Сегодня на вечерней службе читается Евангелие от Матфея, в котором описывается первое явление Христа после Воскресения. Короче говоря, ученики, увидев Его издали по-разному отреагировали – кто-то поклонился, а некоторые усомнились. Мне вот всегда не давал покоя вопрос: зачем апостол Матфей упомянул про «иные усомнились»? Ну, разве нельзя было умолчать? Но именно в этой правдивости ценность Благой Вести.
.
Главная функция апостолов была воспроизвести то, что они видели и слышали касательно Спасителя. Нет, конечно, это не единственная их задача, но основная. А евангелисты это и вовсе первые репортёры – они фиксировали буквально в режиме лайв, как говорят современные телевизионщики и блогеры. Это значит, им просто нечего было стесняться – и сомнения, и малодушие и прочее было им присуще. Но когда Господь оказывался рядом – все эти человеческие немощи испарялись.
.
Вспомните апостола Фому, который упрямо требовал возможности потрогать раны Иисуса, и только это он считал достаточным условием для веры в Его Воскресение. Но что произошло, когда Христос явился? Куда делась настырность сомневающегося ученика? Всё, что он мог выдавить из себя – это: Господь мой, и Бог мой. Ему уже не требовалось прикосновений – Он твёрдо знал.
.
В непосредственной близости к Спасителю он видел Его не столько органами чувств, сколько ощущал присутствие Бога своим скорбящим сердцем. Мы, христиане, о которых Господь сказал, что блаженны те, кто не видят, но веруют – именно так и ощущаем Его, сердечным оком. И после этого нам не нужны никакие доказательства, знамения, чудеса. А ведь мы, православные, многократно счастливее всех людей на земле, поскольку точно знаем когда и где мы можем с Ним встретиться.
До встречи на литургии!