Зажрались
При любой власти новых жителей на Дальний Восток заманивали льготами. Их придумывали все новые, и к ним все уже привыкли, но в 1954 году по окраинам страны проехал первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, большой любитель принимать абсурдные (как в то время говорили - волюнтаристские) решения. «Денежный дождь», проливавшийся из бюджета на дальневосточников, вообще нервировал вождя. А тут еще осень 1954 года была как назло необычайно теплая. Везде, где побывал лидер страны - во Владивостоке, Комсомольске, Советской Гавани, Южно-Сахалинске, Хабаровске, светило солнце.
На Сахалине высокий гость выразил недоумение: за что тут платить полуторные зарплаты и давать двухмесячные отпуска? Свою мысль он развил в Хабаровске.
- Дай бог, чтобы в Москве была такая погода, как на Сахалине. Погода там замечательная, солнце светит ярко, растительность очень богатая... Что еще надо? Я считаю, что мы не совсем правильно установили льготы. Мы этим укрепляем в сознании людей, что Дальний Восток, Хабаровск, Сахалин — каторжные места, - сказал первый секретарь ЦК руководству Хабаровского края.
Впрочем, в тот раз все обошлось. Льготы порезали совсем немного. Но через пять лет Хрущев опять приехал на Дальний Восток, и опять в октябре, и опять стояла теплынь. Это окончательно убедило его, что дальневосточники зажрались.
- Дальний Восток раньше действительно был дальним, на лошадях надо было ехать чуть ли не полгода… Теперь же на самолете мы попадаем туда из Москвы за 6–8 часов. А климатические условия? Там в ряде районов виноград растет… А возьмите Сахалин! Это же замечательный район, - заявил Никита Хрущев вскоре на съезде КПСС.
В итоге в феврале 1960 года все льготы для большинства районов Дальнего Востока отменили. Их оставили лишь на Чукотке, Камчатке и прочих районах Крайнего Севера. Народ предсказуемо с Дальнего Востока побежал. Через несколько лет при новом главе страны Леониде Брежневе все вернули, как было.
Опасная тропа
В 1913 году министр путей сообщения Сергей Рухлов начал лоббировать постройку железной дороги Хабаровск - Императорская (ныне Советская) Гавань. Министерство даже выбило из бюджета «чрезвычайный кредит» на инженерные изыскания будущей трассы, которые предполагалось начать в 1914 году. Ее хотели вести от Хабаровска по кратчайшему прямому направлению и перевалить хребет Сихотэ-Алинь с помощью тоннеля так, чтобы подойти к Императорской Гавани примерно там, где сейчас проходит конечный отрезок трассы Лидога -Ванино.
Однако на пути проекта встал военный министр Владимир Сухомлинов. Он посчитал, что и железная дорога не особо нужна, и даже тропа, которую пробьет изыскательская партия в непроходимой безлюдной тайге, станет брешью в обороне.
- Прокладка при производстве изысканий хоть и неширокой просеки в направлении Хабаровск - Императорская Гавань неизбежно приведет при общем бездорожье в этом районе к созданию нового пути сообщения, вьючной тропы, а может и колесной дороги, что крайне неблагоприятно отразится на обороне всего края. Проведение означенной дороги облегчило бы неприятелю вторжение в тыл нашему передовому району. Необходимо отсрочить изыскания до создания более благоприятных для обороны условий, - докладывал Владимир Сухомлинов в премьер-министру Владимиру Коковцеву в 1913 году.
Дело долго разбиралось в совете министров, инициатор строительства Рухлов упирался, доказывая, что изыскательская просека никак не поможет врагу пройти с побережья к Хабаровску, и даже согласился не раскорчевывать ее, чтобы несознательному населению труднее было растоптать направление до состояния дороги.
Но военный министр был непреклонен. Абсурдный спор об опасной просеке тянулся до самой Первой мировой войны, в которой японцы, которых так боялся Сухомлинов, внезапно стали нашими союзниками. Но дороги на этом направлении нет по сей день. Ни железной, ни колесной, ни даже тропы.
Наркомания какая-то
В начале 1950-х годов почти все болезни, вплоть до аппендицита, в СССР объявили социальными. Возобладало учение о влиянии внешних факторов через кору головного мозга на все без исключения процессы в организме. И основным лечением объявили так называемый охранительный режим. Хабаровск не стал отставать от абсурдной моды.
- Сейчас это кажется бредом, а тогда воспринималось как передовое учение. В нашей больнице в терапевтическом отделении открыли сонную палату. Больным, главным образом язвенной болезнью и бронхиальной астмой, три раза в день давали «лошадиные» дозы снотворного. Они просыпались, вернее, их будили только на 30-40 минут, чтобы они поели и совершили естественные нужды. Курс лечения – 14 дней. Врачом назначили меня. Придешь в палату: все спят. Постоишь, послушаешь сонное дыхание – вот и вся работа, - вспоминал хабаровский врач Илья Баткин.
В качестве снотворного использовали барбитураты, а затем появилась новинка – промедол. Тогда считалось, что это вещество не наркотик и что оно не вызывает привыкания.
Больные очень любили такое лечение, им снились «красивые сны». При этом, как ни странно, язвы заживали. Сонная палата в Хабаровске просуществовала около двух лет. Потом кто-то наверху одумался, такой метод лечения был запрещен, а промедол признали наркотическим средством.
Порт трех морей
В СССР на первом этапе существования было прямо-таки маниакальное желание переделывать природу и перестраивать естественный ход вещей. При этом часто доходило до абсурда. Самый яркий пример - исчезнувшее Аральское море. На Амуре тоже чуть не случилось что-то подобное, а то и похуже.
В 1958 году удивленной общественности были представлены планы невиданных преобразований бассейна Дальнего Востока. К середине семидесятых годов по всему Амуру и Уссури должны были появиться каскады гидроэлектростанций и водохранилищ. Плотины ГЭС при этом становились мостами для магистралей, которые свяжут СССР и КНР.
Должен был образоваться водный путь от Хабаровска на юг, в Амурский залив у Владивостока – по Уссури через озеро Ханка. На среднем Амуре предлагалось сильно поднять уровень реки, пробить тоннель через отроги Большого Хингана на китайской территории и сбросить «лишнюю» воду для орошения рисовых полей в провинции Ляонин.
Советские и китайские суда в итоге должны были пойти от Хабаровска к Владивостоку и Порт-Артуру, Амур стать «рекой трех морей», а Хабаровск соответственно морским портом.
Ну и плюс море дешевой электроэнергии.
У этих планов сразу нашлись противники, они назвали их «ненаучными и преступными». Даже некоторые китайские специалисты высказались против. Идеолога проекта доктора технических наук Сергея Клопова обвиняли в прямых фальсификациях.
- Представленные проекты ГЭС на Амуре не имеют никакого водохозяйственного и воднотранспортного значения для двух стран. Заключения и выводы в отчете составлены односторонне, необъективно и в случае их исполнения может быть нанесен огромный ущерб Приамурью, - говорилось в отзыве на проект от коллектива дальневосточных ученых.
Но, несмотря на все протесты, Министерство строительства электростанций СССР 1 июля 1960 года утвердило в качестве первоочередных три ГЭС на Амуре. Таким образом, был принят к реализации первый этап плана, который должен был убить Амур.
Но история чудом его сохранила. В 1962 году в связи с резким ухудшением советско-китайских отношений все работы были свернуты.
Вторая родина скунса
Из менее масштабных проектов преобразования природы следует отметить массовое переселение диких животных, которое было очень модно в 1930-1950-е годы. К нам с разной степенью успеха вселяли норок, бобров и ондатр из Америки, песцов с Командорских островов (все это ради меха) и даже зайцев-русаков из Ростовской области (местный исконный заяц-беляк, видимо, показался каким-то мелким).
Но одной из самых таинственных является попытка вселить сюда американского скунса. Зачем он был нужен руководству Дальневосточного края - загадка. Мех его никогда особо не ценился, в пищу он не употребляется. Обоснования в имеющихся документах есть, но они какие-то абсурдные.
- Наши дубняки (вторичные леса, возникшие на месте уничтоженных огнем и рубкой кедрово-дубовых лесов), несомненно, явятся второй родиной скунса. Некоторые опасения вызывает прохождение тайфунов в летнее время, от которых часть скунсов может погибнуть, но это не опрокидывает наших оптимистических ожиданий полной удачи в деле акклиматизации скунса в Сихотэ-Алине, - говорится в плане-отчете Сихотэ-Алиньского заповедника от 1936 года.
Вот, собственно, и все обоснование.
Двух или трех особей, купленных в США за валюту, даже выпустили в природу в том же году. Первую зиму они пережили, но потом куда-то пропали. Далее было еще несколько попыток вселить этих животных в разные регионы, вплоть до Кавказа, но оптимистичные ожидания везде опрокидывались.
Позже известный зоолог Петр Мантейфель догадался, где была зарыта собака. Проблемой оказалось отсутствие взаимопонимания между новоселом и местными хищниками. Как известно, скунс обладает оружием самообороны — железами, способными выбрызгивать струю исключительно едкого и зловонного вещества. Это определяет все поведение зверька при встрече с опасностью: он не убегает, а отворачивается от противника и топочет задними лапами.
Американские хищные звери, которых со скунсом связывает длительная совместная жизнь, предпочитают с ним не связываться. Наших же хищников такое поведение странного незнакомца не останавливало: они его немедленно хватали, о чем тут же жалели, но было уже поздно.
Мантейфелю рассказывали очевидцы, как медведь, прихлопнувший скунса лапой, около часа после этого с ревом катался по траве — вонючая струя попала ему в глаза. Вряд ли этот медведь еще хоть раз попытался бы напасть на скунса. Но завезенные зверьки всякий раз исчезали раньше, чем все местные хищники убеждались в их вредности.
Напомним, одним из последних абсурдных проектов стало строительство Тунгусского водозабора. Объект, в который вложены гигантские средства, кое-как работает на четверть мощности и в ближайшей перспективе не будет доведен до ума из-за многочисленных проблем.
Иван Васильев, новости Хабаровска на DVHAB.ru