, до соседнего дома расстояние было довольно приличное, так что глазеть в мои окна было крайне неудобно, разве что вооружившись биноклем. Здесь же был первый (и единственный) этаж, так что шторы пришлось задернуть.
Покосившись на Милю, я только сейчас заметила, что она стоит возле миски, но не ест. Ну, здрасте, приехали! Что не так?
- Ты чего? Ешь давай! – воскликнула я и потыкала пальцем в сторону миски с кормом. Может ей что-то другое надо? Но я же читала все, что написано на пакете – корм был свежий, норму я постаралась соблюсти. Ну и?.. Может быть ей команда нужна? Где-то краем уха я слышала, что такое бывает…
- Миля, возьми!
Собака послушно уткнулась в плошку, захрустела сухими гранулами. Ну, наконец-то!
Осмотревшись в чужом жилище, я достала привезенные с собой сырокопченую колбасу, хлеб и бутылку с минеральной водой без газа. Перекусив, я прихватила со стенки местную газету недельной давности и улеглась на диван. Ну что, почитаем? Нужно же знать, чем живет здешний народ, что существенного происходит в этих местах.
Насытившаяся Миля устроилась рядышком на полу. Прогулка на свежем воздухе и съеденные бутерброды сделали свое дело – меньше, чем через полчаса я уже провалилась в сладкую дрему.
Сквозь сон я услышала какие-то звуки, но, то ли от усталости, то ли от множества новых впечатлений, проснуться никак не получалось. Пока я не почувствовала, как диван подо мной сильно прогнулся, и кто-то тяжело улегся мне под бок… Да еще и дыхнул на меня сильнейшим свежайшим ПЕРЕГАРОМ…
Тут уж сон с меня как рукой сняло. На секунду я замерла, соображая, не чудится ли мне это. Где я вообще нахожусь?! А потом резко дернулась, пытаясь подняться. Но фокус не удался – чужое ТЕЛО было тяжелым и плотно прижало меня к стенке. О-о-о!!!
Приложив все свои усилия, я отпихнула ОБЪЕКТ и пулей выскочила из плена. Оказавшись на полу, я развернулась. В комнате было темно, хотя я точно помню, что свет должен был гореть – я ведь читала перед тем, как уснуть. Вспомнила, где нахожусь и мысленно обругала себя за легкомыслие. Попыталась определить, кто нарушил мой покой.
Это явно был мужик. Глаза мои начали привыкать к темноте, и я смогла разглядеть крупную фигуру, развалившуюся на диване. Причем теперь, когда я сумела удрать со своего ложа, эта фигура промычала что-то невнятное и заняла весь диван полностью. Классно!
История, в принципе, не нова. Что-то подобное уже изобразил великий Рязанов в бессмертной «Иронии судьбы или с легким паром». Но чтобы такое происходило со мной?! Тут уж не до смеха.
Продолжение:https://dzen.ru/media/id/5d9a3989e3062c00b1acae1e/dnevnik-schastlivoi-sumasshedshei-povest4-637c879f65cbbd650a8dfa43