Во второй половине 19 века Михай Мункачи (1844-1900), венгерский художник, который жил в Париже и продавал свои картины богатым коллекционерам в Европе и Америке, был всемирно известной знаменитостью.
Сегодня его картины находятся в коллекциях таких музеев, например, как Метропόлитен-музей, но его слава уже совсем не та. Вспомнить фамилию художника могут разве что большие любители живописи, да искусствоведы.
В Венгрии, однако, Михай Мункачи по-прежнему очень популярен и по умолчанию выбирается для крупных выставок. Репродукции его картин украшают стены многих домов, а его работы продаются по рекордным ценам на аукционах. Но сам художник остается скрытым, окутанным мифами, которые окружали его личность с тех пор, как около 1900 года были опубликованы его первые биографии.
Мункачи — самая печальная венгерская жертва тенденции мифизировать "знаменитых" художников и их "ценные" картины в ущерб более глубокому пониманию их творчества и связанных с ним вопросов истории искусства. Даже научные дискуссии, как правило, перерастают в бесконечные дебаты об атрибуции определенных работ, то есть о том, действительно ли к ним прикасался один–единственный гений, хотя хорошо известно, что картины "Мункачи" 1880-1890-х годов были созданы в тесном сотрудничестве с его учениками.
В то время как картины Мункачи пользуются огромной популярностью у широкой публики, у многих (как у любителей искусства, так и у профессионалов) есть свои сомнения.
Отчасти это связано с отвращением к "популярной" живописи. Другой причиной, однако, является тенденция сравнивать историю венгерского искусства с обычным описанием современного (французского) искусства, с реализмом, импрессионизмом, постимпрессионизмом, фовизмом, кубизмом и т.д. следующие друг за другом в отдельной генеалогической линии, каждая из которых превосходит предыдущую в своей "современности" и "прогрессивности". Мункачи не находит места в этом мифическом генеалогическом древе. Много раз говорилось, что, несмотря на то, что художник жил в Париже, он "не смог" осознать важность импрессионизма.
Также трудно смириться с тем фактом, что "величайший венгерский художник" провел почти все свои продуктивные годы за границей. После учебы в Вене, Мюнхене и Дюссельдорфе он поселился в Париже, женился и прожил там (и на вилле своей жены в Колпахе, Люксембург) всю свою жизнь.
Он был богат, жил во дворце и регулярно принимал знатных гостей. Перемена в его образе жизни, по-видимому, отразилась и на его искусстве: в конце 1870-х годов его картины сельской и столичной бедноты уступили место сценам, происходящим в элегантных парижских салонах. Его ранние биографы превратили эти факты в рассказ, в котором невинный, талантливый венгерский деревенский парень развращенный жизнью большого города, отказывается от своих художественных идеалов и довольствуется живописью за деньги.
Убежденность в этом оказывает сильное влияние на восприятие живописи художника. Ранние жанровые картины обычно воспринимаются как яркий пример венгерского искусства, хотя Мункачи явно написал их в манере дюссельдорфской школы.
С другой стороны, его салонные жанровые картины считались чуждыми венгерскому искусству и просто коммерческой продукцией. Им придавалось мало значения в повествованиях о живописи Мункачи и практически не придавалось в истории венгерского искусства. История развращения Мункачи иностранной метрополией похожа на роман. В нем даже есть свои злодеи: его жена Сесиль и арт-дилер Чарльз Седельмейер, которых обвинили в том, что они вынудили его продать дом.
В последние годы, ученые приложили много усилий, чтобы пересмотреть такое отношение к творчеству художника и переоценить живопись Мункачи.
Не предвзятый взгляд на ход карьеры художника показывает, что он просто шел по пути, установленному для молодых, талантливых художников, подобные ему, в мире искусства 1870-1880-х годов.
Его успех начался в 1869 году. В то время Мункачи жил в Дюссельдорфе на стипендию, которая была предоставлена ему венгерским государством, но всегда высылалась с огромной задержкой. Деньги быстро заканчивались, и ему приходилось сильно зависеть от доброй воли своих кредиторов.
Вместо крестной феи его спас пухлый маленький англичанин: арт–дилер, который, осмотрев его большую незаконченную картину "Последний день приговоренного", предложил купить ее за огромную сумму денег - сумму настолько большую, что Мункачи с трудом мог в это поверить.
В своих письмах домой молодой художник описывал это событие как сюрприз, сродни божественному вмешательству, но, учитывая обстоятельства, это, вероятно, было не так уж и необычно; на самом деле, Мункачи, должно быть, ждал, что произойдет нечто подобное – иначе зачем бы он начал писать крупномасштабную картину вместо чего-то маленького, что он мог бы продать немедленно?
Арт-дилеры, такие как этот англичанин, постоянно исследовали студии, чтобы обнаружить новые таланты и картины для предстоящей выставки и торговли произведениями искусства.
Новые имена могли бы создать большую сенсацию и принести огромную прибыль. Английский дилер сказал Мункачи, что собирается показать эту картину на Парижском салоне – очевидно, чтобы сделать имя Мункачи известным и таким образом повысить стоимость произведения.
План сработал: картина вызвала восхищение публики и получила золотую медаль. Судя по его письмам, художник очень хорошо понимал эту систему и – как и большинство его современников – рассматривал ее как нормальный карьерный путь.
Триумф в Салоне принес ему контракт с Адольфом Гупилем, одним из самых известных арт-дилеров, для он продолжал писать мрачные, несколько театральные сцены страданий. Помимо продажи самих картин, Гупиль также издавал их в виде гравюр, что не только обеспечивало им обоим дополнительный источник дохода, но и продвигало творчество Мункачи.
Продолжение:
