Русская идея, поиском которой мы занимаемся, есть именно идея, мысль, мечта, представление об идеальном. И она может оставаться в нереализованном, скрытом состоянии, оставаясь мечтой, идеей, сохраняемой в неких уголках совокупной народной души. Она реализуется в исторической и политической жизни государства опосредованно, через дело, через миссию, которую также можно назвать идеологической формой, или идейной концепцией. Такой идейной концепцией стал Третий Рим или Святая Русь. Исследователям всегда видна не сама идея, но лишь её проявление, её так сказать, материализованная форма. Сама же идея остается прикровенной, неочевидной. И эта неочевидность, скрытость, русской идеи приводит к многочисленным мнениям, предположениям и поискам, не прекращающимся до сих пор.
В XIX веке русские мыслители так и не сумели предотвратить гибель христианской империи. Поскольку, как мы уже понимаем, им нужно было не только понять саму идею, но требовалось кроме того:
1) увидеть её идейное воплощение (в чём заключается текущая миссия, идейная форма или концепция),
2) понять причины остывания данной идейной формы,
3) придумать способ, позволивший бы её оживить, или же модернизировать.
А мы знаем, что к XIX веку идейная концепция Третий Рим, появившаяся четыре с лишним века назад, практически полностью «выгорела», истратив свое миссианское топливо.
Крайне важно понимать, что, прежде политического обрушения Российской империи, произошло повреждение на идейном уровне. И не разобравшись с концептуальным кризисом, мы не сможем правильно понять сущность произошедшей революционной трансформации XX века. Но, что еще более важно, мы должны понимать свою историю, чтобы найти ответы на те вызовы, которые стоят перед нами сегодня.
Запад движим идеей власти над миром, ибо его идеалом, его мечтой является Рим первый, Рим языческий. В то время как русская идея жертвенна, ибо она порождена христианским идеалом, и, по сути своей, является подражанием Христу. Русская идея в том, чтобы спасать, защищать слабых и обездоленных, в том, чтобы бороться с мировым злом за счастье всего человечества, а в своем предельном значении является мечтой о спасении мира.
В XV веке исчезает Византия, империя, которую считали силой препятствующей приходу антихриста. И Русь, освободившаяся от ига Великой Орды, подняла знамя с двуглавым орлом, заявив тем самым, что отныне именно Русь будет выполнять миссию удерживающего. Русь становится Третьим Римом! И такое поведение было продиктовано не мечтой об имперском величии, это, был отважный и жертвенный шаг, сделанный ради человечества. Поскольку всем христианам того времени было понятно, что брошен вызов силам зла, а значит придется, ни много ни мало, сразиться с армией антихриста, время пришествия которого, как полагали, приблизилось. Москва, для русских людей, становится градом, который должен стать местом последней битвы с армией сатаны, градом который будет встречать Христа.
Миссия удерживающего, принятая Святой Русью, миссия — духовно оберегать мир от гибели, стала первичной формой в которой реализовалась русская идея. Духовная борьба с метафизическими силами мирового зла требовала от русского народа, ни много ни мало, святости. Только Святая Русь с Божией помощью могла исполнять свою миссию. Русь в представлении русских людей становится сакральным местом, новым духовным центром мира, новым Израилем. И такое понимание первичной русской миссии было присуще как народу, так и элитам. Сохранились письма Ивана IV (Грозного) в которых царь называет Русь Израилем, а себя именует царем Израильским.
Главный символ государства — герб — стал отражением, как русской идеи, так и принятой от Византии миссии удерживающего. Всё это можно увидеть в русском гербе. Всадник, убивающий копьем дракона, является исконным русским символом. И он указывает на борьбу с силами зла, которую ведет Русь. Это не охота, ведь драконы на Руси не водятся. Всадник сражается со злом! Он поражает копьем сатану, представленного в виде дракона. А двуглавый орел — это символ, пришедший к нам из Византии. Он указывает на то, что Русь приняла миссию удерживающего от второго Рима, как в древней русской былине Илья Муромец, побратавшийся и обменявшийся нательными крестами с великаном Святогором.
После XV века эти два символа — византийский двуглавый орел и всадник, убивающий дракона — объединены в едином гербе Русского царства. И этот замечательный символ сохранился до сего дня, и является гербом уже Российской Федерации. Отложите этот текст, и взгляните на обложку книги. Посмотрите на символ, изображенный на обложке, другими глазами, понимая, что он олицетворяет и русскую идею, и первичную идеологическую форму, в которой она реализовывалась на протяжении нескольких веков!
Сложно не удивиться: почему, имея такой герб, зная время и историю его возникновения, никто не связал его с русской идеей! Это ведь до гениальности очевидно! Русская идея веками находится у людей перед глазами в графическом виде! Но, это как шифр, к которому нужно подобрать ключ. И кажется, у нас с вами, получилось. Что не может не радовать.
НАРОД И ВЛАСТЬ. ОТ СИМФОНИИ К БУНТАМ
И эта идея не была сугубо элитарной, известной лишь высшим слоям русского общества. Мы выяснили, что и народ также понимал миссию Святой Руси. [1]
Простому русскому человеку было понятно, что, веруя в Бога, он спасает свою душу для вечности, а, служа царю и отечеству, он не только отдает некий долг государству, но ещё и участвует в исполнении русской миссии, вносит свой посильный вклад в дело спасения мира и человечества! Хотя, наверняка, спроси его о том, то далеко не каждый смог бы это ясно выразить, или же объяснил бы это как-то по-своему.
Сказанное является чисто интуитивной догадкой, поскольку мы не можем это ни у кого уточнить. Но мы знаем, что русские солдаты проявляли удивительную стойкость и преданность государю и отечеству, удивлявшие иноземцев. У иностранцев, безусловно, могли быть свои объяснения этому. Вот, например, свидетельство ливонского хрониста XVI века Бальтазара Рюссова:
«Русские в крепостях являются сильными боевыми людьми. Происходит это от следующих причин. Во-первых, русские работящий народ: русский, в случае надобности, неутомим ни в какой опасной и тяжелой работе днем и ночью, и молится Богу о том, чтобы праведно умереть за своего государя. Во-вторых, русский с юности привык поститься и обходиться скудною пищею; если только у него есть вода, мука, соль и водка, то он долго может прожить ими, а немец не может. В-третьих, если русские добровольно сдадут крепость, как бы ничтожна она ни была, то не смеют показаться в своей земле, потому что их умерщвляют с позором; в чужих же землях они не могут, да и не хотят оставаться. Поэтому они держатся в крепости до последнего человека и скорее согласятся погибнуть до единого, чем идти под конвоем в чужую землю. … В-четвертых, у русских считалось не только позором, но и смертным грехом сдать крепость». [2]
Иностранец пытается дать свое объяснение стойкости и неприхотливости русского солдата: мол, русские не сдают крепости, потому что в своей земле их потом «умертвят с позором», а в чужой земле они оставаться не могут и не хотят. Потому-де у них нет иного выхода, кроме как биться до последнего. Но одновременно с этим ливонский хроникер замечает, что у русских предательство царя и отечества (а сдать крепость, значит предать) считается смертным грехом! А грех, и причем грех смертный — это уже категория иного порядка.
И тут мы должны вернуться к идейной концепции Третьего Рима/Святой Руси. Для русского солдата служение царю и отечеству — больше чем просто служба, это сохранение Святой Руси, сакрального центра мира, и это уже дело Божие! Именно потому предать, значит совершить смертный грех!
Или вот другое свидетельство:
«Рейнгольд Гейденштейн, польский шляхтич, воевавший против русских в войске Батория, поражается популярности Грозного среди русских: «Тому, кто занимается историей его царствования, тем более должно казаться удивительным, что при такой жестокости могла существовать такая сильная к нему любовь народа, …Причем должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже высказывал во время войны невероятную твердость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков было вообще очень мало. Много, напротив, нашлось …таких, которые предпочли верность к князю, даже с опасностью для себя, величайшим наградам».
Гейденштейн описывает верность долгу русских пушкарей при осаде Вендена (1578). В этом сражении русские войска были разбиты и отступили, но пушкари не пожелали бросать пушки. Они сражались до конца. Расстреляв все заряды, и не желая, сдаваться в плен, пушкари повесились на своих пушках. Он же рассказывает, что когда король Баторий предложил русским воинам, взятым в плен при осаде Полоцка, выбор либо идти к нему на службу, либо возвращаться домой, большая часть избрала возвращение в отечество и к своему царю. Гейденштейн добавляет:
«Замечательна их любовь и постоянство в отношении к тому и другому; ибо каждый из них мог думать, что идет на вернейшую смерть и страшные мучения. Московский царь их, однако, пощадил»». [3]
Это было время, когда у власти и у народа существовало единое понимание великой миссии. Эта симфония, этот резонанс, существовавший между властью и народом, создал условия для бурного роста русского государства. Однако, постепенно эта симфония сойдет на нет. И, прежде всего, потому, что в высших кругах духовное понимание великой миссии будет вытеснено земным, имперским. И русский народ ответит на это бунтами.
Реформы патриарха Никона приводят к самому крупному в русском царстве духовному расколу. А Петр I, возможно, сам того не понимая, топчет русскую мечту. Петру не понятна духовная суть русского миссианства. Ему нужна сильная земная империя. Ему нужен Рим, а не катэхон (удерживающий).
Последующие правители всё больше отдаляются от народа. Высшие слои, «обитатели верхней палубы», ведут себя как пришельцы и иностранцы. И этот «чужой народ» начинает затягивать удавку на шее своих подданных, налагая на русский народ «бремена неудобоносимые». Русь преисполнена неправдами: поборы местных чиновников всех мастей, тюрьмы, крепостное рабство, каторга, и прочая и прочая. И этот диссонанс, это уничтожение святорусской идеи приводит к возмущению «народного океана».
Самые известные народные бунты:
• Крестьянская война под предводительством Степана Разина (1667 — 1671 гг.);
• Стрелецкий бунт (1682 г.);
• Башкирское восстание как ответ на непомерные и нелепые налоги. Вводились сборы на каждое колесо в телеге, проруби, хомуты, мечети и даже на глаза: со светлоглазых следовало взимать по шесть копеек, а с черноглазых — по восемь (1704 — 1711 гг.);
• Астраханское восстание (1705 г.);
• Булавинское восстание казаков против царских отрядов, приехавших искать беглых (1707 г.);
• Кижское восстание карельских крестьян (1769 — 1771 гг.);
• Пугачевское восстание или Крестьянская война (1773 — 1775 гг.);
• Восстание декабристов (1825 г.);
Были и другие: например, чумной бунт (1771 г.), холерные бунты (1830 г.), картофельный бунт против инициативы Николая I по введению новой агрокультуры (1840 г.).
Народ перестает понимать власть, а власть перестает понимать свой народ, все более увлекаясь европейской политикой, европейской модой и культурой, и европейскими идеями. Верхи окончательно расходятся со своим народом в понимании миссии русского государства.
ЛЕГЕНДА О ГРАДЕ КИТЕЖЕ
Народ видит происходящее, и воспринимает это в духовном плане, как торжество сатанинских сил. Эта мысль звучит в легенде о скрытом от взоров граде Китеже. Считается, что она возникла в XVIII веке. В этой легенде повествуется о городе, скрывшемся от посторонних глаз еще во времена Батыева нашествия. В этот град могут найти дорогу только чистые сердцем. И жители этого града печалуются о жителях Руси, ведь в государстве московском «царствует антихрист»!
Процитирую философа Н. А. Бердяева: «Истинное православное царство уходит под землю. С этим связана легенда о Граде Китеже, скрытом под озером. Народ ищет Град Китеж. Возникает острое апокалиптическое сознание в левом крыле раскола, в так называемом беспоповстве. Раскол делается характерным для русской жизни явлением». [4]
«И невидим будет Большой Китеж вплоть до пришествия Христова…
И сей град Большой Китеж невидим стал и оберегаем рукою Божиею, — так под конец века нашего многомятежного и слез достойного покрыл Господь тот град дланию своею. И стал он невидим по молению и прошению тех, кто достойно и праведно к нему припадает, кто не узрит скорби и печали от зверя-антихриста. Только о нас печалуют день и ночь, об отступлении нашем, всего нашего государства московского, ведь антихрист царствует в нем и все его заповеди скверные и нечистые.
О запустении града того рассказывают отцы, а они слышали от прежних отцов, живших после разорения града и сто лет спустя после нечестивого и безбожного царя Батыя. Ибо тот разорил всю ту землю заузольскую и села и деревни огнем пожег. И лесом поросла вся та страна заузольская. И с того времени невидим стал град тот и монастырь». [5]
Легенда говорит о том, что этот скрытый град может найти лишь чистый сердцем, а также тот, кто удерживается от мыслей злых.
«И хотящему идти в таковое место святое никакого помысла не иметь лукавого и развращенного, смущающего ум и уводящего на сторону мысли того человека, хотящего идти. Крепко блюдись мыслей злых, стремящихся отлучить от места того. И не помышляй о том да о сем. Такого человека направит господь на путь спасения. Или извещение придет ему из града того или из монастыря того, что сокрыты оба, град и монастырь. Есть ведь и летописец-книга о монастыре том. К первому слову возвращусь.
Если же пойдет, и сомневаться начнет, и славить везде, то таковому закроет господь град. И покажется он ему лесом или пустым местом. И ничего таковой не получит, но только труд его всуе будет». [6]
Н. А. Бердяев считает, что русский народ постоянно ищет правды, занимается поисками истинного православного царства, которое, в его понимании, как бы уходит под землю, скрывается от глаз.
Н. А. Бердяев: «Царство собиралось и оформлялось под символикой мессианской идеи. Искание царства, истинного царства, характерно для русского народа на протяжении всей его истории». [7]
Н. А. Бердяев: «И в русском народе и в русской интеллигенции будет искание царства, основанного на правде. В видимом царстве царит неправда. В Московском царстве, сознавшим себя третьим Римом, было смешение царства Христова, царства правды, с идеей могущественного государства, управляющего неправдой». [8]
Думаю, что всё же не этого ищет русский народ. Все понимают, что царства правды на земле быть не может. Вспомним Голубиную книгу и описание битвы правды с кривдою (глава 2.5). Народному сознанию понятно, что правды на земле нет, она вся на небе. [9]
Не исканием царства озабочен русский народ. Он ощущал себя причастным великой миссии. Но где Святая Русь, если власть антихристова? Нет больше Святой Руси — она сокрыта, как град Китеж, либо же правда ушла на Небо, и остается лишь ждать Второго пришествия.
Но все еще сохраняется народная вера в доброго царя, которого дурачат злые бояре. Эта наивная народная вера, наивная и спасительная для государства, сохранится в народной среде вплоть до мятежного ХХ века.
И вернемся снова к идеологической концепции. Только Святая Русь может противостоять метафизическому злу, являясь форпостом духовного сопротивления, привратником, держащим ворота ада на замке. Когда же Российская империя превратилась во что-то совсем иное, когда представители верхних слоев общества стали восприниматься чужаками, предателями русской идеи, такое государство стало крайне неустойчивым. Как сказано:
«Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». (Мф 12:25)
И Россия ведь реально могла исчезнуть. Миссии больше нет. Верхи потеряли цель, перестали понимать свой народ. Вспыхнула было надежда на обновление. Надежда выхода в новый этап истории, во главе объединенного славянско-православного союза. Но власть бездарно распорядилась открывавшимися возможностями. И Россия вместо славы и нового исторического бытия получила позор и усиление революционного движения.
Назревало время трансформации. Как воздух нужно было обновление идейной концепции, нужна была новая цель, новая миссия, согласная с русской идеей. И только это могло спасти Россию от полного краха, и дать новый импульс русскому историческому бытию.
Источники:
[1] Главы 2.5 и 2.6
[2] Рюссов, Бальтазар. Ливонская хроника // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Том II, 1879 http://www.vostlit.info/Texts/rus12/Russow/text34.phtml
[3] Резников, Кирилл Юрьевич. Русская история: мифы и факты [Текст] : от рождения славян до покорения Сибири / Кирилл Резников. - Москва : Вече, 2012 Царствование Ивана Грозного http://samlib.ru/r/reznikow_k_j/chapter7.shtml
[4] Н.Бердяев «Истоки и смысл русского коммунизма» YМСА-PRESS Париж 1955 С.11 https://vtoraya-literatura.com/pdf/berdyaev_istoki_i_smysl_russkogo_kommunizma_1955__ocr.pdf
[5] В.Л.Комарович «Китежская легенда. Опыт изучения местных легенд» , 1936 С. 171-172 https://viewer.rsl.ru/ru/rsl01005285893?page=179
[6] Там же С. 170
[7] Н.Бердяев. «Истоки и смысл русского коммунизма» YМСА-PRESS Париж 1955 С.9 https://vtoraya-literatura.com/pdf/berdyaev_istoki_i_smysl_russkogo_kommunizma_1955__ocr.pdf
[8] Там же С.11
[9] Сборник русских духовных стихов / Сост. В. Варенцовым. - Санкт-Петербург : Д.Е. Кожанчиков, 1860 С. 28 https://viewer.rsl.ru/ru/rsl01003574182?page=16