На столе стоит только что заваренный чай. Ему суждено остыть к тому моменту, как я закончу писать эту статью.
Обычно за книжный дневник я сажусь на следующий день после того, как добралась до последней строчки книги. В тот же день собрать мысли в кучу получается редко: они словно дикие, незнакомые с ласковой рукой звери, и обуздать их может только ночь.
Но сегодня всё иначе.
Сегодня в голове слишком много посетителей. Они — эфемерные газообразные создания — заняли все существующее пространство, забились в каждый свободный уголок, удобно устроились на всех полянках сознания.
Новым посетителям не войти, пока старые не окажутся на бумаге.
Влюбляться в книжных персонажей — не новая для меня история. Людвиг Бодмер, Майкл Корлеоне, Адриан Ивашков — только недавние пополнения в череде моих книжных кавалеров.
Новое для меня — настолько сильно проникаться персонажем, так яростно и до безумия любить, понимать и всем нутром чувствовать каждую строчку его мыслей, что в какой-то момент находить себя утонувшей в Южных морях его эмоций, терять ту границу, что разделяет тебя — читающего, и его — думающего.
Весь этот год, кажется готовил меня к этому. В далеком феврале я узнавала себя в Старке Монро, в середине года обрела книжную сестру в лице Джозефины Марч, и вот под закат этого сложного, изнурительного года волей судьбы наткнулась на него.
Мне иногда, признаюсь, становилось не по себе от того, что кто-то, казалось, темной ночью, пока я обитала в блаженном бессознании, воришкой пробрался в мою голову, украл все самые потаённые мысли, привычки, желания и отдал их книжному персонажу. «Не бывает так», — думал индивидуалист во мне. «Бывает», — мягко отвечало пережившее за 500 страниц многое и ещё чуть больше сердце.
Чай на столе ожидаемо холодный. Завтра с утра я напишу что-то более разумное о той книге, что расшевелила мою позабывшую сильные эмоции душу. А, может, и не напишу.
Но одно я должна сказать точно.
Спасибо, Мартин Иден, за то, что ты есть. Спасибо, Джон Гриффит Чейни, за то, что подарил нам его.
