Через некоторое время он вошел в кабинет... Нет, не с паяльной лампой или молотком. И не с куском праздничной мацы и извинениями за предоставленные неудобства. Передо мной сотрудник поставил… сканер отпечатков пальцев. По его мнению это должно было меня окончательно деморализовать и заставить выложить ему все свои противозаконные планы.
Отчасти это удалось: дактилоскопия это уже не просто вялотекущий разговор двух людей пытающихся переиграть друг друга. В глубине души я все-таки надеялся, что это маленькое недоразумение скоро окончится. Но теперь недоверие ко мне обрело конкретные, ровные, как каждая из вершин звезды Давида, черты. Внесение в израильские базы было почти что обвинением в преступлениях, которых я не совершал, но гипотетически мог. Данная процедура стала границей перехода нашей встречи в уровень серьезной государственной процедуры, за которой не было ничего хорошего.
- Большой палец, правая рука! – возвысил голос сотрудник.
Я перекатывал палец за пальцем по зеркалу сканера и красный словно кровь лазер чудо-аппарата запоминал каждый изгиб линии на моих пальцах. «В числе прочего я сказал, что всякая власть является насилием над людьми. И что настанет время, когда не будет власти ни кесарей ни какой-либо иной власти…».
- Где вы планировали остаться в нашем Израиле? – он постоянно делал акцент на слове «наш», казалось, еще чуть-чуть и он скажет «мой Израиль». Слово "остаться" тоже, вероятно, было подобрано специально.
- Я планировал жить в Хайфе у своей подруги…
- Ах вот так! – он улыбнулся, но улыбка эта не была доброй, это была злое подобие улыбки дорогой читатель! - Но в Хайфе нечего смотреть зачем Вам надо было оставаться в Хайфе? В Хайфе туристам делать нечего! Вы меня обманываете… - он сиял, он был невероятно счастлив.
- Но мы можем позвонить моей знакомой, и она вам все подтвердит.
- Звоните!
А вот тут могла произойти заминка: Маша, как и многие творческие люди любила спать до обеда и не обременять себя излишними заботами и суетой, которыми всегда полно рабочее утро. И я оказался прав – трубку она не брала.
Мой цербер, видя пробуксовку (что было ему на руку), время зря не терял и уже разворачивал рабочую камеру в мою сторону. Указал рукой – смотреть в объектив. Но что-то пошло не так и камера отказывалась слушаться хозяина: сотрудник вышел из себя и стал бить ногой по системному блоку, но это не помогло. Теперь я мог радоваться: техника восстала против своего угнетателя. Кто скажет после этого, что у техники нет сердца?
Но сотрудника это не остановило - он перевел меня в другой кабинет, где дело все-таки довели до конца. Теперь мои отпечатки и фото были во всех базах Израиля. Разве это не повод для гордости? Мало людей в наши дни могут похвастать таким достижением.
После этого следователь искал Машу в базе по ФИО и, конечно, не обнаружил ее там:
— Вы опять меня обманываете! Марии нет в базе въехавших в страну за последние две недели! - его взгляд был прозрачен и чист как у агнца: в его голове все сходилось как надо: раскрыта чуть ли не банда, подпольная сеть!
Теперь я впутал в мутное дело и Машу... Я сдавал агентуру без боя, на очереди была Фаина Исаевна и вот ее я сдать никак не мог: даже с иголками под ногтями. Я тонул сам и утягивал на дно колодца Машу, чего допустить было никак нельзя. Вот теперь моя беззаботность ушла без следа. Теперь дело было серьезно: сил к сопротивлению у меня почти не оставалось. Удавка на моей шее затягивалась все туже, мои ноги были в застывшем бетоне и осталось только аккуратно бросить меня за борт.
-Но она в Хайфе!
-Тогда узнайте у Марии дату рождения. Но думаю это не поможет - этого человека невозможно было пронять ничем.
«Мне кажется ты слишком замкнут добрый человек и окончательно потерял веру в людей. Твоя жизнь скудна…». До Маши все-таки удалось дозвониться и она сообщила дату рождения – сотрудник занервничал и очки его стали ходить ходуном – предполагаемая ложь таковой не оказалась: база въехавших в страну врать не могла. И тут я почувствовал замешательство сотрудника: кажется ситуация начала разворачиваться (робкие надежды).
Маша сначала не поверила мне и думала, что я шучу в своей манере и мне с трудом удалось донести ей всю серьезность ситуации. Было уже не до смеха и шуток. Ладно – пусть меня не впускают в страну, но главное, чтобы все это не коснулось Маши и ей не поставили "черную метку" в деле. Мое бурное воображение представляло, как к ее дому подъезжает черный воронок и… Да перспективы мне рисовались в черном цвете, но я мог сдаться.
- Дайте мне свой телефон. – эта просьба стала громом среди ясного неба, грабежом средь бела дня! Грань права и законности была пройдена: этот самоуверенный, наглый человек предлагал мне своими руками снять пароль с телефона и дать ему на просмотр. Ладно отпечатки, ладно фотографию в профиль и анфас, но телефон!
-Но там же пароль? - я задавал очевидные вопросы, на которые заранее знал ответы.
- Снимите пароль или мы сами его снимем – он был доволен произведенным эффектом. Это происходило со мной? На голубом глазу мне обещали взломать мой телефон - поверьте: мы это можем.
Надеюсь, вы понимаете, что мой отказ стал бы собственноручной росписью в том, что за пределы аэропорта я не выйду. Я отдал телефон, а что мне оставалось? Врагу не пожелаю этого ощущения: на твоих глазах в твоем телефоне роется неизвестный человек, которому ты этот телефон отдал добровольно. Меня как будто секли невидимыми розгами и самое главное: за что?! Через несколько минут я не выдержал:
- Что вы там ищете? Вы уже там с кем-то переписываетесь? Напишите бабушке, что я хорошо ем и сплю, а то она волнуется... – шутка оценена не была.
- Я смотрю то, что мне необходимо смотреть – он действовал в интересах "своего Израиля" и вполне нормально относился и к нарушению тайны чужой переписки, и к неприкосновенности личной жизни. Посмотрел бы я на него, когда вот так же будут изучать его телефон. Уверен: в его памяти сразу бы воскресли вышеозначенные понятия.
-Но мой телефон это вещь личная…