оглавление канала
Обед, или точнее, уже ужин прошел довольно вяло. Сергей, погруженный в свои мысли, слушал своего собеседника довольно рассеянно. На вопросы отвечал невпопад, чем вызывал недовольство последнего. Наконец, сославшись на усталость, он попросил разрешения удалиться. Пауков хмуро посмотрел на Сергея, скорчил постную физиономию и царственным жестом дал позволение покинуть его общество. Елезаров, глядя на своего шефа, только усмехнулся про себя. Теперь, после всего, что Сергею пришлось пережить и передумать, а также после всего увиденного уже здесь на комбинате, для нег стало совершенно очевидно, что пауков Пауков, на самом деле, обычный напыщенный сноб, которому было совершенно безразличны все окружающие, кроме него самого, очень любимого и очень важного. И Сергей только не мог понять одного, как он до сих пор, за внешностью этой надутой акулы мог так долго видеть черты напористого, важного и целеустремленного человека. Да… Что-то действительно происходило с ним, что-то менялось. Этот процесс напоминал ему стадию, когда из куколки на свет появлялась бабочка. Темнота внутри этого «кокона», в котором он до сих пор находился, и то состояние, которое он называл «жизнью», не замечая мрака вокруг себя, сделались сейчас настолько очевидными, и настолько нестерпимыми, и даже какими-то бесполезными, что оставалось только удивляться, как он мог не замечать всего этого раньше. И, в то же самое время, иногда его охватывала какая-то дрожь, нетерпение, желание быстрее покинуть этот свой надоевший «кокон», и, наконец, увидеть яркий солнечный свет, почувствовать тепло солнечных лучей на своем лице. Это было такое восхитительное чувство - ожидание некоего чуда, откровения, что он чуть не рассмеялся. Но вовремя справившись с собой, тоже скорчил постную мину, и бормоча какие-то неловкие извинения, вышел за дверь кабинета.
В приемной его ждал управляющий, который вызвался проводить Елезарова до его временного жилища в вагоне. От него не укрылось настроение Сергея, слегка саркастичное и насмешливое. Но вопросов он задавать не стал, обошелся настороженным взглядом. По непонятной причине, ему показалось, что этот Эдик не так прост, как показалось в самом начале, а также, что он слышал весь их разговор с Пауковым. Пришлось напомнить себе, что расслабляться здесь не стоит, кругом глаза и уши. Это, конечно, его напрягало, вызывая подспудно некое раздражение. Но, собственно, ему было не привыкать к постороннему контролю извне, и он мысленно пожал плечами. Не он здесь диктует условия. Ему диктуют.
Они спустились на первый этаж, и Эдуард Александрович повел его какими-то запутанными переходами, все время разветвляющимися коридорами в зал, где они оставили электромобиль, когда вернулись из подземелий. Проходя мимо окон, выходивших на внутренний двор комбината, Сергей опять увидел в окне фигуру дворника. Он на мгновение остановился, пытаясь разглядеть так занимающую его фигуру мужчины получше. Эдуард сразу же остановился, заметив его интерес к рабочему. На лице отобразилось легкое недоумение. Елезаров даже слегка вздрогнул, когда услышал из-за спины тихий вкрадчивый голос управляющего:
- Знакомого увидели?
Сергей резко обернулся, и поспешно, пожалуй, даже чересчур поспешно ответил:
- Нет… Откуда у меня здесь знакомые? – Он обезоруживающе улыбнулся своей коронной улыбкой «а ля рубаха парень». – Так… Показалось, что этот рабочий напоминает мне кого-то, только вот пока еще никак не могу понять, кого именно… - И тут же, безо всякого перехода. – А скажи…ммм… Эдуард, как давно эти, которые пленные, внизу у вас сидят? И кто с ними общался до меня?
От такого резкого перехода, когда он вдруг из атакующего превратился в атакованного, управляющий растерялся. Хлопнул пару раз ресницами с подозрением глядя на Елезарова, и нерешительно протянул:
- Ну, один уже почти два месяца, а второй недели три-четыре. С ними сам хозяин сначала разговаривал, а потом наши ученые. Но они больше не разговаривали, а на приборах своих все что-то записывали, а потом уже в кабинетах расшифровывали записи. Только я в этих записях, больше похожих на кардиограммы, не очень разбираюсь, я в основном по хозяйственной части. – И он скромно улыбнулся.
Некую, не совсем понятную скромность управляющего, Сергей приписал тому, что для Эдуарда не был до конца понятен статус самого Елезарова. А вот о том, что он, якобы, «ни в чем не разбирается» он врал, причем совершенно беззастенчиво. Сергей успел воспользоваться предоставленной ему Пауковым возможностью, и бегло просмотрел личное дела нескольких сотрудников, с которыми, по словам шефа ему предстояло иметь дело в ближайшее время. Среди этих личностей был и Эдуард Александрович, который, ко всем прочим его достоинствам, окончил МФТИ, аспирантуру и защитил кандидатскую по теме, как раз-таки, касающейся волновой физики. На реплику управляющего он среагировал обычным молчаливым кивком. Ну-ну… Игра предстояла непростая. Но чем сложнее задача, тем ее будет интересней решать.
Всю дорогу до вагона, в котором ему предстояло жить, по крайней мере ближайшее время, Сергей мучительно напрягал память, пытаясь понять, откуда у него возникло некое чувство то ли тревоги, то ли какого-то узнавания при взгляде на этого, собственно, ничем не примечательного дворника. Но, вспомнить так и не смог, и это долго его мучило, не давая заснуть. В конце концов он заснул, крепко, безо всяких сновидений, и даже не услышал, как в вагоне появился Пауков.