Из цикла «Рассказы земноводного доктора»
Начальник отделения военно-морского госпиталя подполковник Игорь Царёв щедро насыпал в свою большую фарфоровую чашку ложку хорошего растворимого кофе.
Продукт был финского производства, ароматный и удивительно вкусный. Конечно, Царев бы и свежемолотый заварил, который убежденно считал куда как полезней. Светила медицины – не ему чета – убедительно вещали, что свежемолотый можно и пять чашечек в день, и от этого жизнь не только становится светлее, но и удлиняется! Если же взять всякий пыльно- сублимированный - то только две, и то – они как замедленный выстрел в печень… Так говорили врачи в Питере, в Альма-матер, которых он чтил, как верующий иконы.
Да только достойных тому условий пока нет. Ни кофе-машины (мечта!), ни примитивной плиточки с одной конфоркой, чтобы вскипятить бронзовую джезву всего на две чашечки. Сам и виноват - лично не создал, а всякое командование любит, чтобы их подчиненные жили и служили по-спартански, и чем «спартаннее» - тем лучше. Сами мы, мол, так и жили с петровских времен, а, значит, и вы проживете.
Наверное, этот кофе там и растет – где-нибудь под Хельсинки, на соснах или рассыпанным на можжевельнике. А то и - прямо в их северных тундрах - подумал Сергей, - Прямо вот так, открыто. И поэтому даже в растворимом виде он все-таки стимулирует бодрость и тягу к радостям жизни.
- День сегодня был – не плохой, не хороший, а - как обычно, «по накатанной дорожке» - утренний обход, общение с больными, когда знаешь наперед, что спросишь, что ответят, о чем спросят тебя…
Потом прием больных и просто клиентов амбулаторно, по знакомству, да и просто потому, что нельзя отказать или даже послать – по-русски, далеко и надолго…
Гиппократ и Авиценна запрещает, да и совесть… Надо хотя бы выслушать, проявить участие и… лечить, то есть – врачевать добрым словом! Прав был коллега, тот же Гиппократ, вы его знаете: «Врач - философ; ведь нет большой разницы между мудростью и медициной». Будешь тут мудрым, даже если не хочешь…
…Опять же - справки на оружие и машины. Текучка, блин! Ординатор, молодой майор, учится в Питере настоящему делу военным образом, у него там было много и друзей, и – подруг, но кое-какое время на учебу у него все-таки оставалось. Была еще и психиатр поликлиники – жена офицера, дурная наследственность, но опять - на больничном, с малышом, и неизвестно, когда выйдет.
Никуда не деться! Надо бы в еще одну караульную роту сходить, на молодых бойцов глянуть, к оружию допустить, – так и нет, от текучки не оторваться. Но зато и повод есть заполнить многочисленные журналы для ублажения грядущей проверки медслужбой тыла ВМФ.
- Ничего, прорвемся! Вот только что обещали нажаловаться на него «флотоводцы» аж начмеду флотилии, а то - и начальнику штаба. Ай, каждый день жалуются! Пусть сначала документы почитают! – ворчал врач.
Дело было в том, что приходили недавно лейтенант с бойцами и приводили «клиента». Лейтенант, свято веруя, что его командир подлодки – «Царь, Бог и воинский начальник!» во всей Вселенной, безапелляционно заявил, мол, командир приказал вам госпитализировать этого бойца. Для очистки совести глянул на бойца, задал пару вопросов. Всё ясно – отец-командир решил использовать психиатрию в воспитательных целях – то есть необходимости нет.
Не стал он тогда проводить ликбез, малый выполнял приказ, поэтому разъяснять надо командиру, который от скромности, как говорится, не умрёт! Разве только апломб задушит! Не худшее качество для командира, но, как говаривал все тот же товарищ Гиппократ: «Все хорошо в меру».
Нажалуются, наверное... Чуть что – звонят начальнику. А тот - не разбирается, прав или нет, а сразу «реагирует»! И считает, как правило, дополнительные знания - лишними. Своих хватает! Однако, надо предупредить «героя-подводника», о том, что за такие действия есть статья, причем - не в журнале, а в УК, да и приказ ГК ВМФ – тоже против. Посадить – не посадят, конечно, но впечатляющий «фитиль» вставят, «как за здрасьте»...
Вот как устроен мир – все вокруг жалуются на недостаток удачи, денег, связей… Вот хоть бы кто пожаловался на недостаток ума! - хмыкнул врач, которому пришла охота пофилософствовать над судьбой бренного мира.
И тут действительно назойливо зазвонил телефон. Царев вздохнул и поднял трубку аппарата гарнизонной АТС.
Будучи в статусе начальника психиатрического отделения ВМГ, он имел обыкновение представляться: «Директор Дурдома». Обычно народ пугался и пару минут молчал с той стороны «трубы», приходя в себя, а то и бросал эту трубу.
Друзья и коллеги были знакомы с этим приемчиком. Начальники, как правило, не звонили - ну, максимум, начальник госпиталя, который пропускал такие шутки коллеги мимо ушей, и разговор после шёл по существу. Вообще-то у врачей с юмором все в порядке в любом ранге и звании. Как правило – сделал профоговорку, бывает что и …
А тут... - звонок.
Нет, ну кто может трезвонить с утра, сюда, «на гарнизонные выселки»? Только младшие офицеры со своим «Эльдробусом», что в переводе с военного сленга означает - личный состав, эл-дробь-эс, Л/С, что в разных документах и означает в сокращенной форме это выражение.
Царев осторожно поставил чашку с кофе на стол, да так, чтобы случайно не заляпать очередной документ, и громко представился: «Директор дурдома слушает!».
С той стороны - обычная тишина, а потом подозрительно знакомый голос недоверчиво спросил: «А с кем это я разговариваю»?
У «директора дурдома» быстро сложились два и два, и уже «по-военному» он четко доложил: «Начальник психиатрического отделения госпиталя подполковник Царёв, товарищ командующий!»
«Вот, ответ не мальчика, но мужа! А то я уже испугался, что ошибся номером! В следующий раз выясни - с кем говоришь, а потом шути! Заикой оставишь!
А теперь скажи...»
Дальше пошли вопросы по делу, командующий флотилией готовился к выступлению, потребовались кое-какие специфические данные, и ему было не до воспитания офицеров. А то «директор дурдома» мог бы и здорово нарваться. Командующий «зверем» не был, но и кротким нравом особенно не отличался, а к мнению подчиненных он относился с интересом, справедливо полагая, что именно для этого и существуют главные специалисты. Хорошо бы еще – и лучшие в своей области!
И все-таки вопросы по командиру лодки и его «приказу» на госпитализацию командующий вскользь, но задал. Игорь был готов, и пояснил правовой порядок этой ситуации, и о том, что кое-кто может нарваться на прокурора, если документы читать не будет и махнет рукой на своего лодочного начмеда.
- Все ясно! – ответил адмирал, - Готовьтесь на понедельник на совещание, я там вам прилюдно еще задам кое-какие вопросы.
Расширенный Военный Совет в ДОФе командующий проводил по вопросам дисциплины, заболеваний и профилактике суицидальных происшествий (адмирал знал и такие матерные слова, раз вокруг такое время…).
Такой случай как раз имел место у соседей, совсем недавно..
Подняв Царёва при всем честном народе, он задал врачу уточняющие вопросы, к которым Игорь был готов.
И тут в ответ на некоторый шумок в рядах адмирал устроил красивый «раздолбон» всем «засветившимся» начальникам, а потом подвел итог: «Подполковник Царев! Ввиду серьезности обстановки назначаю вас своим заместителем по психиатрической части. От всех требую выполнять указания – в части касающейся!»
Бегло глянув, украдкой, по рядам офицеров – нет ли офицеров-женщин, которые уже тогда появлялись в наших рядах – он выразил свое мнение в форме высочайшего повеления: «Царёв! Слушайте сюда внимательно: если по кому-то из матросов, мичманов и даже офицеров будут сомнения по вашей части – немедленно, рысью, - в… в… …., мн-даа, то есть - на завод -изготовитель! Увольнять, как там у вас положено о закону и через медкомиссию! Мне плевать, сколько у меня будет матросов - 10 тысяч или девять тысяч девятьсот девяносто девять! Справимся! ЧП мне нужны! Вам –тоже! А не то... Вооруженные Силы - не воспитательное и не профилактическое учреждение! Они созданы для войны! Кто-то сомневается? А чего фыркаем»?
Царева еще долго ехидные коллеги называли: «Товарищ замкомандующего!».
А начмед флотилии, заслуженный врач РФ, полковник Садовников зашел как-то на отделение. Попросил себе чашку кофе (без молока и сахара - говорил, поясняя, – так больше кофе в чашку влезает), потом почти серьезно сказал: «Вот, дорогой Игорь, разве, служа у черта на рогах, на самой Новой Земле, отбиваясь резиновым молоточком от скучающих по улицам городка «умок» ты предполагал ли, что когда-нибудь получишь такую высокую должность? Даже у меня такой нет!
Выходит, я теперь и тебе должен подчиняться?» - шутил полковник.
У Игоря на стене, над окном висел классный рисунок, почти в 3D выполненная медицинская эмблема, та самая… Подарил как-то знакомый «минер» с подводной лодки. У того был явный дар художника-карикатуриста...
Садовников удивился: «А, смотри Игорь – точно – «Тёща ест мороженное»! Моя тёща! Притом – именно – моя! Нет, точно - на мою тещу похожа, когда она в наши споры с женой влезает! И, улыбнувшись, с видимым удовольствием, глотнул, смакуя, приятный кофе, грамотно и с любовью заваренный старшей медсестрой на специальной плиточке, в да ещё в специальной медной джезвушке…
Старшая медсестра постаралась! Нежная такая. Её боялись больные и врачи не только своего, но и соседних отделений.
Тот ход адмирала произвел впечатление на командиров и начальников, и заставил задуматься. Так или иначе, по этой ли причине, или другой, но ситуация стала заметно выправляться. Правда, личная загруженность Царева увеличилась, но работать он любил!
