Рассказ основан на реальных событиях 1938 года.
"О подавлении свободы нельзя сказать и слова посадят. О легком отношении к человеческой жизни: захотели - расстреляли, захотели- жизнь искалечили".
Из кабинета вышли мужчины в приталенных пиджаках, однобортных из шевиота, брюках широкого покроя, с папками в руках, а за ними еще два человека в форме НКВД. Мужчины в пиджаках попрощались и вышли из приемной.
- Это он? Директор завода, у которого жена красавица?
- Да, это он, Конюхов Владимир Григорьевич. Невероятная красавица с красивым лицом и бесподобной фигурой. Сам не видел, но так говорят, аж завораживает.)) У него и сынишка есть маленький. А что?
- Я разве спросил про ребенка? Аж завораживает, говоришь? Пошли ему приглашение на Торжественный вечер во МХАТе на два лица. Я думаю, что Лаврентий Палыч будет руководителем НКВД. Поговаривают, безумно любит красивых баб, мне пригодится…
- Конюхов не любит эти мероприятия.
- Распиши приглашение, но про застолье не пиши… И, в конце концов, напиши, что ему надо бы быть на этом мероприятии. На нем будет Сталин! Ну, ну! Не мне ли тебя учить! Сделай все, чтобы пришел с ней. Хочу посмотреть на эту красавицу. Займись! - Иван Михайлович буркнул что-то еще себе под нос, потом, нахмурив брови, посмотрел на своего секретаря и зашел к себе в кабинет…
- Хорошо, сделаю, Иванович Михайлович.
В приемной сидели люди. один из ожидающих спросил:
- Это Иван Михайлович? Он меня примет или нет?
- А записывались на прием? И по какому Вы вопросу?
- Да, мне к 14:00 назначено.
- Если назначено, то примет. Ждите...
С центрального входа в театр вошла пара: мужчина и женщина. Мужчина в светло-сером пальто покроя "реглан" и черной шляпе, очках и женщина в черном пальто, черной шляпке, предъявив приглашение служащему театра при входе, прошли в гардероб. Раздевшись, направились в зал. Мужчина вошел в зал первым, показывая спутнице дорогу. Пройдя к своему ряду в партере, к своим местам, кавалер подождал , когда дама выберет более удобное место, потом сел сам. За парой наблюдали мужчины в форме с 1-го ряда бель-этажа.
- Да! Я в восторге и от лица, и от фигуры. Правы те, кто говорил, что красавица! ...Сталин не подъехал?
- Нет. Пока нет. Иван Михайлович, о ком это Вы так восторженно? - сказал Анатолий. Он был сотрудником НКВД и другом Ивана.
- Толь, следи внимательно? Как появится, скажешь мне. Так о чем я? А, да, - взяв театральный бинокль, Иван Михайлович рассматривал женщину в черном.- Я о жене этого директора завода, который приходил просить за своего зама,- пояснил Иван Михайлович.
- А что, Заму грозит расстрел?
- Приговор уже привели в исполнение.
- Расстреляли?
- Да.
- Так разве ему не сказали?
- Нет, там же у этого зама еще и жена с дочкой лес поедут валить... "Ответственность семей врагов народа"...
- Ты поможешь?
- Нет, их тоже уже отправили. Зачем в это соваться не буду. Да и тебе не советую.
- Я и не собирался.
- А этот директор тебе зачем?
- Пока не знаю. Но жена его мне нравится.
- Понятно, — засмеялся Анатолий. - Ааа... Я-то думал, зачем он тебе нужен?
- Он как раз мне не нужен. Мешать будет. Его бы тоже куда-нибудь…лес валить…
- Сделаю, если надо.
Косо улыбнувшись, Анатолий, взяв театральный бинокль, посмотрел в сторону партера, рассматривая пару, которая только что вошла в зал и села в тринадцатом ряду.
- И-и-и! барабанная дробь! Она обворожительна! - вскрикнул Анатолий.- Сталин! Сталин! Иван Михайлович, вставайте!
Все присутствующие в зале театра стоя приветствовали товарища Сталина. Из зала непрерывно неслись возгласы: "Великому Сталину - ура!", "Да здравствует Великий Сталин! Ура!", "Родному Сталину ура!". Товарищ СТАЛИН. ..."Великому вождю народов ура!". "Слава Великому Сталину!"...
Торжественная первая часть вечера закончилась. Люди многие пошли кто в буфет, а кто в туалет, кто покурить…
Иван Михайлович предложил Анатолию прогуляться в фойе, так сказать, размяться. Нужно выдержать еще и вторую часть…
- Тут перерыв. Пойдем, пройдемся. Заодно, может, встретим Конюхова с женой.
- Что там у нас с " призывом к террору … Стихи Мандельштама, направленные против Сталина…" . Мы же работаем не покладая рук в исполнении "Большого дома".
- Аресты тянутся и по сей день и в Ленинграде, и в Москве. Уж девятый месяц пошел,- затараторил Анатолий.
- Мы же молодцы! Раскрыли (сфабриковали…) заговор осенью прошлого года. Между прочим, огромный и разветвленный правотроцкистский заговор писателей под руководством Тихонова и Эренбурга с целью убить Сталина.
- Спешу заметить, что Тихонов и Эренбург никак не пострадали, а вот по тем, кем они якобы "руководили" каток репрессий проехался вовсю... Но Конюхова в списке нет. Даже среди мельком упомянутых фамилий.
- Значит, будет. Проверь все среди тех, кто уже арестован. Не пересекались ли пути дорожки с Конюховым?
- Одним из первых в Москве еще в 1936 году был арестован этот прозаик, как его…ммм… Михаил Карпов. Может, с ним пересекался? Он же давал показания на Ивана Макарова. Якобы он одобрил предложение Бухарина о физическом устранении Сталина?
- Ты помнишь всю эту кучку заговорщиков?
- Помню, но не всех. Да, Конюхов больше анекдоты любит травить, а не стихи читать. Но мог и засветиться где-нибудь среди этих любителей писать…
- Надо, чтобы в протоколе начало мелькать и имя К.В. Понятно?
- Понятно.
- Если не расстреляют, то попадет в ГУЛАГ лет на десять . Может, и сгинет там. Оттуда мало кто возвращается.
- Вот за анекдот против Сталина и поедет…, куда следует! А кто завод возглавит?
- Да был один… Главным инженером там работает. Ко мне приходил. С его подачи зама расстреляли.
- Ааа… Понял, про кого речь идёт. Так пусть продолжит серию доносов. Ему не привыкать,- сказал Анатолий, всматриваясь в людей, которые проходили мимо в фойе.
- Толь, речь идет не о " доносительстве" как таковом, а о " достоверно известном" !!!... Со слухами не соваться! Слышишь... "готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении". К примеру, попытка свержения конституционного строя. Мне все равно, как ты это сделаешь. Пусть будет он или кто другой…
- Ооо! Вот и Конюхов с женой. Анатолий закашлялся…
- Здравствуйте, Иван Михайлович и Анатолий Алексеевич!
- Здравствуйте, Владимир Григорьевич! Какая у вас прелестная спутница! Может познакомите нас?
- Знакомьтесь, это моя жена Антонина. Владимир Григорьевич взял руку жены. - А это Иван Михайлович и Анатолий Алексеевич.
- Вы прелестны, Тонечка! Иван Михайлович расплылся в улыбке. - Как вам идет это черное платье! Вы затмили своей красотой всех женщин здесь сегодня. Вам с вашими данными только в кино сниматься надо.
Тоня стояла и молча слушала. Она чувствовала себя не очень хорошо. Под пронзительным и тяжелым похотливым взглядом человека в форме НКВД. Мурашки побежали по спине в предчувствии чего-то страшного…
- Мы голос Ваш услышим? Редкое качество для красивой молодой женщины - молчание.
- Приятно познакомится,- тихим голосом произнесла Тоня, протянув руку.
Иван Михайлович взял руку женщины. Мысли о ней полностью поглотили его:" Ух ты! Какая энергетика! Какие глаза! Невозможно оторваться от этой женщины в черном, она притягивает, правду говорят люди, что завораживает. Даже я попался на ее глаза…" С нежеланием отпуская ее руку, своим пронзительным взглядом Иван Михайлович сверлил Тоню.
После этой встречи не прошло и двух недель, когда в пять часов утра приехал к дому Конюхова "черный воронок" увез Владимира Григорьевича . Больше Тоня его не видела. Куда она только не ходила, какие только пороги не обивала, все было безрезультатно. А потом записалась на прием к Ивану Михайловичу. Ей было назначено на 18:00, когда ехала в это жуткое место, подойдя к остановке, она увидела фигуру, очень похожую на фигуру Владимира, ее мужа. Крикнув вслух: " Володя… Володя!"
Мужчина быстро удалялся в сторону перекрестка, не оборачиваясь... Тоня пыталась догнать фигуру, так похожую на ее мужа. Фигура завернула за угол. Когда она добежала до угла, то никого уже не было. Полупустая улица. Тишина... Стоял маленький автобус, в нем сидели дети. В дверях автобуса стояла женщина и кричала на мальчика лет четырех-пяти. А мальчик плакал и звал маму:" Мама, спаси меня!", он замешкался у входа и не мог взобраться на ступеньку автобуса. " Быстрее, быстрее! Торопись! Никто тебя уже не спасёт! Папы нет, и мамы тоже. Делай то, что я скажу, будешь жить! "- подгоняя малыша, кричала женщина, по-видимому воспитательница детского дома.
Тоня отчетливо слышала эти слова. Оглянувшись и убедившись, что никого нет вокруг, она побрела к остановке. Сев в трамвай, призадумалась:" Почудился Владимир, увидела мальчика, похожего на сына. Не просто же так?! " Жуткое предчувствие... Становилось страшно.
Тоня приехала к назначенному времени. Зашла в приемную, присев на стул. Рядом были еще три человека, которые тоже пришли на прием. Стала ждать своей очереди. Когда из кабинета вышли два человека в военной форме, секретарь зашел к Ивану Михайловичу. Его не было минуты две. Выйдя, он обратился к Тоне:
- Пройдите.
Тоня вошла в кабинет. Оглядевшись, увидела: три больших окна с тяжелыми темно-зелеными портьерами, темно-коричневый пол. Вдоль стен кабинета стояли стулья, обитые сукном того же цвета, что и портьеры. На одной стене висел портрет Дзержинского, а другой портрет Сталина, а посередине письменный стол, за котором сидел Иван Михайлович и что-то писал. Она тихо поздоровалась:
- Здравствуйте! Тоня Конюхова. Я пришла насчет мужа Владимира Конюхова. Он честный человек и работал честно, предан партии.
Мужчина за столом поднял голову, потом встал и подошел к Тоне. Иван Михайлович взял ее руку и поцеловал.
- Тонечка, здравствуйте! Все знаю, но буду с вами откровенен.
- Слушаю Вас.
- Осужден по Статье 58. Враг народа. Приговор приведен в исполнении. Я был бессилен что-либо сделать. Конюхов был в списке в протоколах уже осужденных…
Тоня стояла , пошатываясь. Силы покидали. Слезы закапали из ее глаз...
- Присядьте, Тонечка, пожалуйста. Вы сейчас упадете.
- Тоня, опираясь на руку Ивана Михайловича, присела на стул.
- Вы еще молодая, у Вас все впереди. К тому же красавица. Даже когда плачете, от Вас глаз не оторвать! И Вам безумно идет черный цвет. Этот чёрный костюм изумителен. Когда я увидел обворожительные черты прекраснейшего из лиц, какие когда-либо встречал, сразу влюбился в Вас еще в театре... Понимаю, что сейчас не время, но ухаживать некогда. Мое желание: спасти вас с ребенком. Выходите за меня замуж?!
Иван Михайлович говорил так, что Тоне казалось, будто она смотрит спектакль, где актер читает свой архиглубокий монолог... Совершенно не соображая, что говорит Иван Михайлович. Его слова казались бредом... В этом ужасе она видела перед собой его пылавшее лицо. Он дотронулся руками до её шеи, - Вы так прекрасны, - прошептал он. На миг Тоне стало страшно, резко возникла боль в теле, стучало в голове ощущение спутанности мыслей: " Не трогайте меня, пожалуйста. Господи, спаси меня, только не сейчас. Я не готова к смерти Владимира. Как пережить потерю и смерть любимого мужа? Боже, даже не могу разрешить себе рыдать... Вовки нет, нет, нет… не может быть? Я не верю".
- Я не понимаю... Не верю, что его нет. Ну... Что его расстреляли? О чем Вы мне говорите? - чуть слышно вымолвила Тоня, робко, с дрожью в голосе.
- О браке. А Конюхова Владимира Григорьевича расстреляли.
- Мне нужна ты, а тебе сейчас нужен я, — уверенным голосом продолжал говорить Иван Михайлович.
- Я совсем Вас не знаю, - Тоня перевела дыхание. - Можно я пойду домой? Сейчас не могу о чем-либо думать, надо за ребенком в садик, — сказала Тоня, захлебываясь в слезах. Их остановить было невозможно…
- Можешь идти. Сейчас я вызову водителя, и он тебя отвезет домой.
- Не надо, спасибо. Я хочу пройтись …
- Хорошо, через неделю жду от тебя решения. Больше время дать не могу. Хочешь спасти своего сына, то дашь мне согласие на брак. Иван Михайлович резко перешёл с ВЫ на ТЫ, - позвони мне. Вот телефон, — он протянул листок с номером телефона. - Ты ещё спасибо сказать должна, что тебя в ГУЛАГ не отправили, а в кабинете у меня сидишь, - Иван Михайлович посмотрел Тоне в глаза. Ты слышишь меня? У тебя есть неделя!
- Тоня осторожно взяла листок из рук Ивана Михайловича, положила в сумочку. В ответ, мотнув головой и попрощавшись, вышла из кабинета.
Забрав сына из детского садика и придя домой, она взяла его на руки.
- Вовка, сынок! Что же мне делать?
- Мама, спаси меня! Когда я спал в садике, мне приснился страшный сон, — вдруг сказал сын и так крепко обнял мать, Тоня вспомнила сразу сегодняшний случай на перекрестке. - А ведь папа приходил сегодня сказать, чтобы я спасла тебя и себя, придется согласиться мне на брак с этим страшным человеком.
- Мама! мамочка! Ты о ком ? Мамуля!
- Не о ком, сынок. Не бойся, я спасу тебя. Спасу!
Прижав крепко ребенка, она села на кровать. Мысли, которые упорно лезли в голову, заставляли её прокручивать ситуацию раз за разом:" Господи! Боже ж мой! Даже крикнуть громко не могу. Нельзя громко рыдать, соседи услышат…" Слезы лились по щекам. Рубашка сына была мокрая от слез матери.
- Не плачь, мамочка! Я тебя люблю! А где папа? Ты же за ним ходила?
- И я люблю тебя ! Я спасу тебя, сынок! У нас нет папы больше. Тихо, сынок, тихо…
- Сын сидел на коленях матери и вытирал слезы.
- Мама, мамочка! Не плачь, я у тебя есть…
Тоня плакала каждый день. Дни летели, а если ничего изменить нельзя. Она рассуждала так: чем мне и сыну помогут страдания? И решила не ждать конца недели. Позвонила Ивану Михайловичу и дала согласие на брак.
Расписали их быстро. Тоня не понимала, к чему такая спешка!...
Как- то, придя однажды домой, Иван Михайлович сказал ей: "Присядь поговорим …" Было не так часто, когда супруг приходил рано домой и разговаривал с Тоней, больше пропадал на работе. А тут решил вдруг поговорить с женой:
- Сталин и Молотов подписали 17 ноября совместное постановление СК СССР и ЦК ВКП(б)" Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия", в котором были отмечены крупные недостатки в работе НКВД. Иван Михайлович заметно нервничал.
- Ну и что, Иван. Ты же в органах давно.
- Ты не понимаешь?
- Нет. Объясни.
- Ежов написал письмо в Политбюро на имя Сталина, в котором просит освободить от работы наркомом внутренних дел СССР из-за ряда промахов, допущенных им.
- И что? Тебя-то каким боком это касается?
- Ты дура! Был назначен Берия.
- Но в газетах ничего нет об этом.
- И не будет сейчас дадут информацию только 8 декабря.
- Я все же не понимаю, как это тебя может коснуться?
- Заместителей Наркома ВД СССР постигнет та же участь, что и "железного наркома". Сейчас будут чистить ежовские кадры.
- Это больше касается приближенных к Ежову.
- Нет, всех…будут избавляться от банды предателей и шпионов и пополняться новыми кадрами под руководством своего наркома товарища Лаврентия Павловича.
Тоня сидела на диване и смотрела на Ивана, который так быстро стал ее мужем. Ни любви, ни жалости, сочувствия у неё к нему не было. Только недоверие и чувство страха не покидали ее рядом с этим человеком.
- Скоро новогодние праздники. Пойдем в театр, и я думаю, что тебе надо заняться собой. Сходи и закажи себе красивый наряд: платье, пальто, шляпку и украшения... Что ещё тебе надо?
- Зачем, Иван? У меня много вещей. Не надо. К тому же мы не ходим никуда. Мои платья выглядят все достойно, тем более ты сказал: не знаешь, что будет с тобой. Останешься на этой должности или нет?
- Я сказал тебе, сделай так!!! - грозно и в приказном тоне прикрикнул Иван. - И еще закажи красивое бельё, чтобы не облачать свою фигуру в солдатские тряпки.
Иван с прищуром посмотрел на Тоню.
- Я вон тебе купил Журнал мод не с рисунками, а с фотографиями советских манекенщиц. Союзрекламторга.. Там есть черно-белые фотографии модной одежды Лондона, Парижа, Вены и Нью-Йорка. Возьми и закажи. Я адреса закрытых ателье на журнале написал. Там все жёны ответственных партийных работников и военачальников шьют себе одежду и бельё тоже , только для партийной элиты. Они там даже позволяют себе заказывать по французским каталогам. Такая же привилегия у признанных наших советских актрис. Встретишь кого, рот не разевай, никого и ничего не спрашивай. Закажи, что тебе надо и уходи.
- Хорошо, сделаю, — повиновалась Тоня и, видя, как раздражается Иван, ушла в комнату сына.
Тоня сделала так, как хотел Иван. Пальто, шляпка, платье, белье, туфли и украшения были готовы, наступил день выхода в свет. Иван и Тоня собирались в театр вечером. Тоня смотрела на себя в зеркало:"Красивая! Но несчастная... Любимый мой! Вовка, как мне плохо без тебя… Почему жизнь так несправедлива? Как я одинока без тебя." Это монолог с самой собой прервал грохот за окном. Посмотрев в его сторону, увидела черную птицу, сидящую на карнизе. Она будто рассматривала её. Женщине становилось не по себе. Затем в комнату вошел Иван, и птица улетела...
- С кем ты разговариваешь? Ух ты! Какая красота! Только опять черное платье… Ты все время в черном - Иван восторженно смотрел на свою жену.
- Птица сидела на карнизе. Уже улетела. Ты же знаешь, что это мой любимый цвет.
- Знаю, знаю!!! Пошли! Сегодня и завтра с Вовкой няня будет, а потом она сама же его в садик и отведет.
- Спасибо!
- Не за что.
Вечер не предвещал печального конца, но закончился тем, что Тоню с этого вечера люди в форме увезли на машине ЗИС 110Б ( ЗИС 110 в кузове фаэтон) голубого цвета "фирменный" цвет органов госбезопасности в неизвестном направлении... Мало кто знает, что машина Берии была специально выкрашена в голубой цвет, когда этот государственный деятель курировал советский ядерный проект.
Ивана Михайловича же тем временем якобы вызвали экстренно на работу, и ему пришлось уехать срочно из театра. Не дождавшись окончания мероприятия. Объяснив жене, что машина ее будет ждать у входа сразу после окончания вечера и привезет домой, Иван покинул здание театра, оставив Тоню одну. Домой Тоня приехала уже только на следующий день, но после того, что ей пришлось пережить этой ночью, жить Тоне совсем не хотелось... Вначале она каждый день плакала, пыталась поговорить с мужем, но Иван ничего слышать не хотел. Он продолжал работать на своем месте, никто его не трогал, хоть и был из бывшего ежовского аппарата. Дома стал бывать ещё реже, а если и приезжал, то ненадолго. Уединялся у себя в кабинете, затем приходил на кухню, молча ел и уезжал опять на работу.
У Тони в голове крутились мысли, которые привели к желанию покончить с собой: " Мир ужасен, полон зла, очень мало хороших людей ..". Она не могла справиться со стрессом. Вспомнив, что у нее есть снотворные таблетки, которые выписал врач после ареста Владимира, когда она спать не могла, решила ими воспользоваться. Ее не покидало омерзительное чувство, чувство грязи. Не укладывалось в голове, что муж не хочет разговаривать с ней по вопросам, которые её беспокоят, не хочет выслушать. Мысли путались: "Он не хочет слышать, что случилось, ему все равно, что его жену изнасиловали, он даже ничего знать не хочет. Мерзость какая... Не хочу жить... Мой муж - чудовище. " Взяв из аптечки таблетки, снотворное, высыпала в ладошку горсть и хотела уже выпить их. Последнее время она очень плохо себя чувствовала. Закрыв глаза на секунду, будто провалилась в сон. В голове застряла одна мысль:" Усну и не проснусь. Умру во сне. Все! Все! Не хочу жить!"
Тоня лежала на кровати с закрытыми глазами. Вдруг услышала голос Владимира:" Вставай, милая! Надо жить! У нас есть сын. Мы будем еще вместе! Мы справимся. Люблю тебя!" Тоня открыла глаза. Рядом никого не было. Чей- то плач доносился из подъезда.
Еле передвигаясь, опираясь руками о стену, Тоня шла по коридору к входной двери. Открыв её, на пороге сидел черный котенок и громко мяукал. Взяв его на руки, пушистый комочек смотрел на женщину своими большими зелеными глазками, прося помощи. Тоня, глядя на котенка, думала о Владимире и о видении. Маленький, один и голодный. А ведь у меня сын остался бы один...Он никому не нужен... Дорогой мой! Любимый! Ты мне напомнил о нашем сыне... Я буду сильной и смогу это пережить, обещаю, - шепотом произнесла она.
Тоня принесла котенка на кухню и налила ему молока. Котенок начал с жадностью лакать из блюдечка. "Надо пойти и забрать из детского садика сына. Или он у няни. Что же я за мать такая. Где мой сын? Ничего не помню, как ополоумела, забыла о сыне ", - подумала Тоня. Справиться с такой серьезной проблемой, как суицидальные мысли на фоне депрессии, очень тяжело, но Тоне удалось. В этом ей помог сын и Владимир. Думая о нем, она жила и дышала...
И грянул 1941 год. Июнь - пора сдачи выпускных экзаменов, выпускных вечеров, прощания со школой. Тоня работала в одной из московских школ учительницей русского языка и литературы. Начало Великой Отечественной Войны совпало с выпускными вечерами в московских школах. В стране была объявлена всеобщая мобилизация.
"Огромное количество москвичей, в том числе не подлежащих призыву, добровольно шли и вступали в народное ополчение. С июня 1941года по июль 1942 год на фронт ушли 1873 московских учителя, сменили работу в школе на оборонные предприятия и учреждения Наркомата обороны 2666 педагогов. С начала войны было принято постановление по эвакуации 472 тысячи детей и 9281 педагогов из Москвы и Московской области. В городе оставалось также огромное количество других детей. С лета 1941 года их начали привлекать к общественно-полезным делам для обороны города. Когда 22 июля в Москве прошла первая немецкая бомбардировка, огромную роль сыграла система МПВО, активными участниками которой были московские школьники."
Тоня была вместе со своими учениками. В работе группы самозащиты. Она дежурила по улицам с детьми, по штабу и у зданий, следила за порядком в убежищах. Продолжала обучать детей, учащихся седьмых- десятых классов, работать в нетрадиционном режиме по консультативно - зачетной (очно-заочно) системе. Тоня три раза в неделю по два часа проводила консультации . Ученики получали знания, которые готовили самостоятельно, а затем сдавали зачёты и экзамены. Иван Михайлович не был против активной деятельности своей жены, хотя ему это и не очень нравилось. Тони часто не было дома.
Уже после войны, когда страна праздновала очередной праздник, посвященный Дню Победы, Иван пришел домой и заявил о том, что он разводится с Тоней и женится на молодой красавице. Тоня не расстроилась, размышляя о том: вот и закончился её срок "заключения", кому пришлось отдать жизнь за Родину и это более достойно. Кто-то умирал в концлагерях, а она жила с деспотом - тираном и постоянно боялась за будущее своего ребенка. Тоня покидала дом Ивана со своим сыном и котом, одним чемоданом и в своем любимом черном платье. У неё была маленькая однокомнатная квартира, которая досталась ей от бабушки. Вот туда они с Вовкой и котом переехали.
После этого прошло восемь лет, когда в квартире Тони утром раздался звонок в дверь. Тоня открыла дверь, на пороге стояла молодая женщина лет тридцати пяти. Она поздоровалась:
- Здравствуйте! Я Лида, жена Ивана Михайловича! Вы Тоня?
- Здравствуйте! Да.
- Я так и подумала, что даже возраст и переживания не повлияли на вашу красоту. О Вас всегда Иван Михайлович говорил, что Вы очень красивая женщина. Теперь я и сама это вижу.
- Спасибо! Слушаю Вас?
- Иван Михайлович хотел Вас видеть. Ему нужно что-то важное Вам сказать. Он болен и сейчас находится в больнице. Ивану осталось не так много жить. Поторопитесь, пожалуйста, - она протянула листок с адресом больницы и часами посещения. - На часы посещения не обращайте внимания, Вас пропустят к нему. Спасибо! Ну, я пойду. До свидания!
- Спасибо, Лида. До свидания.
Тоне видеть этого человека совсем не хотелось. Еще думала, идти в больницу к Ивану или нет.
Было воскресенье. Она всегда ходила на рынок утром покупать продукты. Жизнь была не сахар, голодные послевоенные годы. Но на рынке можно было купить и домашнюю курицу, сметану и масло, яйца. Иногда Тоня баловала себя, правда, не так часто. Придя на рынок, увидела прилавок, где лежали яблоки. Не могла оторвать взгляд от такой красоты, как на картинке. Тоня подошла к прилавку и взяла в руки одно, поднесла к носу и понюхала, вдыхая аромат любимого фрукта. Закрыв глаза, услышала голос за спиной:" Купи его и иди к нему! Беги! До вечера у тебя время есть." Открыв глаза и оглянувшись, никого не было. Продавец яблок стоял за прилавком и улыбался:
- Что, красавица, вкусно пахнет?! Бери, тебе дешево отдам!
- Да, я возьму. Спасибо.
Тоня пришла в больницу к Ивану. Пропустили к нему быстро, даже медсестра проводила в палату, предупредив, что можно поговорить, но недолго. Ивану Михайловичу плохо, и он постоянно на поддерживающем жизнь аппарате.
- Здравствуй, Иван!
- Здравствуй, Тоня!
- У меня очень мало времени. Ждал только тебя. Не буду его терять, поэтому начну с главного - повиниться хотел. Сделал я много зла в жизни, много хороших ребят положил, душ загубил. И не любил никого. Правда …. Он замолчал, через минуту продолжил: — Тебя одну. Одну любил. Поступил с тобой ужасно. Знаю, казню себя за то, что тебя отдал … Ну-у-у…заплатил тобой, ...сама знаешь кому. Прости, для меня работа была важнее. Это моя жизнь. Но и это еще не все…
Тоня слушала молча, глядя на человека, с которым она прожила много лет. Он проявлял к ней свою заботу и власть, требуя беспрекословного подчинения. Бывало, что по отношению к ней и ее сыну Иван был груб и несдержан, даже жесток. Сейчас он казался ей беспомощным, но у нее к нему не было жалости и сострадания. Никаких эмоций вообще…
- Я совершил еще одну подлость - убрал с дороги своего конкурента. Хотел получить тебя любой ценой.
Тоня смотрела на Ивана, не моргая, стеклянными глазами, по щеке скатилась слеза. Она догадалась о ком он сейчас говорит.
- Я убрал его, чтобы владеть тобой. И у меня получилось, но не совсем… Не получилось завладеть твоим сердцем. Оно принадлежало всегда ему, а я это знал и злился, но ничего сделать не мог. А сейчас не могу уйти. Грехи не пускают. Хоть у тебя попрошу прощения. У той одной, которую всю жизнь любил. - Иван тяжело вздохнул. - Он жив, Тоня, жив! Не было расстрела, его в ГУЛАГ отправили. Потом он воевал в штрафной роте, был ранен, всю войну прошел до Берлина. В Ленинграде живет один, так и не женился, всю жизнь тебя ждет, — тихим голосом, задыхаясь сказал Иван и сильно закашлялся.— В тумбочке адрес возьми и поезжай к нему. Будь счастлива. И прости меня, если сможешь. Хотя понимаю, и прощенья не жду...
Тоня стояла и молча слушала исповедь. Ей хотелось кричать, плакать, биться в истерике, в конце концов, взять этого человека за горло и начать душить. Но она смогла вымолвить только два слова:
- Бог простит!
Подойдя к тумбочке, открыв верхний ящик, забрала листок с адресом Володи. Достав яблоко из сумочки, которое купила на рынке, положила его на тумбочку и вышла из палаты. За спиной послышался хрип... Но Тоня оборачиваться не стала. Молоденькая медсестра закричала, что сердце, мол, остановилось, умер…
Как она доехала до дома, не помнила, как покидала вещи в дорожную сумку. Оставив записку сыну с ленинградским адресом, что жив отец, и она уехала к нему, будет ждать его в Ленинграде. Выбежала быстро из дома, помчалась в сторону вокзала.
Тоне казалось все это сном. Приехав на вокзал и купив билет на первый поезд до Ленинграда, через час уже сидела в вагоне. Поезд прибывал в Ленинград рано утром. Еле дождавшись, когда откроют метро, она запрыгнула в вагон, Тоня так хотела увидеть Владимира, что даже не думала, как она выглядит, что на ней за платье, хотя всю свою жизнь любила носить вещи черного цвета. Добравшись до дома Владимира, она стояла у заветной двери и не решалась позвонить. Облокотившись о дверной косяк, гипнотизировала дверь. Вдруг дверь отворилась... На пороге стоял худощавый мужчина , с сединой на висках, бледным лицом. Он .., её муж.., её любимый!
- Мне показалось, что кто-то звонил, Вы ко мне?- хриплым ото сна голосом проговорил мужчина, всматриваясь в женщину...,он узнал Тоню. - Ждал тебя, ждал … Я жив остался только благодаря тебе, любовь моя!
- А ты был всегда рядом со мной. Я так сильно люблю тебя. Она кинулась к нему на шею...
Со слезами на глазах он целовал её губы, волосы, глаза, руки... Они ещё долго стояли в дверях и не могли оторваться друг от друга…
Прожила пара почти десять счастливых лет вместе. Первая из жизни ушла Антонина. Через девять месяцев умер и Владимир. Не смог пережить смерть любимой женщины. Тоска по ней была невыносимой. Незадолго до своей кончины он обратился к своему сыну с просьбой похоронить его рядом с любимой супругой.
***
"Тюрьмы были настолько переполнены врагами народа, что следственный аппарат просто не успевал публиковать дела. Для отправки в ГУЛАГ работали усердно днем и ночью, в один из дней за два часа решили участь 582 человек, даже не выводимых из камер. В 1938 году репрессии продолжались. В 1937- 1938 году репрессировали: директоров и управляющих большинства предприятий, трестов и учреждений, руководителей производств и отделов, председателей и секретарей райисполкомов… Арестовали директора химико-технологического института, директора союзного значения научного текстильного института ИВНИТИ, директора драмтеатра, директора дома отдыха " Плес" , директора Истпарта при обкоме. Перечень можно было продолжать. Аресты давали цепную реакцию. Судьба ежовских палачей, осудителей и их пособников оказалась плачевной. В 1938 году сажать и расстреливать начали и их. Правда, не всех. Выжившие стали заслуженными гражданами СССР."
Источник: Спасибо! Слова благодарности талантливым писателям и потрясающим авторам статей: А.К. Кресина " Разгром ВКП(б)", А.С.Трофимов,2020; Архив статей о Великой Отечественной войне, опубликованных в газета 1941- 1945 годах; Википедия.
Мы живем под собою не чуя страны...
Мы живем под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца, -
Там помянут кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ --
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него -- то малина
И широкая грудь осетина.
Автор: О. Э. Мандельштам
***
Спасибо, что дочитали до конца:) Не забудьте поставить лайк, если вам было интересно, и подписаться на мой блог.
Любви, Мира вам и добра! Пусть Ангел - Хранитель оберегает вас от всех бед и невзгод!
Ваша ТашаТоневская