Павел Васильевич, увидев идущую к дачному автобусу женщину с тяжёлыми сумками, остановил машину: "Cадитесь, подвезу!"
Женщина сложила свой груз в багажник и с радостным вздохом села с ним рядом. Да и кто бы не обрадовался на её месте?! Середина лета, жара, тяжёлые сумки...
По пути разговорились, естественно. Дача Лидии Григорьевны была не очень далеко от дачи Павла Васильевича - всего через две улицы, а встретиться до сих пор им почему-то не довелось. Да и что же тут удивительного: отдыхают здешние дачники не в гамаках, а уткнувшись носом в грядки и из-за своего забора не очень-то часто показываются...
В разговоре выяснилось, что Павел Васильевич - прапорщик в отставке и, что понравилось Лидии Григорьевне, не стал выдавать себя за полковника, а так и сказал честно - прапорщик.
Работаю, сказал, Лидия Григорьевна, экспедитором в магазине неподалёку от дома - а чего же в пятьдесят-то пять лет дома штаны просиживать, если есть возраст и здоровье пока позволяют потрудиться...
Дочка, внук, зять - слава Богу, есть, только вот на дачу их не затащишь. Ну, правда, когда ягоды созревают - тут они нарисовываются...
- Вот-вот! - подхватила Лидия Григорьевна. - А меня мои ещё и ругают за то, что я все выходные на даче - зачем, говорят, горбатиться, если всё можно купить. Твой урожай, говорят, очень дорого тебе обходится. Только нельзя ведь всё в деньги переводить!
- Согласен! - подтвердил Павел Васильевич. - Ни за что со своей дачей не расстанусь - каждый кирпичик, каждое деревце и кустик через мои руки прошли - она как родная мне...
Очень понравилась Павлу Васильевичу его попутчица, ну просто в душу запала. Чуть за пятьдесят, а стройная, подтянутая как девушка, светловолосая, и серые глаза светятся мягким ласковым светом...
В следующий выходной пообещал опять отвезти её домой - прямо от дачной калитки - не годится женщине такие тяжести носить.
В этот вечер Лидия Григорьевна пригласила Павла Васильевича на чашку чая, накормив перед чаем ужином. Муж у Лидии Григорьевны исчез так давно, что она со смехом сказала Павлу Васильевичу ещё при первой встрече, что уж и сомневается в том, что он был. А Павел Васильевич овдовел пять лет назад...
Разнежившись в домашнем тепле и уюте, сидя за столом перед красивой и любимой женщиной, конечно, Павел Васильевич выразил желание остаться здесь - ну хотя бы на ночь...
На это получил ответ - нет, мне это совсем не нужно, я уже давно привыкла без этого обходиться...
Следующие выходные он провёл на даче Лидии Григорьевны - там очень кстати оказались его умелые мужские руки - где забор завалился, где ручка оторвалась. И вот в этот выходной Лидия Григорьевна оставила его у себя на ночь...
Так и повелось - дача и квартира Лидии Григорьевны давно нуждались в заботе хозяина, работы было много, и Лидия Григорьевна понимала, что денег за работу Павел Васильевич не возьмёт. Платила "любовью"...
Павел Васильевич тоже понимал, что это за "любовь" и чувствовал себя наёмным работником, но отказаться от неё не мог - уж очень привязался к этой женщине. Да что там говорить - влюбился!
Так и шло всё. До осени. А осенью после закрытием дачного сезона Лидия Григорьевна стала избегать встреч с Павлом Васильевичем: то у снохи день рождения, то больную подругу надо навестить.
Тут уж совсем ясно стало Павлу Васильевичу, что интерес к нему у подруги чисто меркантильный, и надежды на взаимность рухнули. Как ни горько было это осознать, но пора было расставаться.
Взял Павел Васильевич две недели на раздумья, а по их прошествии пришёл к любимой, чтобы распрощаться окончательно. Позвонил в дверь. Никто не открыл. Толкнул дверь рукой - незаперто.
- Входите, - услышал слабый голос. Лидия Григорьевна лежала на диване бледная, исхудавшая и еле шевелила губами.
Пневмония - последствия общеизвестного вируса, ждала скорую. Выпроваживала Павла Васильевича, не хотела заражать. Не удалось - не мог он оставить любимую женщину в таком состоянии. В больницу не отдал - не верил, что чужие люди лучше будут ухаживать, чем он.
Сам добыл нужные лекарства, сам делал уколы, вливал и вливал в неё витаминное питьё с облепихой, смородиной и клубникой. Лечил, забыв про всё на свете, боялся только - справится ли? Но точно знал при этом, что пока что, в таком состоянии, лучше ей дома, а не на больничной койке...
Лидия Григорьевна была настолько слаба, что приходилось носить её на руках - да и не в тягость была она Павлу Васильевичу - совсем стала лёгонькой. И так однажды обняла она его, когда нёс её Павел Васильевич, что в душе его будто оргАн зазвучал - почувствовал он, что это не только благодарность...
ВЫходил. Поставил на ноги и только вздохнул полной грудью, как сам на больничной койке оказался из-за той самой заразы. А вот Павлу Васильевичу без больницы было не обойтись - не мог он дышать без ИВЛ. А вскоре и совсем дышать перестал.
На похоронах друг Павла Васильевича рассказал Лидии Григорьевне, что очень любил её его друг и что рассказывал ему о ней, такой необыкновенной и прекрасной женщине...
Лидия Григорьевна заплакала и сказала, что никогда она не была так счастлива, как во время встреч с Павлом Васильевичем - ведь до тех пор никто никогда о ней не заботился, гораздо привычнее ей самой было заботиться о близких...