СТАТЬЯ 172 (Глава из моего романа «Сердца человечьи»)
Что-то уже сам устал от умных статей, давайте чуть вместе отдохнём! Я предложу вашему вниманию, мой дорогой читатель, ещё одно своё литературное произведение, одну из глав моего исторического романа «Сердца человечьи», вышедшего из печати в 2018 году.
Это огромное многоплановое художественное произведение, в основе которого очень известные для историков древней Руси, чрезвычайно бурные события, произошедшие в Великом Новгороде в 1136-1137 гг.
В романе, в котором красочно и достоверно описывается очень высокое культурное развитие Руси того времени — поголовное грамотность и обычность обыденной письменности на берёстках — задействовано много подлинно исторических героев и персонажей: новгородский князь Всеволод Мстиславич, внук Владимира Мономаха; епископ Нифонт; посадники Константин Микульчич, Якун Мирославич; игумен Юрьева монастыря Исайя; игумен Антониева монастыря Антоний Римлянин, боярин Ирожнет и др., а также первый русский математик Кирик. Я бы сказал, гениальный Кирик…
О нём я узнал от своего прекрасного преподавателя высшей математики в Московском полиграфическом институте РЭМА АЛЕКСАНДРОВИЧА СИМОНОВА. Он и вдохновил меня на этот труд.
Глава из романа Александра ЗЕНКИНА «Сердца человечьи»
У Кирика великий труд его хоть и продвигался не слишком скоро, но зато с упоением сердечным. Написал он уже и наставления об индиктах в книге, и о солнечном, лунном кругах, и об обновлении неба, Земли, и вот уже дошел до обновления воды. Посчитал он точно, что обновленной воды со времен Адама до настоящего времени было 94 и еще остается 64 года. Теперь предстояло писать о високосных годах, о том, что они бывают каждые четыре года, и было их со времен Адама аж 1660 и еще год, что ныне идет. Тут Кирик писало отложил, намереваясь в храм идти на пение хора, но задумался: творить свой труд ему все больше и больше нравилось, но все более и более при сем зрела в душе и сердечная мука. Иконку, что Варлампий подарил, он повесил ныне на свою грудь и истово ночью ее целовал и молился, и все думал, как бы ее Мирославе подарить да что ей сказать при этом. «Носи на счастье, красавица! — тут всегда на ум приходило. — Вот тебе оберег, ненаглядная, чтоб любила ты…» «Не-е! Се слишком нагло и бесстыдно как-то», — тут же огорчался своей выдумке Кирик и вдруг вспоминал всегда отчего-то, как Варлампий недавно показал ему тайно свою икону чудную, таких Кирик еще никогда не видывал. Икона эта, суть ее была вся из Ветхого Завета взята, и посреди нее восседал сам Вседержатель, Творец, Саваоф, а вокруг него клейма были на всякие темы из Завета того же Ветхого, но особенно запомнил Кирик жертвоприношение Авраамом сына своего и убийство Каином Авеля, писанные очень сильно, с сердцем, сердито… Каин вонзал нож и смеялся, и кровь текла на землю прямо возле острия сохи, коей он пахал землю, а Авель падал на свою овечечку… И сама Земля будто плакала… «Да, тяжко страдает брат Варлампий! — тут Кирик сокрушенно подумал. — Как и я… А хороша там, в той иконе, была еще Эсфирь… почти нагая… и пророки великие в каждому углу! А пророк Исайя будто огнем из глотки мечет!»
— Ух ты! — тогда аж подивился творению Варлампия Кирик.
— Только никому не сказывай! — зашептал сразу изограф. — Никто о ней не знает!
— А игумен наш? Антоний? — вопросил чуть испуганно Кирик.
— Я ему только и показывал, он такое любит смотреть.
— И чего он изрек?
— Хочет для нее отдельную часовенку возле кельи соделать, — зашептал чуть горделиво Варлампий. — Там только он и будет молиться.
— Ишь ты! Так значит, нравится ему?
— Очень! Сила духа великая тут, говорит он, страсти все человечьи! Силен и широк человек! Богом так задумано, видать, для развития сути нашей.
Долго тогда Кирик разглядывал то творение Варлампия, каждый лик, черточку хотел своим чувством и мыслью объять, и трепетало аж сердце от этого. «Се хорошо! Хорошо! — только и шептал восторженно он. — Я хочу книгу так же написать! Через числа и порядок их показать Жизнь и существование самого Бога! Знаешь, брат Варлампий, каков порядок у Бога нашего? — еще вопросил в тот памятный миг Кирик изографа, изумленного тоже. — В числах все видно! Там так все точно, что ощущаешь аж тело Господне! Там так все подсчитано со тщанием, что непременно кто-то должен был считать, иначе б ничего не получилось! Попробуй вот ту колокольню в стенах толщиной хоть на кирпич поменьше сделай, так же и мироздание Господа! И открываешь тайны эти, и будто сам и Землю нашу в числах творишь в уме, прежде чем руками взяться за глину. Я вот сейчас о високосных годах пишу. Отчего раз в четыре года надо добавлять к году сутки, что великий Цезарь, кесарь римлян, содеял, да и до него еще?»
— А отчего? — вопросил с интересом Варлампий. — Впрочем, ты уже сказывал, но почему так именно?
— А оттого, что ход неба такой! Таково соотношение чисел его. Между сутками, месяцем и годом. Се великая наука — звезды и ход их. Мы все живем по ним, ибо они самые вечные, да и по ним земля меняется, лето сменяется осенью, пахота — сбором урожая и прочее.
— А расскажи ты мне попроще, я тоже хочу такие тайны знать, — тут запросил изограф.
— Ты вот у Господа Вседержателя звезды еще вокруг нимба нарисуй да покажи получше, — вместо ответа отчего-то тогда — как сейчас помнит — предложил Кирик неожиданно, — что именно Он создал их и воздвигнул.
— Ух ты! Добрая мысль! — подхватил сразу восхищенно изограф. — А я-то думал, как Ему вечность придать. Ну, расскажи, расскажи еще о строении Мира и движении его, о числах и их тайнах.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Спасибо за внимание, мои читатели! Успехов вам! По-прежнему очень жду отзывов, ведь я так стараюсь для вас!