Павлушка звонко смеялся и тянул к Светлане ручки. Мать положила на парковую скамью синюю с оранжевым машинку, что держала в руках и, подняв мальчика на руки, прижала к себе.
Он обхватил её за шею и твердил:
-Не хочу домой, давай ещё здесь играть.
Солнечный летний день располагал к тому и Света, засмеявшись, возражать не стала:
-Ещё часок, а потом ты съешь суп и котлетку. Хорошо?
-Хорошо, только, если весь суп в меня не влезет, его доешь ты. Видишь, какой у меня маленький животик? Я только голову большую откормил, еле футболку сегодня натянул, а животик - маленький. Карауль машинку, я с мячом побегаю.
-Беги, родной.
В этот момент огромный грузовик въехал на территорию парка и на огромной скорости понёсся прямо на них.
-Откуда он здесь, ведь машинам сюда въезд закрыт? - молнией пронеслась мысль. А ноги уже бежали, что есть мочи бежали, чтобы спрятать, уберечь, спасти сына, но чем быстрее бежала она, тем быстрее отдалялась от неё фигурка ребёнка и тем быстрее сближались они - взбесивший автомобиль и её мальчик.
Светлана Сергеевна резко вынырнула из кошмарного сна, так и не досмотрев, чем он закончился.
Сердце колотилось так, что было физически больно, казалось, что сейчас оно вырвется наружу.
Она и так знала, что будет дальше - её Павлушка пoгиб под тем КАМАЗом три года назад, как раз в этот день - 28 июля. Ему было 33.
Там же - на том асфальте осталась и вся её прежняя жизнь.
Прощание с сыном проходило вот в такой же солнечный, но не очень жаркий день, какой преследовал Светлану Сергеевну в её снах.
Она совершенно не помнила всей церемонии прощания, хотя и категорически отказалась принимать успокоительное.
Единственное - она была уверена, что, как только всё закончится и все эти люди оставят её, она сделает всё, чтобы как можно скорее отправиться вслед за своим мальчиком.
Эта мысль прочно сидела в ней, она вполне серьёзно обдумывала то, каким способом это сделать максимально безболезненно.
В какой-то момент, среди всего этого мелькания лиц множества людей, что шли прощаться с её ребёнком и подходили к ней со словами соболезнования, её взгляд выхватил две пары глаз: пустые, сухие, почерневшие вдруг, когда-то почти синие глаза Ирочки - её невестки и серо-зелёные, огромные, растерянные глазищи шестилетнего внука Ярослава.
Никогда прежде она не была особо близка с невесткой, обе они были не особо разговорчивыми и мягкими, все их контакты ограничивались редкими встречами и небольшими презентами к праздникам, обеих такое положение дел вполне устраивало.
Увидев те глаза, Света собралась с силами, подошла к внуку и его матери и обняла их.
В эту ночь, после прощания Светлана спала, спала без всяких снов. Усталость и трое суток без сна сделали своё дело.
Вся её дальнейшая жизнь была ей расписана, а прежние планы выпнуты из головы безжалостно.
Самым страшным во все последующие дни, недели, месяцы, годы станет именно этот момент - момент пробуждения. Сын ей снился редко, но почти всегда снился ребёнком и во сне она всегда была счастлива, а в момент пробуждения просыпалась и её память, просыпалась и сходу била остро в грудь самым жутким воспоминанием в жизни.
Каждый день начинался с этой боли, как и в то - самое первое утро.
Света всё делала на автомате - приняла душ, привела в порядок волосы и лицо, достала из шкафа и надела тёмно-серый брючный костюм, обмотала голову серым шёлковым платком, завела автомобиль и поехала на работу.
Там никто не ожидал её появления, но отлаженный годами процесс шёл своим чередом. Люди избегали встречаться с ней взглядами и явно чувствовали себя неловко.
Светлана Сергеевна подписала некоторые бумаги, чётко и по делу отдала некоторые распоряжения и ушла, бросив секретарю:
-Буду после обеда.
Через полчаса она подъехала к дому, где на пятом этаже располагалась квартира, в которой жила семья сына. Несмотря на то, что квартиру эту она купила когда-то для него сама, никогда прежде без предварительного звонка она в ней не появлялась, да и появлялась-то очень редко.
Позвонила. Дверь ей открыла незнакомая молодая женщина и просто сказала Светлане, как старой знакомой:
-Здравствуйте, проходите. Я Ольга - подруга Арины.
-Арины?
-Да, вы не знаете, наверное, её настоящее имя Арина, просто имя это ей не нравится, потому мы называем её Иришей. Ирина вещи собирает.
-Вещи? Зачем?
Из комнаты вышла невестка, она была потеряна, глаза, как и вчера безжизненны и пусты, её руки растерянно теребили рубашку Павла:
-Вот, не знаю куда девать его вещи. Собираемся, к родителям поедем, там будем жить.
-Так, одевайся! Мы сейчас едем к нотариусу, я ему позвонила. Квартира на мне, я решила оформить дарственную на тебя и внука пополам. На саване карманов нет. Мальчик ходит в сад, осенью пойдёт в хорошую школу, я помогу тебе с работой, а там, где живут твои родители нет таких перспектив и на работу устроиться сложно. Подумай, не спеши, дочка.
Светлана подошла к женщине и взяла у той из рук рубашку сына.
Через минуту они обе рыдали навзрыд, уткнувшись в ту рубашку.
Все слёзы, что скопились у обеих за эти дни, были вылиты в те мгновенья.
-Вы же меня почти не знаете, разве так бывает? Доверяете?
-Я доверяю своему сыну, он не мог выбрать плохого человека, я не буду лезть в твою жизнь и не стану ставить никаких условий, только одного прошу - разреши мне общаться с внуком, я хочу узнать его поближе.
-Конечно...мама.
Вновь прокрутив всё это в памяти, Светлана пошла в кухню и завела первым делом тесто на блинчики - такова была традиция в их семье в подобные дни.
К тому же, в дальней комнате спал Ярик - её десятилетний внук, его надо было кормить завтраком. Жизнь шла своим чередом, а та боль уже никогда никуда от неё не уйдёт.
Ведь самая большая трагедия в жизни человека - пережить своего ребёнка.
Мы скорбим с вами.