Мать Глаши умерла рано, поэтому она не помнила её совсем. Тётки говорили, что красивая была очень, и Глаша на неё похожа, повезло. Отец, имевший собственную бойню близ станицы Кореновская, в 1917 году вынужден был бежать, спасая свою жизнь. Были слухи, что ушёл в Сальские степи и сгинул там без следа. Так что жила девочка с двумя старыми девами - отцовыми сёстрами, сумевшими сберечь кое-какие средства, и от того не бедствовавшими. Тринадцати лет от роду, оставшись на попечении родственниц, Глаша сумела таки закончить гимназию. Училась хорошо, рисовала, пела, и действительно к семнадцати годам расцвела. Черноволосая, темноглазая, розовощёкая хохотушка смущала разум и будоражила воображение юношей и мужчин.
Дела у тёток, между тем, приходили в упадок, средства иссякли, так что они поспешили выдать Глашу замуж. Не за кого попало, а за человека взрослого, весьма разумного и сумевшего сохранить в этой новой, Советской России вполне завидное положение. Ну, тут уж, как говорится, на хороший товар всегда найдется богатый купец!
Аудиоверсия рассказа здесь:
Первый муж - Михаил, казался ей стариком (в два раза старше!), хотя ему было всего-то тридцать четыре.
Перед свадьбой, когда Глаша с тётками бродили по рынку в поисках хоть какого отреза на платье, к ней подошла цыганочка. Юная, тощая замухрышка в невообразимом цветастом тряпье ухватила Глашу за руку и затараторила:
- Ай, молодая - красивая! Позолоти ручку! Расскажу что на сердце, кто в мыслях, что было, и что будет!
Тётки куда-то запропастились, оставшаяся один на один с бойкой, наглой гадалкой девушка почему-то растерялась, оробела. А та не унималась:
- Выходишь ты замуж за нелюбимого, на душе другой!
Ох, и вправду, Глаше нравился высокий, красивый блондин, живший на соседней улице, и оказывавший ей знаки внимания. Глаша глянула в чёрные, маслянистые глаза цыганки и провалилась в них, рука сама собою достала из ридикюля серебряный полтинник ещё царской чеканки. Пока приободрившаяся гадалка стрекотала сорокой, она находилась в каком-то полусне, а когда вынырнувшие из ниоткуда тётки, вырвали её из цепких лап таборной предсказательницы, помнила лишь последнюю фразу:
- Не горюй, красивая! Много горя, много счастья узнаешь, но будет у тебя второй муж, любить его будешь, троих детей ему родишь!
Муж любил Глашу и они были бы прекрасной парой, да вот только умерли Михаил и их первенец Алексей от брюшного тифа в Харькове, в 1926 году. А она осталась одна, беременная, на восьмом месяце. В положенный срок родила здоровую, крепкую девочку, назвала Тамарой, ей всегда нравилось это имя. Грузинская царица была для Глаши олицетворением женской гордости, красоты и силы.
Именно сила, гордость и красота не дали ей испугаться, загнуться от одиночества и горя. Глаша даже сумела остаться задорной и весёлой. Ну, а что? Ей всего двадцать два, и вся жизнь ещё впереди! А потом, в этой её жизни появился Иван. Тот самый, нагаданный цыганкой. Её сверстник - такой умный и серьёзный, голубоглазый, с заметными залысинами, делающими ещё больше его высокий, чистый лоб. Иван работал мастером на стройке и заочно учился на инженера, Он быстро и легко взял совершенно растаявшую Глашу в свои руки, познакомил с родителями, и женился.
Как же счастлива она была! Тогда Глаша на себе почувствовала смысл выражения "как за каменной стеной". Иван умно и серьезно носил её с маленькой Тамарой на руках, а ей оставалось только любить и рожать детей. Дочь Маринетта была так похожа на отца русыми волосами и большими голубыми глазами, зато сын Борис походил на мать.
Время шло, дети росли, но как всё на свете, счастье когда-нибудь заканчивается. В конце 1939 года Ивана, как инженера-строителя призвали на войну с Финляндией, штурмовать линию укреплений Маннергейма. В марте 1940 финская война закончилась, но из армии мужа так и не уволили, видимо, кому положено уже тогда знали, что совсем скоро начнётся другая, страшная, которую назовут Великой Отечественной.
На фронтах наши отступали по всем направлениям, немцы подходили к Харькову. Глаша, как жена офицера с тремя детьми, ждала поезд, увозивший советских граждан в эвакуацию. Где-то вдалеке грохотало - артиллерийская канонада не смолкала ни на минуту. Вокзал и вся территория вокруг него были переполнены беженцами. Время от времени раздавался громовой гул, земля начинала дрожать - это немецкая авиация бомбила пригороды Харькова. Люди старались держаться поближе к путям, чтобы успеть забраться в спасительные товарные вагоны. Одна лишь еврейская семья расположилась в стороне от всех, в привокзальном сквере. Человек десять там их было, старики, дети, Глаша знала в лицо женщину своего возраста, которая работала медсестрой в больнице. Едва не задевший верхушки тополей серый самолёт с черными крестами на крыльях сбросил одну-единственную бомбу, которая угодила в аккурат посередине расположившейся в сквере несчастной семьи. Грохот взрыва, от которого заложило уши, в небо широким всплеском выбросило землю, повылетали все стекла в здании вокзала, подкошенные деревья попадали. Там в сквере не осталось никого и ничего, только глубокая дымящаяся воронка.
Уже в поезде Глаша поняла, что евреи нарочно держались подальше от вокзала, на случай, если немцы будут бомбить железную дорогу, а немец промахнулся, бомба не долетела… Вот ведь не угадаешь, где смерть найдёт…
Они оказались в Ростове, от Ивана не было никаких известий. Война всё перемешала, куда шли его письма и её запросы? Потом был ужас и голод оккупации. После первой большой победы под Сталинградом наконец-то пришли наши, а летом того же сорок третьего, уже проживая в Ейске, она получила извещение, что муж пропал без вести под Ржевом. Плакала день, ночь и ещё день, плакали дочери, плакал сильно подросший Борька. Наконец Глашины сила и жизнелюбие взяли верх. Она вытерла слёзы и сказала сама себе, а потом детям:
- Будем ждать!
Глаша ждала, все эти изматывающие душу два года до Победы, когда соседкам приходили похоронки на мужей и сыновей, она каждый день после работы садилась на крыльце и смотрела в сторону лимана. Там по берегу шла ветка железной дороги, Глаша решила почему-то, что её Иван придёт к ней именно оттуда.
Глаша ждала, когда задыхающиеся, плачущие от радости люди кричали " Победа!", и незнакомые обнимались на улицах. Глаша проглядела глаза на лиман и железнодорожную ветку, но ждала целое лето после Победы. Она сидела на крыльце не желая замечать перешёптывания дочерей за её спиной. Тамара и Маринетта не разделяли её одержимости и очень жалели мать. Сила ожидания помогала ей дышать, радоваться жизни, но осень шла к концу и эта сила стала покидать её.
Однажды на рынке к ней подошла цыганка. Тощая, морщинистая и измученная, она выглядела гораздо старше своих лет, но Глаша узнала, вспомнила эти маслянисто-чёрные глаза. Удивительно, что ещё жива, что не расстреляли её немцы в Змиёвской Балке*.
- Это ты! Грош цена твоим гаданиям! Ты обманула меня когда-то!
- Нет, молодая-красивая, не обманула! Жив он и обязательно вернётся, и родишь ты ему третьего ребёнка! - сказала цыганка, отвернулась и исчезла среди толкотни торговых рядов.Глаша не помнила как добралась домой. Уже скоро полгода как закончилась Война, об Иване ни слуху ни духу. Да и какой ребёнок, ей уже сорок один год! Тоже мне молодая-красивая! Теперь уже Глаша не была уверена - то ли видела она цыганку, то ли она ей померещилась. Только крохотная лампадка надежды зажглась в её душе и не хотела гаснуть.
Закончился ноябрь, дни стали короткими, она приходила с работы затемно, так что на крыльце Глаша теперь сидела только в редкие выходные. В остальное время она будто не жила, все свои силы отдавая этому неистовому ожиданию.
Дочери говорили ей:
- Мама, не сиди на холоде, простудишься!
- Я отца жду.
- Мама, хватит себя мучать, пойдём в дом!
- Иван Александрович жив и вернётся!
Однажды, в середине декабря, на закате, когда резкий, порывистый ветер гнал клубами песок по степи, паровоз, толкавший товарные вагоны, притормозил. С подножки, на ходу, спрыгнул худой человек в военной одежде, махнув машинисту, он направился в сторону посёлка. По жесту, которым человек прикрыл глаза от пыли, Глаша узнала его! Ей бы подняться, побежать навстречу, но силы оставили её.
- Дети, дети, отец идёт! - только и смогла крикнуть Глаша.
Дочери выбежали на крыльцо:
- Мама, мама, ну что ты, перестань, привиделось тебе!
Однако, это был он, её Иван! Глаша схватилась за грудь.
У неё было здоровое сердце и вся жизнь впереди! И она, молодая и красивая, всё-таки родила ему третьего ребёнка, сына!
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
(Константин Симонов).
*Змиёвская Балка - место массовых расстрелов евреев и цыган в Ростове-на-Дону.
Историю Ивана, мужа Глаши, читайте в продолжении:
Москва, электричка. 19 ноября, 2022 г.
Вам может понравиться:
Подписывайтесь.
Оставляйте комментарии, для меня очень важно Ваше мнение.