Сон Любови Николаевны.
Тёплые, солёные волны неспешно поднимая и опуская, несли её к отдалённому берегу, который представлялся на фоне голубого океана тонкой белой полоской прибоя и более широкой тёмно-зелёной полоской джунглей. Любовь Николаевна знала, что стала жертвой кораблекрушения, но предыдущих событий не помнила. От стресса, должно быть.
Воды она не боялась, поскольку выросла у моря и очень прилично плавала. Немного смущали маячившие рядом острые вертикальные плавники на серых матовых спинах, но Любовь Николаевна сумела убедить себя, что это дельфины. Она даже слегка обиделась: "Могли бы и помочь до берега добраться!" Однако ей даже не довелось притомиться, ноги зацепились за песчаное дно и она по мелководью довольно быстро добрела до великолепного пляжа, окаймлённого буйной тропической растительностью. В густой листве истерично орали яркие птицы, но за их криками Любовь Николаевна различила какой-то перестук, ей даже показалось, что в этой какофонии послышались человеческие голоса, словно тут, неподалёку шла стройка. Она одёрнула успевшее слегка подсохнуть платье, и направилась в сторону спасительных звуков. Джунгли встретили полумраком, влажной духотой, пряными запахами и непролазными препятствиями в виде кустарников, переплетённых лиан и гигантских пальмовых листьев, которые приходилось раздвигать, чтобы не идти вслепую. Эти препятствия не смутили решительную женщину - за многие годы своего мелкого частного предпринимательства она привыкла прокладывать себе путь сквозь человеческие джунгли толчков и базаров.
Весёлый стук, показавшийся сперва звуками стройки, по мере приближения всё больше напоминал ритмичный бой тамтамов, а перекличка строителей - примитивные песнопения дикарей, но отступать всё равно некуда, да и само отступление было противно характеру Любови Николаевны. Преодолев последнее препятствие, она оказалась на обширной поляне, где слегка ослепшая от яркого света, увидела десяток аборигенов. Их мускулистые, смуглые, совершенно голые тела (фу, срамота какая!), равно как и невнятные физиономии, были покрыты густым узором, нанесённым белой краской.
Сперва смолкли там-тамы, затем, как по взмаху дирижёрской палочки оборвался галдеж туземцев, даже попугаи на пальмах перестали орать. Раскрыв от удивления рты с крупными, острыми зубами дикари смотрели на смущённую таким вниманием Любовь Николаевну. Она только сейчас осознала, что туземцы, скорее всего, впервые в жизни видят рыжеволосую белую женщину. Более того, у неё возникли смутные подозрения, что её новые знакомые могут быть людоедами. Тем не менее, она слегка поклонившись вежливо сказала:
- Здравствуйте!
Не отрывая взгляда от Любови Николаевны, аборигены обменялись несколькими короткими гортанными фразами и осторожно, полукругом двинулись на неё. Причём, ей показалось, что некоторые из них плотоядно облизываются.
- Вот тебе и "здравствуйте" - подумала Любовь Николаевна - сейчас сожрут!
Дикари приблизились и один из них, самый смелый, или самый голодный, слегка толкнул женщину пальцем в плечо.
- Не тыкай в меня пальцем, ты мне дырку в ауре сделаешь! - возмутилась Любовь Николаевна.
Туземцы зашумели и ещё один из них ткнул её в пышную грудь. Такого отношения к себе почтенная дама стерпеть не могла. Сильными, тренированными от переноски тяжёлых клетчатых баулов руками, Любовь Николаевна не глядя выдала две великолепных оплеухи - одну налево, другую направо, от чего жилистые, но мелковатые аборигены разлетелись как кегли. Свои агрессивные действия Любовь Николаевна сопроводила соответствующими моменту выражениями на непечатным русском языке, которые в обычной жизни никогда не употребляла:
- Ах ты ж ё… твою мать! Ты куда свои корявки тянешь, х… крашенный!
Дикари поспешно отступили, кроме двоих, контуженных прямыми попаданиями.
- Что б...и, обосрались!? Ну-ка ведите меня к вождю! Который тут у вас старший?! - не ослабляла напор Любовь Николаевна.
То-ли вразумлённые богатырским лещами, то-ли потрясённые выразительной силой Великого и Могучего, аборигены снова застыли раззявив зубастые пасти.
- Ё.. твою мать...- восхищённо выдохнул первый пришедший в себя от изумления дикарь.
- Ё… твою мать? - переспросил второй.
- Ё… твою мать! - почти в экстазе повторил третий.
- А ну, не матерится при женщине, жлобьё! - строго призвала к порядку Любовь Николаевна.
Что-то происходило. Туземцы залопотали по-своему, опасливо оттащили раненых из зоны поражения, двое мотнулись куда-то, скрывшись в джунглях. Несчастная жертва кораблекрушения сжав губы и прищурив глаза наблюдала за манипуляциями дикарей, готовая к борьбе за свою жизнь.
Нахлобученные обидчики ещё не вполне пришли в себя, когда из джунглей на рысях показалась процессия, волокущая на длинных бамбуковых шестах подозрительное сооружение одновременно похожее на примитивный трон или изощрённое устройство для пыток. Нет, слава Богу, всё-таки трон. Аборигены опустили его перед Любовью Николаевной и, почтительно кланяясь, жестами предложили сесть, что она и сделала по праву победителя, решив, однако, сохранять бдительность.
Вождь, в отличие от своих подданных, был высок, красив, даже по европейским меркам, и к облегчению Любови Николаевны облачён в передник из пальмовых листьев. Он поднялся с возвышения, и сделав три шага навстречу, произнёс по-русски, с едва заметным акцентом:
- Нкаменда, король острова Пу-Купу, приветствует рыжеволосую незнакомку!
- Любовь Николаевна, можно просто Люба - представилась жертва кораблекрушения.
- Вы русская! Боже, как приятно! - заулыбался король.
- Какой симпатичный мужик, только эти перья в заднице портят - подумала про себя Любовь Николаевна, а вслух произнесла - И мне очень приятно! Вы прекрасно говорите по-русски! Учились в Союзе?
- Да, в сельскохозяйственном, на агронома. Но сначала, позвольте предложить Вам моё гостеприимство. Поговорить мы ещё успеем, а у Вас наверняка был трудный день. Мои жёны проводят Вас и позаботятся, чтобы Вы ни в чём не испытывали нужды. Старшая жена, Маиша, немного понимает русский язык, так что обращайтесь к ней, я сам зову её Машей.
Уже после захода солнца, при свете костров и факелов, освежённая и украшенная в самых неожиданных местах цветами, Любовь Николаевна сидела на возвышении, по правую руку от короля Нкаменды. Жертва кораблекрушения и король не спеша потягивали коктейль, главными ингредиентами которого были кокосовое молоко и банановая водка, настоянная на каких-то местных специях. Перед ними на просторной площади под бой тамтамов танцевало не менее сотни молодых пар. Площадь окружена была лёгкими постройками из тростника и пальмовых листьев возле которых чинно восседали аборигены старшей возрастной категории.
- Коль, а что это они у тебя всё время пляшут? - освоившаяся Любовь Николаевна, обращалась к королю так, как называли его в Советском Союзе, во времена благословенной студенческой юности.
- Знаешь Люба, тут много подтекста. Во-первых - идеология. Люди веселы, нарядны, танцуют, значит они счастливы, значит жизнь хороша и власть справляется со своими задачами. Во-вторых - культурно-социальный аспект. Чем бы молодёжь сейчас занималась? Пили бы банановую брагу до одури, дрались, хулиганили. Убили бы кого-то обязательно. Потом валялись где попало грязные и вонючие. Словом, ничего хорошего. А так, как не крути, культурный отдых, под присмотром стариков. Спорт, опять же… Ну и демография конечно. Сейчас напляшутся, потрутся друг об друга и побегут по кустам делать маленьких папуасиков. Вот так, как-то…
- Да ты Коля прямо настоящий политик! - восхитились гостья - Мудрец и государственный ум!
- На самом деле, я ничего сам не придумал, просто пытаюсь традиции возродить.
Король вздохнул.
- При Советском Союзе, конечно, не всё хорошо было, но те кто помнит, вспоминают как красивую сказку. Когда Союз развалился я как раз институт закончил. Думал, что вернусь и устрою на острове райский сад. Приехал, а тут американские советники всем заправляют. Виски рекой, жвачка. Банды между собой остров поделили, народ обленился, работать никто не хотел. Потом два засушливых года было - голод! Словом, за десять лет американской демократии остров скатился до людоедства. Пришлось брать власть в свои руки. У меня был серьёзный административный ресурс - я собрал самогонный аппарат и гнал банановую водку. Сколотил собственную банду, но вёл себя тихо до поры. Потом сообразил как избавиться от дестабилизирующего фактора в лице американских советников. Пригласил к себе в гости глав самых могущественных группировок, поил их две недели до скотского состояния. Нужно было чем-то закусывать. В общем, так вышло, что американцев съели. Янки, конечно, потом карательную экспедицию прислали, их коммандос всех основных бандитских главарей перестреляли как собак, но с тех пор американские советники сюда ни ногой! Вот тут и пришло моё время. Я стал самой большой акулой в этой лагуне. У моих конкурентов пьянство, разврат, грабёж мирного населения, а у меня порядок, дисциплина и защита народа от любых посягательств. Народ за меня! Дальше всё как у Ленина: почта, телефон, телеграф, базар - вокзал.
Банды быстро привели к общему знаменателю. Бандитов судили народным судом, самых отъявленных съели, остальных отправили на принудительные работы, в общественных полях нужно было много рабочих рук.
Урожай хороший собрали. Я на волне народного подъёма провозгласил себя королём. Вот так, как-то.
- Ай и молодец ты Коля! - от чистого сердца похвалила короля Любовь Николаевна, - а не боишься, что американцы снова появятся, чтобы воду в твоей лагуне мутить?
- Не боюсь. Как только мои бойцы единственный радиоцентр на острове захватили, я в открытый эфир радиограмму на русском языке прокричал. Знал, что в России жизнь тоже наладили. Через трое суток здесь было русское торговое судно, через пять - атомная подводная лодка. Сейчас в пещерах под островом у них база, которую двести русских морпехов охраняют. Так что американцев я в гости не жду.
Усталая Любовь Николаевна задремала, с мыслью, что король Нкаменда совсем не прост для человека в переднике из пальмовых листьев и с птичьими перьями в заднице…
- Прррошу! - почётный член распахнул дверь и широким жестом пригласил пациентку в кабинет.
Любовь Николаевна проснулась, совершив стремительное перемещение с праздника на райском острове в полутёмный коридор офисного здания. Где-то за углом бригада молдавских строителей дружно стучала молотками, создавая звуковую галлюцинацию боя туземных там-тамов. Женщина тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения и прошла в обитель академика.
Стакан на столе был пуст.
- Граммов триста всадил и ни в одном глазу, и перегара нет - с уважением подумала Любовь Николаевна, обладавшая тонким обонянием, - вот, что называется внутренней культурой! Настоящий генерал!
Академик занёс стул, вежливо усадил слегка сомлевшую даму, забрал у неё из рук водку и решительно убрал бутылки в тумбочку.
- Вот Вам составы моего собственного приготовления, - доктор поставил на стол два пузырька из-под валерьянки.
На одном из них было написано "Печень", на другом "Спина".
- От печени - для внутреннего применения, по столовой ложке перед едой. От спины - для наружного, растирайтесь перед сном. И смотрите, не перепутайте!
Оказавшись на улице, Любовь Николаевна была приятно удивлена улучшением погоды. После нескольких дождливых дней солнце пробило наконец-то густую, серую облачность. Ехать на троллейбусе не хотелось, поэтому две остановки было решено пройти пешком. Купила свеклу в магазине, половинку "Бородинского" к борщу и только тут поймала себя на том, что у неё ничего, совершенно ничего не болит! Спина прямая! Походка твёрдая! Ай да Эдгар Леонардович! Ай да Барабулько! Видно понимал кое-что в своём деле почётный член!
Сварив борщ, Любовь Николаевна собралась пообедать. Она открыла пузырёк с надписью "Печень" и с подозрением принюхалась. Пахнуло водкой и … полынью, что ли?
- Пошёл к чёрту, не стану я непонятно что пить - подумала хозяйка и вместо ложки сомнительного зелья махнула для аппетита немного коньяку.
Перед сном такому же придирчивому исследованию был подвергнут пузырёк с надписью "Спина". Пахло снова водкой, только теперь вместо полыни в букете отчётливо прослеживались нотки скипидара. Видимо отставной генерал-майор не мог себе представить лекарство, которое не содержало бы спирт.
- Дениска, ты представляешь, я этой гадостью намазалась! - жаловалась Любовь Николаевна в телефонную трубку - просыпаюсь, а к пояснице словно раскалённую сковородку приложили. Аж огнём горит! Он туда, видно, кроме скипидара ещё и красного перца намешал!
- Но спина-то прошла! - заходился хохотом Дениска.
Москва, электричка. 20 апреля, 2021 г.
Подписывайтесь.
Оставляйте комментарии, для меня очень важно Ваше мнение.
Возможно Вам понравится: