Занавешенные зеркала и запах зажжённой восковой свечи. По квартире гуляет звонкое эхо, словно из неё вынесли всю мебель. В распахнутые настежь двери старуха-соседка выметает веником сор. Пусто.
Пусто на душе. Бабушка была старенькой и очень больной, мы все знали, что это скоро случится, но смерть всегда внезапна. Она умерла под утро, во сне.
Гроб, обтянутый чёрной и красной материей, стоит на козелках у раскрытой могилы и бабушка в нём, непохожая на себя, с заострившимся носом на землистом, оплывшем лице. Заплаканная мама в чёрном платке, ближайшая родня, несколько пожилых соседей и небольшая группа бабушкиных сотрудников с последнего места работы. Надо же, ещё помнят...
Небритые и нетрезвые физиономии похоронной бригады. Скользя по влажной земле и матюкаясь сквозь сжатые зубы, они на верёвках опускают гроб. Мама опять зашмыгала носом.
...Земля пухом...Царствие небесное!...
Первые горсти глинистой кладбищенской земли гулко падают на крышку гроба. Потом мастера похоронных дел быстро и сноровисто засыпают могилу. Аккуратный бугорок, крест с табличкой, цветы и венки с траурными лентами.
... Всё…
Заводская столовая, поминки, непременный борщ, пирожки, жидкая колбасная нарезка. Водка, поминальные речи. Я тоже глотнула пол-рюмки. Горько и противно. ...Дорогая... уважаемая... ушла из жизни… навсегда запомним... После третьей мужики выходят курить.
Дома. На тумбочке бабушкин портрет перевязанный чёрной ленточкой. Парадная портретная фотография была сделана давно, для цеховой доски почёта. Бабушка на нём ещё молодая - лет сорок пять не больше. Никогда не замечала какие у неё здесь грустные глаза…
Тусклые будни, ежедневная привычная суета, нелюбимая работа. Пожалуй, я уже могу улыбаться. Поминки, девять дней, опять горящая свеча перед бабушкиным портретом. Родня собралась у нас, за большим столом. В зале не протолкнуться. Поначалу всё чинно, но постепенно голоса становятся громче. Бабушку вспоминают по-хорошему, шутки, даже немного смех, но пристойный. Ну правильно, так и надо, жизнь-то продолжается.
Тёмные сумерки, порывистый ветер с моря быстро тащит чёрные дождевые облака и голые ветки каштана царапаются в оконное стекло. В маленькой кухоньке уютно горит свет. Я выхожу в полумрак коридора, в дверном проёме зала, опираясь на палочку, стоит бабушка! От этого я вся вмиг покрылась колючими, холодными мурашками.
- У вас осталось тридцать дней - строго глянув на меня из-под морщинистых век сказала она и исчезла.
Я проснулась, словно меня окатили ледяной водой, и задыхаясь от ужаса, подскочила на кровати. С бешено бьющимся сердцем метнулась к выключателю, зажгла свет. Сон, это был сон!
- Мам, ну приснится же такое!
- Ой! Мне бабушка, почитай, каждую ночь снится, и всё как-то тревожно, муторно.
День за днём проходят мимо, как вагоны тронувшегося от станции поезда. Пассажиры в светящихся купе раскладывают багаж, застилают простыни, беседуют, выпивают или просто равнодушно смотрят на уходящий в небытие пейзаж за окном. Постепенно мы привыкаем жить без бабушки. Уже разобраны и перебраны все её вещи и альбомы с поблекшими фотографиями знакомых и незнакомых людей, приняты соболезнования от дальних родственников, недавно узнавших о её смерти. Мама не плакала уже неделю, наверное.
Мягкий, тёплый свет от настольной лампы в головах падает на разворот любимой книги. Под одеялом жарковато, давно знакомый сюжет ускользает, рассеивается в сознании. Хочу пить. Разомлевшая и сонная ползу на кухню. Дверь зала толчком распахивается - из неё, глядя под ноги и придерживаясь за косяк, делает осторожный шаг вперёд бабушка. Исхудавшая, с растрёпанными седыми волосами она поднимает на меня горящие гневом глаза:
- У вас осталось пятнадцать дней!
Снова резкое пробуждение, волосы дыбом, волны озноба по телу от приснившегося кошмара.
Свет выключать боюсь. Ворочаюсь по съехавшей, измятой простыни. Почему осталось пятнадцать дней? До чего? Мы что умрём?! Я, в общем-то, не склона к мистике, но сон повторяется, причём отсчёт времени в нём соответствует календарю - я проверила! Бабушка о чём-то предупреждает, но о чём? Нужно рассказать маме. Или лучше не стоит её пугать?
Всё-таки поговорили. Крутили и так и эдак, но ни к чему не пришли. Единственное, что теперь напоминает о смерти бабушки, её парадный портрет с траурной ленточкой по уголку. И снова меня поразило незамеченное прежде выражение глубокой печали в её глазах.
- Мам, почему она такая грустная на этой фотографии?
- Действительно, странно! Никогда раньше не обращала внимание…
Поговорили и забылось. Суета, мелкие ежедневные заботы, радости, неприятности. Завтрак, работа, вечером - в магазин, ужин, телевизор или развлекательные сайты в интернете, книжка. В выходные - прогулки по парку над морем, кафешка в центре. Тёплая ветреная осень раздела догола последние деревья и ночами, открыв форточку на кухне, можно услышать гудки пароходов на рейде и грохот штормового прибоя.
Чем ближе к зиме, тем сильнее шторма. Неистовый ветер будет гнать на берег бурлящую, чёрную воду, занося по колено песком приморские пансионаты.
Хлопнула дверь в коридоре. Наверное мама проветривала и забыла закрыть окно. Посреди коридора стоит бабушка. Её, отощавшую и всклокоченную, не узнать, просто я знаю, что это она.
- У вас осталось три дня! - прошипела она не своим голосом.
И снова кошмарное пробуждение, кажется, я кричала во сне от страха. Прибежала мама. Что же делать, что делать? Три дня осталось!
Одна спать боюсь, легли вдвоём, не погасив свет. Утром измученные бессонницей и головной болью тащимся на работу. Не день, а пытка. Вечером, пошатываясь от усталости бреду домой. Встретила у подъезда соседку-сверстницу. Никогда особо не дружили, но были в хороших отношениях.
- Ты чего такая замученная?
- Да вот, так и так…
- Да, пугает старушка. А ты в церковь сходи, свечку поставь за упокой, с батюшкой посоветуйся. Помогает.
Наша семья никогда не была религиозной, скорее наоборот. Бабушка с дедушкой были коммунистами, мама комсомолкой. Я конечно знакома с христианской доктриной, но как-то дожила до своих двадцати с небольшим ни разу не обратившись за помощью к служителям культа. Видимо, пора начинать. Страх, угнездившийся в груди с прошлой ночи, не давал думать ни о чём, кроме стремительно утекающего времени.
- Мам, привет! Мне вот тут соседка присоветовала... - начинаю я с порога.
- Ой! И мне тоже девочки на работе говорят! Может съездим, не поздно ещё? - живо откликается она.
Пока мама собирается, сижу не разуваясь, у неё в комнате. Книжки на полках, цветы в горшках на подоконнике, бабушкины глаза на портрете полны смертной тоски. Или мне кажется?
Новая нарядная церковь из шлифованного кирпича. Молодой, лет тридцати пяти, священник с добрым, полным лицом слегка хмурится, слушая наш сбивчивый, эмоциональный рассказ.
- Крещёная?
- Да, она в селе родилась. Даже свидетельство метрическое из церкви сохранилось. Я в документах копалась и нашла.
- Священник отпевал? Могилу освящали?
- Нет - засмущались мы.
- Нехорошо! - строго сказал священник - сейчас пойдите вон к той женщине и закажите у неё панихиду по бабушке, а завтра, к полудню, приходите ко мне. Я вам освящённой земли дам и скажу что делать.
Проворочавшись всю ночь, толком не выспавшись, мы с мамой еле дожили до утра. Снилась какая то чепуха. Отпросились с работы обе, к двенадцати были в церкви. Послонялись туда-сюда, посмотрели на иконы. Пока ждали батюшку, мама неумело крестилась и ставила свечи в каждый подсвечник.
- Вот. Священник вручил нам небольшой узелок. Рассыпьте на могилу крестообразно и говорите при этом: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас".
На кладбище ветер и печаль. Душераздирающие эпитафии на гранитных обелисках с портретами и сухая трава на холмиках с ржавыми железными крестами. Разгребаем венки и пластмассовые букеты, со всей возможной серьёзностью проводим предписанный ритуал. Хоть бы помогло! Что-то сквозняк тут больно холодный. Замёрзли.
Дома горячий чай под пледом.
- А что, доча, может помянем?
- А давай!
С последних поминок в холодильнике стоит початая бутылка водки. Налили по пол-рюмки.
- Царствие небесное! - выпили, поморщились. Налили, выпили ещё, закусили. После третьей повеселели:
- Мам, мы с тобой вдвоём ещё никогда не бухали!
И бабушка с фотографии смотрит весело, с огоньком, как и положено передовику производства.
Спала, как убитая. Снилась бабушка, такая молодая и светлая, какой я её никогда не видела. Говорили о чём-то, даже смеялись.
Наутро дядя звонил, звал к себе на сорок дней, помянуть бабушку по христианскому обычаю. Уклониться не было ни возможности, ни желания.
Москва, электричка. 23 октября 2020 г.
Подписывайтесь.
Вам может понравиться:
Оставляйте комментарии, для меня очень важно Ваше мнение.