Ровно через два года нас ждут серьёзные события. Другой бомбардировочный полк округа переучивается на Як-28 и для укомплектования третьей эскадрильи им не хватает лётного состава. Нас, пять молодых экипажей, переводят в другой полк, базирующийся на аэродроме Черляны, что западнее Львова, и через полгода отправляют в Липецк на переучивание.
В прежнем полку остались из нашей группы Павел Белов и Николай Ионов, а на место ушедших пришли новые выпускники высших училищ, лётчики: Николай Нешто, Василий Григорьев, Анатолий Жданов, Николай Жуплатов, Аркадий Галюта, Владимир Владимиров, Валерий Иваненков, Вячеслав Душко и штурманы: Радик Шарипов, Евгений Петлюк, Виктор Харитонов, Александр Григорьев, Анатолий Шилков и Иван Теплов.
Теперь «молодёжь» распределена в третью эскадрилью, но командиром опять назначен Филиппов Олег Александрович и штурманом - Масляков Валентин Иванович. Вскоре командиром полка становится подполковник Меламед С.М., редкой в авиации национальности, а через некоторое время полк с аэродрома Староконстантинов перебазируют в Забайкалье, на аэродром Домна в связи с ухудшением советско-китайских отношений. Там их ждут новые успехи и приключения, а мы из Черлян отправляемся в Липецк для освоения новой, сверхзвуковой техники.
На переучивании группу возглавляет командир эскадрильи майор Шпиль Владимир Александрович. Нам, молодым, переучиваться было совсем легко, поскольку самолёт Як-28 и его оборудование мы уже хорошо знали, изучив всё в училище. Но, пока мы были в Липецке, теперь наш, уже новый, полк понёс тяжёлую утрату, на взлёте разбился экипаж Шистеров-Арсланбеков из первой эскадрильи. В гарнизоне траур. В такие тяжёлые моменты наиболее ярко проявляется особенность жизни в гарнизоне: здесь горе любой семьи становится горем всех. Все сочувствуют и все помогают, чем могут, от всей души.
В июле 1966 года мы вернулись из Липецка, переучившись теоретически, и приступили к полётам уже на Як-28. Вскоре меня перевели в первую эскадрилью в экипаж к уже опытному пилоту Виктору Мальфанову. Эскадрильей командовал майор Мотков Анатолий Иванович, полком – подполковник Ковалёв Иван Никифорович. Запомнился один показательный момент: однажды на утреннее построение наша эскадрилья пришла в рубашках, а остальной состав полка в кителях. Командир полка стал демонстративно обвинять нас в разгильдяйстве. Тогда майор Мотков А.И., стоя лицом к строю эскадрильи, повернул голову и, через плечо, громко сказал командиру полка: «Товарищ подполковник, я им дал такие указания, по этому поводу будем разговаривать не здесь и не сейчас!». Я, по крайней мере, был восхищён таким командиром.
Запомнился случай явного пренебрежения к указаниям командира и руководителя полётов. Лето, день, идут нормальные учебные полёта на полигон. На маршруте выросло грозовое облако. Все прекрасно знают, что входить в грозовые облака нельзя, это опасно. Об этом предупреждали на предполётных указаниях. Взлетает экипаж Рачинин-Охотов, на взлёте РП ещё раз предупреждает: «В грозовые облака не входить!». Командир экипажа ответил: «Понял!». Всё это мы прослушивали по записям самолётного магнитофона после полётов.
В полёте командир предупреждает штурмана, что впереди, в облаке, вспышки молний, на что штурман лихо заявляет: «Ни хрена, прорвёмся!». И они входят в грозовую тучу. В течение 50 секунд слышен громкий шум и треск с примесью панических голосов, потом всё стихло, и экипаж полетел дальше на полигон, сбросил бомбу, вернулся на точку, непрерывно ведя внутренний радиообмен.
После посадки выясняется, что дюралевые переплёты остекления кабины штурмана загнуты наружу, стёкла кабины штурмана треснуты в нескольких местах, а текстолитовый обтекатель антенны бортового локатора «Инициатива-2» разрушен до состояния тряпки. Кстати, этот обтекатель имеет индивидуальную подгонку и, чтобы заменить его пришлось заказывать новый на заводе. А прослушивание магнитофонной записи всем лётным составом стало на редкость весёлым и по настоящему поучительным.
В августе я в экипаже с Мальфановым уже участвовал в достаточно крупных учениях. Две эскадрильи полка в составе семи звеньев перелетели на аэродром Озёрная, что под Житомиром, и оттуда в течение пяти дней совершали по нескольку вылетов в день на полигоны южной Украины и Крыма с минимальной подготовкой к полётам в условиях, приближенным к боевым. Всё было бы хорошо, но в самом конце нас ждала трагедия.
Аэродром Озёрная в это время был перенасыщен техникой. Кроме своих полков на Ту-16 и на Су-9 здесь базировался временно ещё полк на Ту-22 и наши две эскадрильи. Последним днём учений была пятница, а в субботу мы должны были лететь домой. Как назло, в субботу с утра до вечера идёт дождь. Перелёт переносят на воскресенье. Утром погода отличная, на аэродроме кроме нас и охраны никого, настроение у всех прекрасное. Полоса широкая, 90 метров, и дана команда: взлетать «звеньями, пара – один», то есть после начала разбега пары через 15 секунд идёт на взлёт третий.
Мы с Мальфановым замыкаем последнее звено. Отсчитав 15 секунд, я даю команду лётчику, и мы начинаем разбег. И вдруг, на скорости уже близкой к отрыву, лётчик «убирает» обороты на малый газ и резко тормозит. Слышу в эфире голос руководителя полётов «Держи с набором, полностью газ, полностью газ!», выглядываю в скудное остекление кабины и вижу, как ведомый (экипаж: Шейкин – Егоров) качнулся вправо, а затем вошёл в глубокий вираж с креном до 90*. Высота была примерно 30-40 метров или три размаха крыла, который на Як-28 всего 11 метров. Мелькнула мысль, что катапультироваться бесполезно, потому что катапульта спасает только с высоты 200 метров и в горизонтальном полёте. Через некоторое время самолёт опустил нос и под углом 30-40* стал приближаться к земле. Снова мелькнула мысль, что они ещё живые, но уже мёртвые. Затем самолёт медленно касается земли и вырастает красно-чёрный гриб, похожий на ядерный в миниатюре.
Мы разворачиваемся на полосе и заруливаем на стоянку. Техник самолёта встречает нас со слезами. На рулёжке стоит выкаченный из общего ряда частично обгоревший Ту-22 с отрезанным крылом, а сзади места его бывшей стоянки потушенные обломки нашего Як-28. Здесь же тела экипажа, прикрытые брезентовым чехлом. На расстоянии 300 метром от оси ВПП до стоянки (точки падения) самолёт развернуло на 110*. Когда после взрыва загорелся Ту-22, но наши техники, не зная, как подсоединить водило, на руках выкатили из плотного ряда многотонный горящий самолёт, после чего пожарные его потушили.
Сразу после обмена впечатлениями с руководителем полётов, инженером полка и другими очевидцами замполит полка заставил Мальфанова и меня написать в объяснительной записке подробно все, что мы видели. Кроме того, он предупредил нас, что потом, при расследовании члены комиссии неоднократно будут задавать много вопросов, а отвечать всегда надо только так, как сейчас каждый записал по горячим следам. А расследование, действительно, было долгим и сложным, тем более, что истинную причину установили только через полтора года.
Кстати, переживая эту катастрофу, я запомнил, что вся наблюдаемая мной ситуация отложилась в сознании, как процесс, продолжавшийся секунд 30 или более, а на самом деле от первого крика в эфире «Держи с набором» до взрыва прошло всего 6 секунд. Это факт, для меня время изменило ход. Впоследствии картина этой катастрофы многократно приходила в снах во всех подробностях, особенно грибовидное облако взрыва с ярко красными языками племени и чёрным дымом.
Ведущий звена, капитан Рудаков Вениамин, прилетев на свою базу и запросив заход на посадку, не желая того, вынужден был до посадки доложить руководителю полётов, что один экипаж упал. Через буквально минуту об этом знал весь гарнизон. Более того, не вернулись два экипажа, из которых один упал. Воображение наших жён способно было нарисовать любую картину, поэтому мы с Мальфановым постарались отправить домой срочные телеграммы с какими-нибудь такими словами, чтобы наши жёны поняли, что мы живы. Это совсем не просто, тогда не только сотовой связи не было, но и просто позвонить домой было не просто. Через день мы вернулись домой.
Вторая катастрофа в полку за два месяца – это явный перебор, и не у всех моральное состояние было на высоте. Здесь я опять вспомню Моткова А.И., который собрал эскадрилью и нашёл самые нужные и доходчивые слова, для поднятия духа лётного состава. Наверное, именно такие командиры вели в бой и побеждали любого врага. Всего же в ВВС в 1966 году разбилось шесть экипажей на Як-28, в том числе и тот, про который написана песня «Огромное небо одно на двоих».
Не взирая ни на что гарнизон продолжал жить обычной гарнизонной жизнью. У нас заболела двухмесячная дочка. Вечер, температура у ребёнка 39*. Что делать? Кто-то из соседей сказал, что жена одного командира звена, капитана Елфимова, работает где-то в г. Городке педиатром. Я пошел к ним домой, женщина стряпала ужин. В ответ на мою просьбу она немедленно вымыла руки и пошла на помощь. Осмотрела ребёнка, выписала нужное лекарство.
Я съездил на велосипеде в дежурную аптеку, всё купил и возник вопрос: кто сделает укол малышке. Пошёл к своему полковому врачу, и он, даже боясь прикоснуться к такому маленькому существу сделал первый укол. А утром соседка-фельдшер, которая проверяла нас перед полётами, сама вызвалась делать уколы малышке, и делала их так нежно, что ребёнок даже не успевал пугаться. Это гарнизон, здесь все свои.
Кстати, следует отметить, что практически во всех гарнизонах, как за границей, так и в Союзе очень редки случаи тесного сближения офицеров, сверхсрочников и их семей с местным населением. Да, холостяки знакомились с девушками, влюблялись, женились, семейные охотно покупали у местных продукты, в основном все были вежливы и доброжелательны, но всегда чувствовалось, что эти группы людей решают разные задачи и живут разной жизнью.
Ещё запомнились спортивные увлечения офицеров. Если в Староконстантинове основные «противоречия» лётчиков и штурманов разрешались на футбольном поле, то в Черлянах процветал волейбол. В полку был ряд игроков высокого класса: Вадим Моисеев, Михаил Безматерных, Сергей Васиков, Дима Семесюк, Саша Семибратский, «Васо» Степанюк. Командиры эскадрилий – Мотков А.И. и Шпиль В.А. были фанатами волейбола и остальные стремились не ударить в грязь лицом. В полка был даже примитивный спортзал с земляным полом, в котором «сражения» проходили в любую погоду.
В том же 1966 году я, попадаю на замену в ГСВГ. Из нашего полка на сей раз поехали по замене сразу 10 лётчиков и штурманов во главе с командиром эскадрильи Шпилём В.А. Поскольку я уже был женат и имел маленькую дочку, то их пришлось на время отправить к родителям. Встретились мы только через полтора месяца. Вообще, моя маленькая дочка на первых семи месяцах жизни перенесла семь перелётов и переездов. Это тоже показатель условий службы офицера в те годы.
https://proza.ru/2018/02/12/1600
Продолжение: https://dzen.ru/a/Y3o3KN2MiBxRyLsb?referrer_clid=1400&
